Гавел подвел девушку к дивану и небрежно усадил, толкнув в плечо. Зина безропотно плюхнулась на кожаное сидение, завалившись на спинку дивана, словно мягкая кукла. Раздвинутые колени задрались, обнажив тугие бедра вплоть до желтых трусиков. Шмутко инстинктивно, как кот, узревший перед собой сметану, облизнул губы и причмокнул.

– Что же, Гавел, пожалуй, ты можешь идти отдыхать. Дальше я сам справлюсь.

– Вам точно не потребуется помощь? Дитц сказал, что ее необходимо поместить в охраняемый блок.

– Я в курсе. Проведу первичный осмотр, а в бокс ее доставят санитары. Ступай, ты и так весь день на ногах. Можешь, кстати, завтра подъехать к одиннадцати – с утра экспериментов не будет.

– Как скажете, профессор. До завтра.

Шмутко кивнул. Подождав, пока помощник выйдет из кабинета, приблизился к девушке и некоторое время молча рассматривал ее. Затем пробормотал:

– Очень даже ничего. Есть за что подержаться.

Он наклонился над Зиной, провел ладонью по ее щеке и промурлыкал:

– Ну что, цыпочка, соскучилась по папочке? Сейчас я тобой займусь. Будь послушной девочкой и получишь конфетку.

Девушка вяло качнула головой, шевельнула губами, как будто пытаясь что-то произнести, но так ничего и не сказала. Лишь вздохнула глубоко. Глаза профессора блеснули. Он положил кисть руки на левую грудь Зины, выпирающую из тонкой блузки, и слегка помял, словно проверяя грудь на упругость. Засопев, громко причмокнул, что выражало высокую степень возбуждения.

А дальше случилось событие, явно не входившее в планы похотливого ученого. Зина внезапно нагнула голову и вцепилась зубами в кисть профессора. Тот вскрикнул от боли и машинально ударил девушку кулаком свободной руки в висок.

Удар оказался сильным. Зина разжала зубы и, теряя сознание, завалилась на диван.

– Черт! – воскликнул Шмутко, тряся окровавленной ладонью. – Черт! Черт! Черт! Чертова стерва! Бешенная, что ли? – Он глубоко вздохнул и, хищно раздувая ноздри, процедил: – Ну, теперь держись, шалава! Теперь я тебя разделаю, как бог черепаху. Сейчас, сейчас…

Бормоча под нос, Шмутко подошел к белому медицинскому шкафу со стеклянными дверцами, открыл их, и достал из коробки ампулу. С другой полки взял одноразовый шприц. Сняв с ампулы пробочку, выкачал содержимое ампулы шприцом. И вернулся к дивану.

– Сейчас, сейчас…

Зина продолжала лежать на боку, не шевелясь, с безвольно поникшей головой. Профессор рывком перевернул ее на живот, задрал короткий подол юбки, приспустил трусики и, не церемонясь, резким движением воткнул иголку шприца в ягодицу. Садистки причмокивая, медленно ввел препарат, вытащил иголку и, шлепнув ладонью по ягодице, злорадно объявил:

– Теперь ты у меня даже не дернешься. Не хотела добром, получай силком. Тоже мне, целка, еще ломаться надумала…

Он не довел до конца свой многообещающий монолог. На столе требовательно и тревожно загудел красный телефон. Чертыхнувшись, профессор торопливо подошел к столу и, подняв трубку, произнес:

– Шмутко слушает.

– Здравствуйте, профессор, – по-английски отозвался скрипучий женский голос. – Вам необходимо срочно прибыть на совещание в головной офис.

– Совещание? – также по-английски недоуменно протянул Шмутко. – Но, госпожа Зильберт, уже… практически ночь.

– Это не имеет значения. Совещание проводит сэр Лансерт. Мы ждем вас через двадцать минут.

Шмутко заторможено опустил трубку, в которой раздавались короткие гудки. Несколько секунд задумчиво, со злым и одновременно растерянным выражением на лице, смотрел на стену перед собой. Потом включил селектор и рявкнул:

– Срочно ко мне! Вдвоем.

Он что-то быстро записывал в толстом журнале, когда в кабинет без стука зашли двое рослых мужчин в темно-зеленой униформе – штанах и просторных рубашках с многочисленными карманами. Зашли и молча встали у порога.

