– Эй, мы так не договаривались.

– Договаривались, договаривались. Только сначала больничка, а потом уж браслет. Как раз Берте на хранение и отдам. Как только лечебный курс пройдешь, так она его тебе и выдаст. А если я с тобой сейчас расплачусь, ты же сразу отправишься в скупку, браслет продашь – и поминай как звали. В свою дыру нырнешь, и с концами, а я хочу, чтобы ты сначала здоровье поправил. Так что сиди и жди.

***

Как и предполагала Шарлотта, Илза действительно появилась около своего дома. Только пришла она сюда не для того, чтобы посоветоваться со старшим поколением о снятии заклинания. Илза задумала полистать матушкину книгу, в которой та хранила свои собственные разработки. За время своего отсутствия Илза успела стосковаться и по дому, и по матери, но, опасаясь, что та посадит ее под замок за неповиновение воле Его Высочества, решила проникнуть в дом незаметно, как обычно, воспользовавшись окном своей спальни. Благо опыт обходить установленные в доме правила у нее был богатый.

С ранних лет исчезая без спросу из дома, она возвращалась назад обходными путями. Прикидываясь сонной, Илза уверяла родительницу, что все это время находилась в объятиях морфея и не слышала ее стука в закрытую магией дверь. Рассказывая байки о своем крепком и здоровом сне, Илза таким несложным способом избегала ее длительных и скучных нравоучений. Бывало, она залетала в окно на метле, как самая настоящая ведьма, но тихо проникнуть в помещение при этом получалось не всегда. Поэтому, чтобы каждый раз не создавать шумовую завесу магией, которую сразу чувствовала маменька, Илза вырастила под своим окном редкий вид вьющихся лиан. По их толстым стволам, словно по веревочной лестнице, она могла в любое время, бесшумно и без дополнительных чар спускаться вниз и забираться наверх.

Как только она вскарабкалась на этот раз и переступила оконную раму, подоконник предательски скрипнул, точнее, охнул старческим голосом. А все потому, что деревянное высохшее бревно, лежавшее на нем, было не кем иным, как вышедшим на пенсию духом леса. Когда-то в юности этого забавного старца с бабушкой Илзы связывали теплые отношения, и хотя роман между ними так и не завязался, леший даже после смерти лесной колдуньи вспоминал ее добрым словом. В молодости все мужское население лесного братства считало ее писаной красавицей. Да и леший в общем-то тоже был молодцем хоть куда. Ухаживал за ней красиво. Многие пророчили им светлое будущее и видели в них счастливую пару. Но, как часто случается в жизни, судьба распорядилась иначе.

Хэлга, мама Илзы, выросла на глазах лесного духа, и все эти годы он заменял ей родного отца. Она даже иногда называла его папой. Леший, в свою очередь, любил девочку как собственную дочь и проводил с ней много времени, а после появления в семье малютки Илзы и для нее стал близким и родным. После смерти бабушки, когда леший узнал, что Хэлга собирается переселиться поближе к городу, он решил оставить службу и последовать за ней. Открыв путь молодым, а точнее, сдав вахту своему внуку, он устроился дворецким в ее доме. В дневное время руководил хозяйством, присматривал за живностью и растительностью участка, ухаживал за садом. Ну а ближе к полуночи по просьбе Хэлги собирал в лесу травы, если той вдруг требовались свежие ингредиенты для работы.

Приусадебная территория колдуньи требовала постоянного внимания, а кто, как не он, мог лучше всех справиться с ней! Сад и разбитый парк – это, конечно, не совсем то же самое, что лес, но меньшие масштабы хозяйства не требовали такого кропотливого труда, а потому забота о них приносила большее удовольствие, чем служба. Уход за пернатыми и мелкими зверюшками, населяющими округу, успокаивал его, а присмотр за богатой зеленью парка так вообще доставлял огромную радость.

В свободное от работы время леший любил вздремнуть, устроившись в доме, где-нибудь около открытого окна. Поближе к природе, но, с учетом возраста, не на открытом воздухе. В отсутствие Илзы он часто отдыхал в ее комнате, где она и застала его.

