Верона, поправив чёлку, вышла вперёд на метр и присела в глубоком книксене, порождая в рядах волнение. Ректор, подумав: «Однако же! Эртаоны знали, что делали!» – спросил с несомненной искренностью:

– Вы можете нам ответить, что именно вас побудило обратиться к нам с заявлением?!

Верона едва не сказала: «„Бресвиарский Маяк“ Бекривара и моя любовь к биохимии», – но ответила по-другому, констатируя обстоятельство, что голос её усилен акустическими устройствами:

– Это то, о чём вы говорили! Это поиск истинных смыслов – и бытия, и сущего, сопряжённый с поиском истины!

Студенты переглянулись, половина эрверов хмыкнула. Хогарт – великий химик, подумал с лёгкой иронией: «Ох и шустра девчонка! Джошу не позавидуешь!» Куратор третьего курса – профессор Грегори Акройд, отметил: «Да, интересно. Джину затмили полностью». Наставник пятого курса подумал: «Теперь понятно. Лээст пропал как пить дать. Если она здесь останется, история повторит себя…» Сам Лээст подумал: «Всё правильно. Это поиск смыслов и истины», – а Джош ухмыльнулся криво, посмотрел на портреты Создателей и сказал себе: «Нет, не думаю. Она здесь – из-за проректора…»

– Спасибо, рэа Блэкуотер! – произнёс Креагер с восхищением. – Вы прославите ваше имя и не только в стенах Коаскиерса!

Верона вновь поклонилась и вернулась в ряды первокурсников.

– Блэкуотер, – хихикнул Джимми, пользуясь тем моментом, что Джонсон отвлёкся на Хогарта, – ты ведь – конкретная хиппи! Твой аутфит выдаёт тебя! А секс – это смысл жизни, согласно их представлениям! В этом я тоже хиппи! Так что учти, пожалуйста! Как только тебе захочется…

– Брайтон, заткнись, придурок! – оборвал его жёстко Девидсон. – Я вроде предупреждал тебя!

– Пошёл ты! – воскликнул Джимми. – Сам придурок! Хорош выпендриваться! – и тут же внезапно охнул, схватился за грудь руками и сжался от страшной боли – на грани потери сознания.

– Экстра-класс! – оценил Арриго. – Вот что значит удар чемпиона! Никто ничего не заметил, а Джимми уже валяется!

– Ну т-ты и с-сволочь, Т-томас… – прохрипел через силу Брайтон. – Это же – п-просто ш-шутка… Я с-сообщу к-куратору…

– Ну уж нет! – заявил Арриго. – Я сам сообщу куратору, что ты приставал к Вероне! Сексуальное домогательство! И тогда тебе светит кастрация! Или карцер на год, как минимум!

Джимми уселся на пол и простонал: «О господи… Блэкуотер, найди к-кого-нибудь… п-пусть с-сделают обезболивание…»

Секунда-другую-третью Верона смотрела на Томаса, проводя экспресс-диагностику, а затем усмехнулась:

– Карцер? Карцера он не выдержит. Пусть лучше сразу кастрируют.

– Блэкуотер, ну сделай что-нибудь! – взмолился повторно Брайтон. – Томас – садист! Законченный!

– Умолкни! – велела Верона. – Арриго, прикрой нас как-нибудь.

Эамон и Арриго сдвинулись. Проректор обеспокоился, так как увидел издали, что Верона, с какой-то целью, укрывается за их спинами вместе с ардором Брайтоном. Томас, казня себя мысленно – за то, что не смог сдержаться и Верона его просканировала, вспотел от стыда – удушающего, готовый сбежать куда-нибудь. В это время ректор Коаскиерса завершил свою речь приглашением:

– А теперь – основные новости! Экдор Эртебран, пожалуйста!

Лээст, который до этого собирался пройти к первокурсникам, едва ли не чертыхнулся, снял макинтош – мешающий, передал его Джошу Маклохлану и направился к центру зала – со словами: «Встаём, арверы! Основные новости вкратце! Третий курс, не болтайте так громко, пропустите информацию! Центром метасистемных исследований назначено семь стипендий лучшим студентам курсов по итогам каждого месяца! Стипендия – сорок тысяч, так что, арверы, стараемся…»

Студенты, чуть подуставшие, с шумом поднялись на ноги. Проректор встал рядом с ректором. Объявления были продолжены:

– Мы решили пойти навстречу бесчисленным просьбам учащихся! Время вечерней проверки будет теперь не в одиннадцать, – Лээст выдержал паузу, – а ровно в полночь, друзья мои! Примите мои поздравления!

