– Что там? – дрожащим голосом спросила Ленка, сделала несколько неуверенных шагов к мужу. Максим отступил назад, прислонился спиной к стене. Отступать дальше некуда.

– Фекла, – ответил он, и Ленка остановилась, вцепилась в перила.

Максим прижал коробку к груди.

– Иди домой, я сейчас вернусь. – Он дождался, когда жена войдет в квартиру, сбежал по лестнице вниз, вошел в подвал. Прошел в душной сырой темноте вдоль стены к дальнему углу, поставил там коробку. Присел на корточки, прислушиваясь к шорохам и пискам, глубоко вдохнул затхлый воздух. Эти твари знали о них все, даже о том, как выглядит домашнее, крайне редко вырывавшееся на свободу, животное. С того дня, как все началось, Фекла удирала погулять только один раз, это было почти месяц назад. Максим медленно поднялся на ноги, уставился в толстую трубу отопления перед собой. Сегодня они с Ленкой отсутствовали часа два, не больше, Васька была дома одна. Одна десятилетняя девочка за тонкой дверью, отделяющей ее от бешеного зверья… Максим помчался наверх, запрыгал через ступеньку, ворвался в квартиру. На кухне Ленка рыдала в голос над пакетом с кошачьим кормом, рядом плакала Васька. Максим остановился, смотрел на обеих, пытался собраться с мыслями. События развивались слишком быстро, он не успевал за ними, и не потому, что не заметил что-то, не услышал или не понял. Нет, до сих пор он почему-то был твердо уверен в том, что до этого не дойдет. Попытка поджечь дверь, «наскальная живопись» в подъезде – это ерунда, мелочи. Влетевшая в окно бутылка с бензином по большому счету тоже, но сегодня зверье подошло к его дому слишком близко, остановилось на пороге. А в следующий раз они его переступят, и что тогда? Двух или трех он успеет убить даже голыми руками или кухонным ножом. И что предъявит в свое оправдание? Счет за замену двери и магазинный чек за краску? Оставшийся в памяти телефона номер входящего звонка? Труп кошки в коробке или дрожащую от слез и страха жену?

Ленка посмотрела на мужа, попыталась сказать что-то, но снова разревелась. Потом собралась с силами, обняла Ваську и произнесла дрожащим голосом:

– Пошли за билетами. Мы уедем. Я сделаю все, что ты скажешь.

Билеты он взял до Новороссийска, и до отъезда всем и каждому рассказывал, что отправляет жену с дочерью на море. Все логично – бархатный сезон, самое время отдохнуть и набраться сил перед долгой зимой. А то, что ребенок пропустит первое сентября, – так и черт бы с ним, главное, здоровье. Васька и так постоянно болеет, а тут такая возможность поплескаться в море.

– Выйдете во Владимире, пересядете на этом же вокзале на электричку. До Александрова полтора часа, дальше на маршрутке, – сотый по счету раз инструктировал жену Максим, она покорно слушала, собирала вещи. Набралось много – два чемодана, хорошо хоть, один на колесиках. До отхода поезда оставалось пятнадцать минут, Максим сидел в купе, смотрел на уже обосновавшуюся на верхней полке дочь. Неожиданный отъезд на море быстро стер из ее памяти и слезы матери, и исчезновение Феклы. Ленка старалась соответствовать моменту – улыбалась, но вымученно, нестрогим голосом делала дочери замечания. А Васька, чувствуя слабину, резвилась напропалую.

– Провожающие, выходим, – проорала проводник, прошла по узкому коридору, профессионально отделяя взглядом пассажиров от тех, кто ехать не собирался. Максим поднялся, поцеловал Ваську в щеку, обнял Ленку.

– Все будет нормально, – в который раз произнес он волшебные слова, – все будет хорошо. Не забудь, где ты выходишь, – прошептал он на ухо жене.

– Я помню, – так же тихо ответила она. – Ваську жалко, расстроится.

– Ничего, скажешь, что вместе поедем. Когда я вернусь. Все, я позвоню.

