– Так сколько им лет примерно?

– Миллионы, по всей вероятности. Бессмертие их обеспечивается постоянной регенерацией за счёт энергии космоса. И что самое интересное, они ещё могут поддерживать подобное состояние в любой живущей материи. То есть делать смертных бессмертными. «Приобщать», как у нас выражаются.

– Наблюдатели – «приобщённые»?

– Да, – сказал Томас, – вроде как, но мы – уже нет, к сожалению, хотя у альтернативщиков срок жизни гораздо дольше, чем у самих арвеартцев. Для них полтораста – максимум, а мы набираем за двести, стареем гораздо медленнее и пользуемся привилегиями, потому нас недолюбливают. И, кстати, ты что-нибудь выяснила? В плане имён Советников?

– Частично, – сказала Верона. – Дело за малым, мне кажется. Ты ведь в курсе, по-моему? Их мечи – именные, правильно? На них какие-то надписи…

– Да, именные, конечно! Нам говорили в школе. Мы как раз проходили диффузию и нам сообщили по ходу, что мечи у всех эртаонов – сталь и вольфрам с иридием. А мы тогда моделировали осаждение на графите покрытие из тантала… из карбида тантала.

– Пиролизом пентахлоридов?

– Да, совершенно верно! Вот нам тогда и сказали, что у них на мечах покрытие из карбида тантала и что все мечи – именные. Они сами их отливают и сами же их и подписывают.

– Интересно, – сказала Верона, вспоминая, что меч у Джона казался стальным по виду. – Высший карбид тантала – он золотистого цвета, а мечи на портретах – стального.

– Их мечи, как и меч Эркадора, это сплав из карбида вольфрама с добавкой карбида титана, что как раз создаёт впечатление…

– Спасибо, – сказала Верона. – Мой вопрос на этом исчерпывается.

* * *

Ровно в одиннадцать тридцать Том с Вероной вышли из комнаты. В гостиной первого курса было уже многолюдно, но гораздо тише обычного. В ожидании мистера Джонсона арвеартцы стояли молча, с отрешёнными выражениями. Верона, с которой Арриго поделился своим наблюдением: «Наши ребятки во фрезздах похожи на тихопомешанных из древнегреческой клиники», – начала внезапно смеяться и смеялась секунд пятнадцать, пока Томас не взял её руку, чтобы она успокоилась. Пока он её успокаивал, прошло полторы минуты. Ещё через три минуты Арриго сказал на английском – голосом мистера Джонсона:

– Джентльмены, простите, пожалуйста! Я вынужден был задержаться… из-за приступа диареи… можно сказать, хронической…

Теперь засмеялся Джимми, в результате чего арвеартцы – те, кто стоял поблизости, стали смотреть в его сторону, словно сам он явил пациента, но буйного, а не тихого. Сам Джимми какое-то время тоже пытался скопировать голос мистера Джонсона, а затем оставил попытки и разразился высказыванием:

– Эй, Блэкуотер, скажи пожалуйста, а с чего у тебя арвфеер не такой, как у всех, а украшенный?! Это чё, за красивые глазки?!

– Да, – сказала Верона. – Щедрый дар Эхнатона Великого, Всесильного и Всемогущего, Сына Первой Звезды и так далее.

– «Эхнатон»! – засмеялся Джимми. – Между прочим, это – сенсация! Я бы даже сказал…

– Куратор!

Этот возглас издал Маккафрей и тут же сместился за Томаса, в ужасе от содеянного. Джонсон влетел в гостиную. Его галстук – тёмно-малиновый – был перекошен полностью, верх рубашки раскрыт на три пуговицы, а шнурки от туфель болтались – просто-напросто были развязанными.

«Спятил! – подумал Джимми. – Мало нам было Крюгера!»

Кто-то из девушек ахнул. Кто-то воскликнул: «Создатели!»

– Mamma mia! – вскричал Арриго. – Неужели война с иртарцами?!

– Хуже, – сказала Верона. – Надо думать, война с марсианами.

Джеймс обвёл студентов взглядом, полным безумия, и выдавил через силу:

– Леди и джентльмены! Я п-приношу извинения. Меня задержало известие… черезвыча… ч-чрезв-вычайной… важности… Это п-просто… с-сверх… в-выходящее… Г-господа, я прошу заслушать м-меня…

Речь была прервана Девидсоном:

– Сэр, смените язык, пожалуйста!

