– Прямо Дракула какой-то, – в ошеломлении прошептал профессор, глядя на окровавленную физиономию подопытного. И прозвище мгновенно прилипло.

Позже Шмутко около десяти раз пересмотрел видеозапись невероятной схватки и каждый раз шептал в невольном восхищении:

– Да, настоящий Дракула. Просто монстр.

Беседуя потом с Дракулой, профессор поинтересовался:

– Ну как тебе сырое мясо гиен? Не противно было?

– Вполне съедобное, – без эмоций пробурчал тот. – Мне и похуже попадалось.

– Это когда же? – оживился Шмутко.

– После ядерной войны. Со жратвой у нас очень туго было.

– Ага, – сказал профессор. – Ну, тогда понятно.

Невзирая на бредовые рассуждения и признаки распада личности, профессор по-своему уважал Дракулу и даже испытывал к «недочеловеку» и «монстру» определенную симпатию. Поэтому решение отдать ему Зину родилось хотя и спонтанно, но опиралось на определенные предпосылки.

«Пусть развлечется и выпустит пар, – подумал Шмутко. – Он ведь бабу неизвестно когда последний раз в руках держал. А коли замучает ее до смерти, так стерве и надо. Спишу на издержки – наука требует жертв».

Пока что события разворачивались по плану Павла. Он поймал машину частника и отправил Лизу домой. Но еще до этого получил очередное подтверждение своим подозрениям. Пока Данилин голосовал на тротуаре, бордовый джип покинул свою стоянку, выехал со двора и припарковался на улице в сотне метрах от места, где в тот момент находились Павел и Лиза.

Данилин расценил этот незамысловатый маневр следующим образом. Неизвестные соглядатаи занервничали, когда «клиент» не захотел подниматься в квартиру, и увидев, что он ловит машину, побоялись упустить его из вида. Поэтому и переместили свой автомобиль на улицу. И не абы как, а просчитав возможное направление движения Павла – по стороне улицы, на которой тот голосовал.

Решение было, в принципе, грамотным – иначе можно и проворонить объект слежки – но в то же время и наивным. Потому что исходило из предположения, что «клиент» ничего не заподозрил. Но Данилин засек слежку намного раньше, поэтому все последующие ходы и маневры противника просчитывались им наперед и были, как на ладони. Он знал о джипе и о том, что за ним по пятам следует «топтун». Оставалось лишь правильно распорядиться накопленной информацией.

Отправив Лизу на частнике, Павел взял паузу. Он зашел в круглосуточный магазин, купил сигареты и зажигалку, потом демонстративно закурил около крыльца. Хотя и завязал с куревом около года назад после тяжелого ранения.

Данилин размышлял.

Он мог бы сесть в свою машину, чтобы оторваться от преследователей. Но кардинально такое действие ничего бы не изменило. Наоборот. Враги поняли бы, что он засек слежку, и стали бы действовать хитрей. А он пока что не имеет ни малейшего представления о том, кто они, и кто за ними стоит.

Пойти наконец-то домой – что являлось естественным поступком после прощания с девушкой – он тоже не мог. Это было равнозначным тому, чтобы добровольно сунуть ногу в капкан.

И бесцельно прогуливаться по улицам и дворам практически в ночное время он тоже не мог. Это выглядело бы странным и наверняка навело бы соглядатаев на подозрения. Они уже и так должны ломать голову. Мол, чего мужику надо? Привез домой девку, а заводить в хату не стал и отправил куда-то. Импотент, что ли? Или просек чего?

Следовало продумать какой-то надежный маневр, однако он упорно не хотел приходить в голову. И тут Павла осенило! – не исключено, что при помощи давно не употребляемого никотина. «Позвоню ка я пока Зине, – подумал он, – раз уж она просила с ней связаться. А если не ответит, все равно изображу разговор. После чего мои действия получат мотивацию для наблюдателей».

Телефон Зины не отвечал, точнее, находился вне зоны доступа. Павел подержал трубку около уха, произнес несколько фраз, имитируя разговор, и направился к соседнему дому. Смысл его маневра заключался в следующем.

