Он отшвырнул меня вбок, и я воспользовалась телекинезом, чтобы сделать приземление немного помягче.

«А теперь лежи и не шевелись», — сказал отец. — «Сработало. Я скажу тебе, когда ударить. Я так заявил права на его отца. Просто лежи пока».

Я следовала его инструкциям и пыталась снова собрать свою энергию. Это было непросто, голова раскалывалась, но я чувствовала, как нутро заполняется энергией, а уставшие мышцы и конечности, казалось, снова были в строю, словно я не проронила ни капли пота. Я лишь мечтала, что смогу сделать что-нибудь со своим плечом, и вдруг, как по мановению волшебной палочки, боль исчезла. Моя способность к исцелению вступила в силу.

«Он собирается выпустить розовое пламя, оно уже в его горле. Используй лёд и заморозь сукиного сына. Так ты выиграешь немного времени, чтобы связать его», — звучал голос отца в голове. — «Сейчас!»

Это же как в игре.

Я рывком поднялась и увидела, что все в точности так, как сказал отец: в его орле бурлил Розовый Поцелуй. Я создала ледяной шар и кинула ему в рот. Снова где-то внутри появилось знакомое ощущение дежавю. На задворках сознания гремел голос Люциана, призывая использовать все способности.

Морда Блейка представляла собой глыбу льда, и я побежала мимо его ног к середине туловища. Одно его крыло на полувзмахе тоже сковало льдом.

У меня не было ничего, чтобы связать его, поэтому я представила место, которое однажды видела. Склон горы, где Горан пытался убить нас при помощи Драконианца. Огромные деревья и корни схватили Блейка так же, как тогда схватили Сэмми, и постепенно прижали к земле.

Лёд на голове и шее растаял быстро, и он зарычал, сдув мои волосы назад. Порыв ветра от его дыхания был таким мощным, что я едва могла дышать. Он освободился, и мы оба снова оказались в Колизее. Я его не заполучила.

«Иллюзия снова не сработала, Елена, но идея была отличная. Теперь сделай это по-настоящему. Воспользуйся силой и подними корни, зарытые глубоко под землёй».

«Я перерою все это место», — заорала я в своем подсознании.

«Делай!»

Я сделала, как сказал отец, и раскрыла ладони, призывая корни, словно делала это уже миллион раз.

Земля затряслась, и появились четыре разных корня. Я подняла руки над головой и представила, как корни связывают тело Блейка.

Блейк снова зарычал и выпустил мощный поток воздуха. Я пригнула голову, чтобы избежать удара.

Я приказала корням сдавить его сильнее.

«Полегче, Елена, ты же не хочешь убить его», — предупредил отец.

— Сдавайся! — закричала я.

— Никогда.

Он пытался выпутаться, я почувствовала это своими руками, словно корни были их продолжением. Появились ещё корни и сжали его сильнее.

— Сдавайся!

Он заревел снова, как дикий зверь, которого невозможно укротить. Я увидела собственное отражение в его красных радужках.

Во имя любви к чернике, Блейк, сдавайся уже. Он взвизгнул и зарычал в одно и то же время, и я увидела, как его глаза начали менять цвет. Красный начал исчезать, и его место занял пурпурный.

— Сдавайся, — прошептала я, когда корни потянули его ещё ниже, а вместо адского красного цвета его глаза стали пронзительно-синими.

«Моя девочка. Помни своё обещание. Я тебя люблю», — и голос отца исчез.

— Нет, подожди! — закричала я, когда корни снова вернулись в землю. Я попыталась последовать за голосом отца.

Блейк взревел в последний раз, и я застыла на месте.

Всё внутри закипело и одновременно заледенело. Ощущение нарастало с такой огромной силой, что я знала, мое тело не выдержит этого. Боль перешла в руки и в голову. Я упала на колени, схватилась за голову и закричала. Потом я почувствовала, как тело взорвалось на миллион кусочков.

Глава 32–33

Когда я открыла глаза, то оказалась в темноте. Даже не смогла разобрать, где нахожусь.

Сердце ускорило ход, когда я вспомнила последнее, что пережила. Неужели я, наконец-то, мертва?

— Здравствуй, милая.

