Все еще прижимая к себе подушку, поверхность которой в этом странном тумане походила на старый мох, Анна ступила на землю и оглянулась. В ней не было испуга или настороженности, лишь мучительное ожидание в преддверии чего-то, что должно случиться.
– Обычное.
– Тебе выбирать, – король ступил в магазин под звон колокольчика, проплывая мимо стеллажей с тканями и направляясь к нарядам, которые предлагались на выбор. Продавец, больше напоминавший марионетку Атоли, вышел навстречу голой Анне, не проявляя ни малейшего удивления тому, что та не одета.
Человеческое все больше возвращалось к девушке после безумной ночи – безумной даже по сравнению со всем тем, что было раньше, и она шла все медленнее, пока не остановилась, в недоумении оглядываясь.
– И это… это платья?
Пыльный воздух с примесью запаха помета мышей щекотал ноздри, и Анна невольно чихнула. Поежилась и затравленно оглянулась по сторонам, осознавая, чего именно желает от нее Король.
– Тебя что-то смущает? – Атоли не удивился, но все же посмотрел через плечо. и искра интереса появилась в его остром лице с заостренными болезненными чертами – А вот это тебе будет к лицу, – король подошел к платью из дорогой черной ткани с серебряной вышивкой и кружевными манжетами, обнажающим плечи и грудь. – Кажется, словно сшили так, чтобы удивлять окружающих.
Анна облизнула губы. Казалось бы, после всего, что случилось, глупо думать, как будешь выглядеть в глазах других, но люди есть люди. То, что творится за закрытыми дверями, это одно. Там можно развратничать, насильничать, унижать. Некоторым – даже убивать. Но выходя в свет, будь добр соответствовать приличиям.
– Да, возможно. Но это же пошлое платье. Слишком узкое.
– Ты предлагаешь мне сломать тебе ребра? – король удивлялся нестройной логике людей. Он видел девушку именно в этом наряде и ни в каком больше, и не думал даже о том, как это воспримут окружающие.
Чудовищное для других, для Атоли казалось естественным и даже завораживающим.
– Ребра? – сглотнула Анна, не веря своим ушам. – Чтобы… – девушка посмотрела на платье. – Но… Но зачем?
Она выдохнула, стараясь не дрожать.
– Ты хотела одеться. Я привез тебя в магазин. Если ты не можешь влезть в платье, я сломаю тебе нижние ребра... и ты в него влезешь. Мне кажется, ты скрываешь причину своего стыда...
Анна попыталась глубоко вздохнуть, но не чувствовала воздуха. Еще несколько вздохов – мелких, поверхностных, в тщетной попытке вернуть равновесие.
– В нашем мире не принято носить такие открытые наряды.
Девушка задрожала.
– Мне плевать, что думают другие, – спокойно отозвался Атоли. приказывая марионетке снять платье с манекена и расстегнуть. – Ты ведь принадлежишь к другому миру. И нисколько не зависишь от его заботы, от его приличий? Или ты играешь в игры, придуманные людьми?
ГЛАВА 17
Играла ли Анна в игры, придуманные людьми? Да, играла. Еще до вчерашнего дня играла, стараясь соблюдать внешние видимости и внешние приличия. Назвала их "воспитанием" – и играла. С упоением, с отчаянной жаждой. И когда до смешного вальяжно и самодовольно отдавала приказы слугам, и когда целовалась по углам с Вероном, втихомолку желая с тем уединиться. А сама...
Девушка зажала ладонью рот – ее сильно затошнило, но нельзя, чтобы здесь вывернуло. Нужно переждать, передышать. Несколько глубоких вздохов сквозь неплотно сжатые пальцы.
– Я не шлюха. Я не хочу так выглядеть, – слова проговаривались невнятно и с большим трудом, так, будто ему зажало челюсть.
– Никто и никогда не назвал бы тебя шлюхой, ты моя игрушка, – Атоли поднес наряд девушке так, как будто делал ей одолжение. Потом отошел в сторону, дожидаясь, чтобы Учинни все же решилась на необычный шаг. – Но ты и не человек, – через долгую паузу добавил король, у которого в руках появились ножницы и игла на случай, если придется разрезать платье в нескольких местах.
Конечно, его долгая и упорная борьба за сладость души Анны слишком затянулась. Какие глупости таились в попытках его избранницы заключить себя в рамки, как будто она никогда вовсе не окажется под ногами своих потомков и не превратится в землю. Шлюха? Нет, обычный прах...