Профессор взглянул на Томаса с откровенным недоумением, после чего опомнился и, пробормотав: «Простите», – продолжил на арвеартском:

– Арверы, прошу, присядьте… Так будет лучше, наверное… Я обязан вас информировать… Сообщить ч-чрезвычайную новость… сообщить… это – просто сенсация… сенсация для Коаскиерса…

– Хе-хе! – засмеялся Джимми. – Сенсация за сенсацией!

– Идеи? – спросил Арриго, обращаясь к альтернативщикам.

– Не знаю, – ответил Томас. – Возможно, визит сенаторов.

Точно такую идею подал арвеартцам Неар – за неимением прочих, хоть сколько-нибудь состоятельных.

Джонсон всхлипнул в салфетку и продолжил дрожащим голосом:

– Ах, арверы, да что там Коаскиерс!!! Мы все удостоились чести… Самой высокой ч-чести!!! П-простите меня, арверы, но это… вы п-понимаете… – на этом он прослезился и утратил речь окончательно.

Арвеартцы, уже осознавшие, что вряд ли дело в сенаторах, побледнели – все до единого. Верона, недолго думая, присела перед куратором, завязала шнурки на туфлях, следом взяла его за руку – для прямой контактной суггестии, и быстро вернула профессора в адекватное состояние. Он разобрался с пуговицами, поправил сместившийся галстук и тихо сказал на английском:

– Мисс Блэкуотер, я крайне признателен.

Верона, выполнив книксен, вернулась к альтернативщикам. Джонсон – стабилизированный – ещё раз поправил галстук, следом пригладил волосы, убрал с рукава пылинку и объявил торжественно:

– Арверы! Я – ваш куратор – довожу до вашего сведения, что сегодня, впервые в истории, церемонию Посвящения удостоит своим присутствием Величайший из всех Великих, Всесильный, Не Знающий Равных и Властвующий Безраздельно…

Закончить ему не дали. Лирена, Иртана, Терна и – последней из них – Герета, разом лишились сознания, не справившись с этой новостью, непосильной для их восприятия.

– Аримани, – потребовал Джонсон, – в прачечной есть аптечка! Раствор гидроксида аммония! Отправляйтесь за ним немедленно!

Арриго бросился в прачечную. Томас, без колебаний, поднял Герету с пола и присел с ней на край дивана, обменявшись с Вероной взглядами. Гредар схватил Иртану и сел по соседству с Томасом. Куратор взглянул на Джимми:

– Займитесь Терной, пожалуйста! Вы не должны бездействовать в критической ситуации!

Джимми, с кривой ухмылкой, склонился над однокурсницей, чьё лицо – обычно румяное – стало белее белого, и тоже взял её на руки. Лирене – четвёртой девушке – досталось внимание Неара – юного литератора. Арриго, вернувшись вскоре, передал пузырёк профессору, а сам подошёл к Вероне, заметив в глазах её панику – мало чем объяснимую в его собственном понимании.

Минут через пять примерно Джонсон пришёл к тому выводу, что состояние девушек всё равно остаётся критическим.

– Арверы, – сказал он, – внимание! Мы не должны опаздывать! Боюсь, что для ускорения вам придётся сейчас понести их!

Гвелдеор покраснел от волнения. Неар слегка смутился, а Джимми, державший Терну, тут же шепнул ей на ухо: «Щас вот как уроню тебя и будет землетрясение!» – отчего несчастная девушка чуть опять не лишилась сознания.

– Ну всё, – сказал Джонсон, – строимся! Томас с Геретой – первые, Гредар с Иртаной – вторые, Неар с Лиреной – третьи, Джеймс и Терна – четвёртые, потом Аримани, Маккафрей и далее – все оставшиеся. Рэа Блэкуотер, пожалуйста, будьте у нас замыкающей!

Длительный спуск по лестнице, коридоры с круглыми лампами… – Верона так погрузилась в себя, что почти ничего не видела, почти ничего не слышала и просто шла механически, готовая к самому худшему.

* * *

Через какое-то время процессия первокурсников добралась до холла с портретами, где Джонсон дал разрешение поставить девушек на ноги, и затем обратился к студентам с проникновенным высказыванием:

– Не мне говорить вам о значимости такого рода события! Сегодня определяется ваше дальнейшее будущее, и мы уже с вами знаем, кто станет тому свидетелем! Настройтесь на самое лучшее! Впервые в нашей истории, в истории цивилизации, происходит нечто подобное! Я счастлив за вас, арверы! Счастлив, что я причастен… Сегодня у нас начинается новый этап в истории, вероятно, самый значительный, и вы – у его истоков! Вы сами – участники этого! Удачи вам, дорогие мои!