Он выскочил из вагона в последний момент, когда поезд уже тронулся. И все шел рядом с вагоном до тех пор, смотрел в окно. Ленка улыбалась, терла глаза, Васька что-то чертила пальцем на стекле, прижималась к нему то щекой, то носом. Поезд набрал скорость, Максим отстал, дошел почти до края перрона, остановился. Мимо пронесся последний вагон, его замотало на рельсах. Максим посмотрел ему вслед, развернулся и медленно пошел к зданию вокзала. И до темноты слонялся по городу и только поздним вечером заставил себя вернуться в пустую квартиру.

Судьбоносное заседание суда состоялось в четверг, через неделю после отъезда Ленки. Она благополучно добралась до Александрова и уже устраивалась в новом пусть неудобном, но все же в своем доме. О чем и докладывала дважды в день по телефону. И каждый разговор заканчивался одинаково.

– Когда ты приедешь? – спрашивали жена и дочь, и Максим повторял одно и то же:

– Скоро, подождите еще немного.

И не кривил душой – дело шло к развязке, и к концу недели Максим уже догадывался, каков будет вердикт присяжных. Тот факт, что группа, которой руководил капитан Логинов, действительно произвела выстрелы по автомобилю «Нива», в котором находились шесть человек, и впоследствии уничтожила эту машину путем поджога, был доказан. Однако, по мнению присяжных, эти действия военнослужащие совершали, не выходя за пределы своих полномочий.

– Все идет к тому, что вас оправдают, надо дождаться понедельника, когда будет готово решение суда, – защитник на радостях стащил с себя очки, нелепо хлопал белесыми ресницами, улыбался глупо, жал Максиму руку.

– Надеюсь. – Максим высвободил ладонь из хлипких лапок адвоката, направился к выходу. И не сразу сообразил, что здесь нечисто, то ли расслабился на радостях, то ли просто зверски устал. В зале было очень тихо – ни громких голосов, ни криков, не звонили мобильники. Максим с защитником быстро пробирались через зал под ненавидящими взглядами множества недобрых глаз. Стая чувствовала, что добыча уходит из-под носа, но сделать ничего не могла. Адвокат потерпевших тянул шею, поднимался на цыпочки, смотрел Максиму вслед, попытался крикнуть что-то, но осекся на первом же слове.

«Доживем до понедельника», – крутилось в голове у Максима, пока он шел к дому. Кажется, его снова «провожали», но на это уже наплевать. «Пусть таскаются, сколько хотят, черт с ними. Ленку и Ваську им не найти, а со мной разговор короткий», – злорадствовал про себя Максим. И решил, что пора собираться, чтобы уехать сразу после того, как будет оглашен приговор. Максим по привычке мысленно составил список неотложных дел – рассчитаться с квартирной хозяйкой, купить кое-что в дорогу, сложить вещи. В тот день он успел даже написать и отнести в штаб очередной рапорт с просьбой об увольнении.

– Не раньше понедельника на подпись отдам, – предупредил кадровик. Белобрысый майор избегал смотреть на Максима, воровато отводил глаза, снова копался в ящике стола. И спросил напоследок, когда Максим уже открыл дверь кабинета:

– Что делать-то дальше будешь?

– На море поеду, к своим, – бросил в ответ Максим первое, что пришло ему в голову, и, не попрощавшись, рванул по коридору прочь.

На сборы и подготовку к отъезду ушла вся суббота. Квартиру надлежало сдать в том же виде, в каком она была передана им во временное пользование. Больших усилий для этого не потребовалось, к вечеру двушка напоминала общежитие – стала такой же нежилой и неуютной. Максим позвонил квартирной хозяйке, договорился с ней о завтрашней встрече и понес к контейнеру пакет с мусором. А когда возвращался назад, увидел издалека в наплывавших дождливых сумерках смутно знакомую фигуру. Невысокий тщедушный человечек брел по лужам под нелепым клетчатым зонтиком, останавливался перед каждым подъездом. Максим подошел неслышно, остановился за спиной адвоката.

– Вы ко мне? – Человечек вздрогнул, повернулся рывком, оступился и едва удержался на ногах.

– Да, к вам, – пробормотал он, завертел головой по сторонам, – вы один? Мне надо сказать вам кое-что…

– Давайте зайдем, – Максим шагнул к подъезду, гость прыгал через лужи следом. Своим видом он напомнил Максиму синицу – такой же мелкий и юркий, также смешно скачет и быстро крутит головой.