– Вот что, парни, – сказал профессор. – Заберете ее, – он мотнул головой, указывая на Зину, – и отнесете в бокс С2. Задача ясна?

– Ясна, но… – глухим басом отозвался один из санитаров. – Там же этот урод, Дракула.

– Я знаю, что там Дракула, – сухо заметил Шмутко. – Это как раз то, что нам надо. И запомните. Если вдруг эта девка начнет орать – ну, случится там чего-то – бокс не открывать, ничего не предпринимать.

– А если он ее на лоскуты порвет? Он же псих.

– Я сказал – ничего не предпринимать. Ясно?

– Ясно.

– Выполняйте. – Профессор ткнул пальцем в сторону Зины и злорадно усмехнулся.

Шмутко был мстителен. И не примитивно, как какое-нибудь убогое тупое быдло, а изощрено мстителен, как и положено творческому человеку с тонкой психической конструкцией и выдающемуся ученому. По крайней мере, именно к людям такого типа без ложной скромности относил себя сам профессор.

Он обозлился на Зину. И ему очень понравилась идея подсунуть девушку отмороженному Дракуле. Пусть строптивая девица на собственной шкуре почувствует разницу между утонченным интеллектуалом и сумасшедшим мужланом со звериными инстинктами.

В том, что Дракула балансирует на грани между человеческой и животной сущностью, Шмутко не сомневался. Собственно, он и придумал безымянному пациенту, доставленному в лабораторию из психиатрической клиники, такую говорящую кличку. И не без оснований.

Диагноз «ретроградная амнезия» с подозрением на сопутствующую параноидную шизофрению этому очень странному гражданину поставили в клинике местные эскулапы. Его нашли в лесу в бессознательном состоянии, а когда привели в чувство, то зафиксировали неприглядную картину. Гражданин был очень необщителен, почти ничего не помнил, включая собственное имя, страдал галлюцинациями и ночными кошмарами. А когда пытался что-то вспоминать, то нес натуральный бред.

Например, заявлял о том, что на планете случилась ядерная катастрофа, почти все люди вымерли, а Россия заселена мутантами и прочими монстрами. И он очень удивлен тем, что не видит этих монстров в клинике – не иначе как у него с головой временный непорядок. Представляете?

В общем, законченный псих. Лечащий врач выдвинул версию о том, что амнезия могла спровоцировать у пациента своеобразное раздвоение личности. Он не просто забыл прошлое, а заместил собственные воспоминания историей некоего литературного или киношного персонажа, а то и сразу нескольких. В результате в больном мозгу сварилась чудовищная каша из разных фантастических сюжетов – отсюда бредовые рассуждения о ядерной войне и прочая чушь в жанре постапа. Впрочем, речь шла лишь об оригинальной версии, не успевшей обрести серьезной доказательной базы.

Больной провел в клинике около месяца без существенных подвижек к лучшему в своем состоянии. Зато, обладая громадной силой и высоким болевым порогом, он был склонен к внезапным вспышкам гнева, что доставляло персоналу очень большие хлопоты. Вот почему главврач с легким сердцем избавился от проблемного пациента, как только поступило соответствующее предложение из концерна.

Предложение, естественно, подкрепляла крупная сумма в иностранных дензнаках, но это уже малосущественные детали. Существенным являлось то, что неизвестный сумасшедший гражданин без роду, племени, имени угодил в чуткие руки профессора Шмутко. И вскоре обрел имя. Точнее, прозвище.

Это случилось после того как профессор, исследуя возможности нового «кролика», провел увлекательный эксперимент. Подопытного четыре дня не кормили, давая в день по кружке воды, а затем запустили к нему в бокс пятерку таких же озверевших от голода и жажды пятнистых гиен. Для пущего драйва каждой из гиен перед схваткой впрыснули по несколько кубиков адреналинового «коктейля».

Шмутко и Гавел, наблюдавшие за экспериментом через стекло, ожидали увидеть ожесточенный поединок не на живот, а на смерть. Однако их надежды не оправдались. «Кролик» прикончил всех гиен в течение одной минуты, проявив не только огромную силу, но и поразительную сноровку, а также стоическое отношение к боли. Убив злобных хищников, победитель буквально оторвал одной из гиен голову, напился теплой крови, затем разодрал животному брюхо и быстренько съел сердце и печень.