– Извини, деда Ель, не хотела тебя разбудить. Спи, спи, – мягко сказала она, спрыгивая на пол.

В обычное время потревоженный покой вызвал бы у старика негодование, тем более что нога девушки прошлась по его ребрам. Но не сегодня. Слегка поворчав сквозь сон, он пошлепал губами и перевернулся на другой бок. При этом с его торчащей во все стороны бороды посыпались мелкие веточки и стебельки разных растений. Илза с нежностью посмотрела на старика и, заметив в его спутанных волосах несколько небольших шишечек, осторожно вынула их из седой шевелюры. Недалеко от окна Илза заприметила удочку, а это означало, что дед провел все утро на рыбалке. Свежий воздух разморил его, и можно было не волноваться, что он проснется от шума в комнате.

Оглядев свою спальню, где было столько всего интересного, она присела на кровать и тихонько позвала своих подружек. Три сестрицы-русалки, сидя в изящных позах на изголовье кровати, сладко дремали, но, услышав ее голос, тут же проснулись. Как-то раз матушка преподнесла Илзе на день рождения не совсем обычный подарок: небольшую скульптуру зачарованных сирен. Она надеялась, что красавицы будут следить за дочерью и докладывать ей о нарушении Илзой режима и правил. Но юная волшебница сумела переманить их на свою сторону. Отпуская сестриц поплескаться в морских пучинах, она быстро добилась их расположения. Девушки не только не шпионили за ней, а даже наоборот, покрывали в случае провала.

Впервые увидев скульптуру, Илза была очарована грацией отлитых из металла девушек и их внешним видом. Сплав каждой статуэтки отличался один от другого. Красавица, которая без сомнения являлась центральной фигурой композиции, была отлита из золота, две другие – из серебра и бронзы соответственно. Покрывающая хвост и грудь чешуя представляла собой не что иное, как вкрапления драгоценных камней, и играла на свету ослепительным блеском. Глаза русалок, слегка мутноватые, похожие на небольшие кусочки самородка, смотрелись необычно и отличались от человеческих тем, что в них не было зрачка. Несмотря на это, в их взгляде словно играл живой огонь, и в них можно без труда разглядеть собственное отражение. Держась за руки, всматриваясь куда-то вдаль, они сидели на камне спиной друг другу.

Первое, что сделала Илза, – сняла окутывающее их заклятие неподвижности, которое наслала на них матушка. Плавность их движений не могла не очаровать, и на радостях девушки устроили ей настоящее танцевальное представление. Волшебные голоса русалок подтвердили все ходящие о них слухи, а создаваемая ими мелодия способна была убаюкать даже колдунью ее масштаба.

– О, Илза, мы так по тебе соскучились, – хором вскричали они, срываясь со своих мест и подлетая к ней.

С помощью магии Илза подарила им перепончатые крылышки, которые прекрасно сочетались с перепонками между пальцами, доставшимися им в наследство от водоплавающих сородичей, и добавила сантиметров двадцать росту. Не совсем то, о чем они мечтали, но все лучше, чем те три фута, которые им даровала Хэлга. Волшебница могла бы вернуть девушкам их прежнюю внешность и человеческий рост, но матушка при колдовстве изменила лица русалок, сделав их очень миловидными, в отличие от тех, которыми тех наделила природа. Илза боялась своим вмешательством нарушить полюбившиеся всем образы.

– Мне тоже вас не хватало, дорогуши, – честно признала она.

– Расскажи скорее, где ты все это время пропадала, – златовласая бестия была самая любопытная из них.

– О, где я только не была, Зольда. И во дворце Его Высочества, и в его апартаментах на Земле, и поработать успела, и поучиться. Как-нибудь в другой раз все подробности расскажу. А сейчас, пока матушки нет, мне кое-что успеть надо. Ведь ее нет дома?

– Нету, милочка, – Аргента, серебряная красавица, которая внимательнее всех следила за обстановкой в доме, была как всегда услужлива.

– Маменька ваша теперь несколько раз в неделю колдовскую науку молодняку преподает. Курсы подготовительные организовала, – хмыкнула Бронзалетта, – сегодня как раз день такой. Так что не волнуйся, скоро она не вернется, можем и посплетничать.