Девушка смотрел на платье. Руки слегка подрагивали, и от этого вышивка казалась размытой. Или, возможно, просто перед глазами все расплывалось. Подняла взгляд.
Если наедине с чудовищем Анна уже не противилась ничему, а от некоторых воспоминаний всплывал уже далеко не только страх, но выдающее с головой возбуждение.
За все годы учебы Анна так и не завела себе друзей в школе. Сначала она ярко боялась, что Король вернется. Потом – уже по привычке оставалась одна.
Анна прикрыла глаза и сглотнула горечь. Король не дает выбора, значит, придется научиться воспринимать и это пошлое откровенное одеяние как нечто необходимое. Чтобы выжить. Странно, но Анне убийство проститутки сейчас казалось чем-то абсолютно нереальным, произошедшим не с ней или в каком-то сне абсурда, и намного больше волновала необходимость переступить через себя и облачиться в одежду куртизанки.
– Мне нужно белье и обувь.
Руки девушки продолжали дрожать.
Король молчал, палец его водил по краю прилавка, а потом сбросил вниз кружево, которое покатилось к ногам Анны, выстилая пол блестящим отблеском богатой жизни.
– К чему белье, если есть платье? Обувь, – приказал продавцу и постучал тростью об пол, будто бы проявляя нетерпение. – Поспеши, мы задержались, Верон, наверняка, соскучился по тебе... Ты поразишь его своим видом в самое сердце. Однажды это делают все девушки, которые проводят ночи вне дома. И определит наши с тобой отношения... Проще объяснить, почему мы вместе. Поторопись, Анна.
Анна вспыхнула и сжала зубы, лишь бы не сказать ничего. Да, меняются, но – не так. Пальцы свело напряжением и захотелось разорвать к чертям это платье на мелкие кусочки так, чтобы ни следа от него не осталось, ни одной нитки этой проклятой серебряной вышивки!
Девушка медленно выдохнула и расцепила пальцы.
– Помоги мне одеться, – надменно и повелительно бросила продавцу, появившемуся рядом бесшумной тенью-марионеткой и держащему в руках коробку с туфлями.
Тот отставил коробку в сторону, механически шагнул к Анне, а затем ловко накинул на нее платье, которое, казалось, было сшито ровно по фигуре, открывало плечи и груди почти до сосков. Даже крючки все застегнулись без малейшего напряжения.
Атоли к тому времени стянул бархатную крышку с коробки и извлек оттуда удобные мягкие туфли, которые так часто встречаются среди городских куртизанок. Гнев Учинни король впитывал с не меньшим удовольствием, чем ее страсть. А в том, что девушка не видит, как красива, чудовище даже не сомневалось.
Платье стесняло и затрудняло дыхание. Перетянуто было все – грудь, живот, даже руки, которыми невозможно было двигать. Чувствуя себя беспомощной марионеткой, Анна, опасаясь наклоняться, позволила продавцу надеть туфли.
– Не стыдись карнавала, Анна, – Атоли подал руку девушке, цепко взялся за ее пальцы и сжал. – Веришь, я искренне желаю показать тебе мир во всем разнообразии. Нет ничего неприличного в наряде.
Атоли открыл дверь магазинчика. Колокольчик зазвонил и жалобно затих, когда они покинули помещение и оказались у кареты.
– Или ты желаешь пройтись? – вкрадчиво спросил король, позволяя Учинни опереться на локоть, подставленный для опоры. – Чудесная погода, туман.
Анна не понимала – то ли чудовище над ней так утонченно издевается, то ли не осознает разницы, несмотря на то, что она очевидна.
– Не желаю, – от одной мысли о своем внешнем виде, в горле у вставал комок, и оставалось только надменно вскидывать голову, чтобы заранее презрением встречать возможные насмешки.
– Я бы хотела побыстрее разделаться со всем.
– C чем именно? – полюбопытствовал король без особого интереса, открывая самолично дверцу для того, чтобы пропустить девушку внутрь, а затем и сам нырнул в темноту, где сразу прижал Анну к противоположной стене и недвусмысленно провел по ее колену, склоняясь за глубоким и страстным поцелуем. – Ты так румяна и так красива, когда злишься, – черный язык провел по розовым губам, тошнотворной сладостью напоминая о прошлой ночи. – Повторим ее сегодня? Или ты не настроена на игры? Ты же привыкла играть роли. Сыграй для меня проститутку или невинную кокетку.