Голос Люциана заполнил темноту. Я была мертва.

Я поползла на его голос и столкнулась с ним. Мы оба засмеялись. Больше не было волнения. Это было то место, где я хотела быть, и если это означало, что я больше не жива, тогда я была в порядке с этим.

— Что это за место? — спросила я.

— Не знаю, думаю, пришло время это выяснить.

— Я не умерла?

Люциан усмехнулся.

— Я так не думаю, дорогая. Другая сторона очень светлая и спокойная. Я думаю, мы в каком-то чулане.

— Чуланы не такие темные, Люциан.

Он хихикнул.

— Ты еще не играла ни в одном в Пейи, — его ботинок нашел пустоту, и он сильно ударил ногой. Пришлось прищуриться, когда яркий свет заполнил замкнутое пространство.

Горничная завизжала, и белье упало на пол. Она побежала в противоположном направлении, когда мы с Люцианом выползли из того, что было похоже на шкаф.

— Говорил же, — пошутил он.

— Без разницы, — я огляделась по сторонам. — Где мы, черт возьми, находимся? — мы стояли в огромном коридоре. Он был хорошо освещен с темно-коричневым пышным ковром, застилающим весь пол.

— Я не знаю, но что-то подсказывает мне, что мы должны выяснить, — он схватил меня за руку и повел в противоположную сторону, которая превратилась в другой зал. Мы оглянулись на секунду, прежде чем Люциан потянул меня влево в другой зал. Когда мы вышли, то оказались перед огромной лестницей, ведущей вниз.

— Мы в замке?

— Это не просто какой-то замок, Елена. Мне знакомо это место.

Люциан крепко обнял меня, и мы оба наблюдали, как его отец проходит мимо, не замечая никого из нас.

— Я не думаю, что они могут нас видеть, — мы последовали за его отцом, держа дистанцию. Он зашел к охранникам и мужчине в самом толстом черном пальто, которое я когда-либо видела. Мужчина стоял спиной ко мне и Люциану. Они говорили всего секунду, а затем мужчина в пальто обернулся и сверкнул своей прекрасной улыбкой. Это был мой отец, король.

— Папа! — он выглядел по-другому. Я побежала за ним и услышала дыхание Люциана рядом со мной. — Папа! — мы последовали за ним вниз по лестнице, но тот был быстрее.

— Он не слышит тебя, Елена, — Люциан схватил меня за руку и оттащил назад.

Я остановилась, наблюдая, как он проходит через огромные двери. Я огляделась и оказалась в вестибюле. Он был прекрасен, и было три других лестницы, а также та, по которой мы только что спустились. Все они вели на разные уровни замка. Я затаила дыхание, когда мой взгляд остановился на большом портрете королевы Катрины, моей матери, висящем на одной стене.

— Люциан, это то, о чем я думаю?

Он улыбнулся.

— Добро пожаловать домой, принцесса.

— Не смей меня так называть, — я игриво шлепнула его тыльной стороной ладони.

Он снова хихикнул.

— Пойдем, у меня такое чувство, что мы должны следовать за твоим отцом, — он схватил меня за руку и провел через те же двери, из которых только что вышел мой отец.

По какой-то причине мы двигались быстрее, чем обычные люди, и вскоре мы обнаружили, что мой отец разговаривает с другим человеком. Он протянул ему поводья, прикрепленные к крупной лошади кремового цвета. Отец запрыгнул на лошадь. Парень, который дал ему поводья, посмотрел мимо меня, и еще одна сильная эмоция пронзила мое тело. Это был мой отец, тот, кто вырастил меня, Герберт, Жако, как бы его ни звали. Он выглядел таким другим, моложе, счастливее.

— Елена, ты в порядке?

— Это мой папа.

— Жако тот человек, который вырастил тебя?

Я кивнула и мягко улыбнулась. Я сделала в его сторону пару шагов, но Люциан снова схватил меня за руку.

— Он не может видеть тебя, дорогая. Мы должны идти, — он посмотрел мимо меня, и я нашла своего настоящего отца, уходящего на лошади. Тот торопился, и нам пришлось бежать за ним. Он все время оглядывался через плечо, отчего мне захотелось пригнуться.