– N?

– N. Его донесение написано слогом восточного поэта, воспевающего розу своего сердца.

– Но… Сколько же ему лет?

– Около девяноста.

– Около девяноста?

– Никак не меньше, ведь он когда-то был приставлен ещё к Петру I.

– И он влюблён?

– Да, пылко и страстно, поверь моей способности по донесениям определять состояние, в котором находится пишущий.

– Верю. Мы не раз убеждались в этой твоей способности.

– Донесение N написано даже слегка изменившимся почерком – летящим, помолодевшим.

– Вот как… За ней кто-то стоит?

– Никого.

– Это точно?

– Точно.

– Хорошо. Что же она хочет? Каковы ее цели?

– У нее нет никаких целей.

– Но она оказывает влияние на великого князя? У нее должны быть какие-то цели. Если она их не осознает, мы все равно должны их понять.

– Они известны.

– И?

– Добро и справедливость, благо и величие России.

– Ого! У семнадцатилетней институтки!

– Она влияет на великого князя, но ее собственные представления во многом сформировались под его же влиянием.

– Он сумасшедший?

– Нет. Но Дон-Кихот.

– Все это опасно. Очень опасно. Не только для России. Сейчас судьба нашего дела решается в Париже. А Россию нам нужно на время исключить из игры. Хорошо, если бы она уснула в своей зимней берлоге года на два – на три. В крайнем случае ее придется парализовать. И если для этого нужно снять с шахматной доски Екатерину с ее Потемкиным и великого князя Павла и даже эту его фаворитку, которая уже вызывает симпатию у меня самого – значит снимай их с доски, как мы снимаем самую простую пешку.

– Всех?

– Пока что достаточно снять с доски Екатерину и Потемкина.

– Когда это должно быть сделано?

– Если Турция начнет войну… А Швеция последует за ней… Я думаю, это ненадолго задержит Екатерину… Русские рано или поздно победят… И тогда, укрепившись на севере и на юге, Россия нависнет над Европой… Поэтому, когда русские войска подойдут на севере – к Стокгольму, на юге – к Стамбулу, Екатерина должна умереть… Как только возникнет угроза, что русские сядут в Стокгольме и Стамбуле…

– И Варшаве.

– Да, и в Варшаве, это тоже нельзя упускать из виду, когда эта опасность станет реальной – Екатерина и Потемкин и кто угодно вместе с ними должны умереть! Соколович может обеспечить это?

– Полагаю, Соколовичу это под силу.

– Но решение об этом он должен принять сам, как и обычно в таких случаях. Не нужно посылать для этого Маркиза. Маркиз – гений, можно сказать Полномочный Вестник Смерти, но если его отправить в Россию, он будет всего лишь наемным убийцей. Только когда Соколович и его люди сами сделают это, мы получим надежную опору в России. И только так со временем мы можем уничтожить ее.

– Но если удастся найти отречение Анны, уничтожать Россию совсем не обязательно…

– Конечно! Тогда мы могли бы использовать ее по своему усмотрению.

– И это позволило бы решить очень многие вопросы.

– Да, это заманчиво.

– Ведь время еще есть…

– Есть, но я думаю, совсем мало. События в Париже могут выйти из-под контроля… Да, это заманчиво… Россия – сторукое чудовище, управлять им, использовать его… Опасно… Но заманчиво…

– Если у нас будет отречение Анны…

– Да, конечно, если удастся найти отречение Анны, это станет возможно. Возможно, но опасно. Опасно, но заманчиво… Кто вручит Соколовичу перстень Понимающего?

– Я пошлю к нему Старика из Берлина. Он совсем стар. Но сегодня некого послать с таким поручением.

– Хорошо. Надеюсь, у Старика хватит сил доехать до Петербурга. К тому же он умен и опытен и сумеет оценить обстановку. Он ведь бывал в России?

– Да. Когда сорвался заговор Панина. Он не смог установить причину. Тогда погибли оба Понимающих. Остался только N. Но N Наблюдатель и ни в чем не участвует.

– Кстати, если N так стар, скоро потребуется замена и ему…

– Пока на его место нет никого.

– В России пятнадцать лет нет Понимающего. И всего один Наблюдатель. Мы очень плохо контролируем положение в России… Да… Этот секретарь Панина, который его предал… Он убит?

– Нет.

– Почему? В таких случаях положено убивать. Ритуальным кинжалом, с оглаской… Так делали всегда…

– Мы даже не знали о заговоре, который организовал Панин. Это была его собственная инициатива. Он входил в ложу шведской системы и поэтому сведения обо всем этом до нас дошли с большим опозданием. Конечно, было бы хорошо, если бы он возвёл тогда на трон Павла и фактически прибрал бы к рукам Россию… Если бы мы знали о его замыслах, то с нашей помощью это, возможно, и удалось бы. Но он действовал один, никого не посвящая в планы, кроме своих приближенных. Так он надеялся избежать провала. Но и среди приближенных оказался предатель, он и донес Екатерине.

– Почему же его не убили?

– Тогда его не удалось установить. О нем узнали только сейчас – спустя пятнадцать лет…

– Кто узнал? Соколович?

– Нет. Соколовичу обо всем этом ничего не известно. Панина предал некто Бакунин. Сейчас он один из заместителей Остермана – главы Коллегии иностранных дел. О том, что предал именно Бакунин, каким-то образом стало известно великому князю Павлу. Через людей из его окружения эти сведения попали в Стокгольм, к королю Густаву, а потом дошли до Берлина и до нас.

– Этот Бакунин должен быть убит. Убит с оглаской – кара постигла предателя даже через пятнадцать лет… Час настал и суд свершился… Об этом должен говорить весь Петербург… И не только… Сообщение в газетах Парижа, Лондона и Берлина… Передайте все это Соколовичу…

– Через Старика?

– Нет. Косвенно. Соколович должен сам принять решение и действовать, ему ведь прекрасно известно, что нужно делать в подобных случаях… Это, кстати, станет для него еще одной проверкой… Ритуальный кинжал и как можно большая огласка… Да… Мы очень плохо контролируем положение в России… И ты прав, это отрение Анны даст нам возможность взять Россию в свои руки… Оно – ключ к России, но пока этот ключ не у нас…

– Думаю, Соколович сможет найти этот ключ.

Кто эти два человека, с легкостью распоряжающиеся судьбами стран и их правителей и даже направляющие ход событий? Опытный читатель не ошибется, если догадается, что это как раз и есть те верховные масона, которые правят нашим миром. Но как они это делают? Как они осуществляют свои замыслы и коварные планы? И удастся ли им погубить – или уничтожить, что не одно и то же, а может быть, все-таки одно и то же – Россию?

Я не стану отвечать на эти вопросы в самом начале моего сочинения. Попозже кое-что прояснится, но, конечно же, не все и не сразу. И даже первая часть, или, точнее, первая книга не даст еще всех ответов пытливому читателю, жаждущему познания первопричин и полного раскрытия всех страшных тайн.

Но за первой книгой обязательно последует вторая, а за ней третья и четвертая, а вот уж они-то, как и все последующие, откроют, наконец-то, глаза тем, кто желает видеть, сорвут все покровы и сделают тайное явным.

Разговор, с точностью до слова приведенный в предыдущей главе, состоявшийся неведомо где и неведомо между кем, имел в скором времени самые серьезные последствия, и я, не откладывая, как у меня в силу привычки отвлекаться это часто случается, расскажу о них, не пропуская даже самых мелких подробностей, потому что впоследствии подробности эти могут оказаться очень важны для пытливого и внимательного читателя, а следовательно, и для сочинителя, то есть для меня самого.