Что должны были подумать преследователи? «Клиент» переговорил с кем-то по телефону, после чего пошел не домой, а неизвестно куда. Следовательно, договорился с кем-то о встрече. При этом не сел в машину, а потопал пешком. Следовательно, встреча намечена где-то невдалеке. Остается выяснить, где и с кем.

Данилин миновал здание своей шестиэтажки и свернул во двор. У него имелось важное преимущество перед теми, кто следил за ним – отличное знание всех строений и проходов в окру́ге. А вот его враги (не друзья же!) вряд ли могли здесь хорошо ориентироваться. Тем более – в полутьме.

Именно в полутьме, потому что до знаменитых петербургских «белых ночей» было далеко, и солнце уже село. Зато горели фонари. Но не везде. Поэтому Павел выбирал маршрут на свое усмотрение – по хорошо освещенному месту; в полутьме; по темному закоулку. А вот «топтун», увязавшийся за ним, свободой маневра не располагал, зато решения обязан был принимать быстро и порой на уровне интуиции.

Смущало Данилина одно – он не знал точных намерений врагов. Чего они хотят? Держать его под наблюдением? Задержать и допросить? Убить?

Последнее являлось самым нежелательным вариантом. На дворе уже ночь, пусть и ранняя по питерским понятиям, пешеходов с каждой минутой становится все меньше, улучить момент для выстрела становится все проще и легче. При таком раскладе надо бы драпать во всю прыть, а не мудрить. Правда, и «языка» тогда не захватить.

Павел, однако, считал вариант убийства самым маловероятным. Уж больно неподготовленным все выглядит. Посылать на дело наемных убийц в таком приметном автомобиле? Нет, несерьезно как-то. Да и последующие действия преследователей выглядели не шибко профессионально. Хотя и дилетантами этих парней не назовешь.

Ситуация, скорее, напоминала экспромт. Кому-то срочно понадобилось обнаружить Данилина и приклеить к нему хвост. Поэтому послали к дому первых подвернувшихся сотрудников (или братков), из числа тех, кому удобнее или ближе. Потому и машина приметная. Слежку в такой не ведут, и киллеры в таких навороченных тачках не работают. Павел это наверняка знал – чай, не первый год замужем. А вот если организовывали поиск на скорую руку, тогда да, тогда вариант катит.

Да и застрелить его при сильном желании могли раньше, когда он проходил мимо автомобиля. Мешали люди во дворе, собачники там всякие? Или зоркие бабульки, любящие поздним вечерком выглядывать из окон? Или Лиза в роли свидетеля, которую мочить не хотелось? Но когда прохожие и прочие свидетели мешали отмороженным киллерам наркомафии завалить клиента?

Нет, тут что-то не так. Не собирались его убивать. По крайней мере – сразу.

Данилин пересекал детскую площадку, по ходу намечая план решительных действий. Он знал, что «топтун» следует за ним на расстоянии около тридцати метров, скрываясь в тени деревьев. Ближе вряд ли подтянется, если только не решит сократить дистанцию, чтобы замочить клиента наверняка. Значит, если начнутся закоулки, на какое-то время упустит Павла из вида.

В десятке шагов от детской площадки располагалась трансформаторная будка, чуть дальше – мусорные контейнеры, загороженные примитивным забором из бетонных плит, за ним в две линии тянулись гаражи. Муниципальные власти давно точили на них зубы, да решение о сносе постоянно откладывалось. Видимо, у членов гаражного кооператива зубы тоже имелись ого-го какие.

Пространство вдоль гаражей хорошо освещалось. А вот на подходе к ним царила темень, если не считать слабенького фонаря у мусорных контейнеров. Здесь все и случилось.

Преследователь потерял Павла из вида, пока огибал трансформаторную будку. Ускорившись, обежал забор около мусорки и, по-прежнему не видя Данилина, решил, что тот направился к гаражам. Пойдя вдоль стены ближнего гаража, «топтун» осторожно выглянул из-за него в освещенный проход, но «клиент» как сквозь землю провалился. Лишь у открытой двери гаража – метрах в пятидесяти – курили и переговаривались два мужика.