После этой прекрасной новости в зале послышались возгласы: «Ура!» – «Наконец-то!» – «Пора уже!» Кто-то зааплодировал, кто-то выкрикнул на испанском: «Свободу студентам Коаскиерса!»

– Тише! – призвал проректор. – Увы, но экдор Маклохлан, по причине повышенной занятости, снял с себя руководство ансамблем! Новый руководитель – ваш скромный слуга, арверы! И информирую сразу же! Через месяц в Бревартеане – большой музыкальный конкурс студенческих коллективов в рамках «Недели Знаний»! Подготовку начнём послезавтра! И ещё интересная новость! На следующей неделе в «Медитеральном вестнике» выйдет первая публикация ардора Виргарта Марвенсена: «Спонтанная проскопия. Стадии реализации на уровне постсинапса»!

И студенты, и преподаватели дружно зааплодировали. Марвенсен, крайне польщённый, поклонился на разные стороны. Проректор дождался внимания:

– А теперь – для любителей плавать! Бассейн в спортивном комплексе полностью реконструирован! И последняя новость, арверы! Теперь у нас по субботам вместо обычных занятий вводятся факультативы по предметам специализации! Форма одежды – свободная! Всем приятного отдыха! Увидимся с вами на завтраке!

* * *

Первыми за эрверами к створкам двери направились вышколенные Джошем взрослые семикурсники. Сам Джошуа – хмурый, мрачный, поспешил вдогонку за Лээстом, а Лээста, в свою очередь, вывел из зала ректор, предложивший ему «по стаканчику». Верона к тому моменту облегчила участь Джимми и теперь наблюдала внимательно за движением шестикурсников, покидающих помещение вслед за своим куратором, а Томас, всё ещё красный, продолжал смотреть себе под ноги. Куратором шестикурсников был толстый альтернативщик – лысоватый, странной наружности, лет пятидесяти или около.

– Смотрите! – воскликнул Джимми. – Этот – точь в точь как Крюгер, но только ещё ужаснее!

«Крюгером» оказался куратор пятого курса – высокий, длинноволосый, молодой, по всей вероятности, со страшным лицом – изувеченным – с одной стороны – ожогами, а с другой стороны – рубцами, сизыми и багровыми. Кто-то из девушек ахнул, после чего первокурсники, с внутренним содроганием, уставились в пол, вслед за Томасом, исключая Верону и Брайтона, которому были чужды и простое чувство неловкости, и сложное – сострадания. Профессор, сразу почувствовав, что стал объектом внимания, направил свой взгляд в их сторону – враждебный – в общем значении, от которого Джимми дрогнул и подумал: «Шизик, наверное!»

– О нет… – прошептала Верона, так как ей вдруг открылось будущее – не в виде чего-то конкретного, а больше как ощущение – ощущение поцелуя с ним – настоящего поцелуя, продолженного во времени.

Их взгляды слились с неизбежностью. Профессор остановился, увидев её реакцию – выражение полного ужаса и полнейшей – страшной – растерянности, попробовал ухмыльнуться, трактовав её выражение абсолютно неверным образом, прищурил глаза – стальные, засунул руки в карманы и дошёл до двери походкой, граничащей с явным вызовом – то ли Вероне лично, то ли в целом – всей Академии.

Верона, ошеломлённая, оставила без внимания куратора четверокурсников – явного арвеартца – бледного, синеглазого и в общем производившего приятное впечатление. Следом за четверокурсниками, непрерывной прямой цепочкой, прошли через зал – по центру – оживлённые третьекурсники вместе с профессором Акройдом, о котором Верона подумала, пытаясь отвлечься на что-нибудь от ситуации в будущем: «Наш саматург. Понятно. Грегори Акройд из Йоркшира. „Представитель оккультных знаний“ согласно мистеру Марвенсену…»

«Представитель оккультных знаний» успел, выводя студентов, взглянуть сначала на Томаса, затем улыбнуться Джонсону и его приятелю Саймону и подмигнуть Вероне – для поднятия ей настроения. Мистер Хогарт и мистер Джонсон говорили всё это время о генцианопикрине и эритроцетаурине, согласно чему первокурсники сделали предположение, что оба куратора, видимо, напрямую связаны с химией. Так – в беседе – Джонсон и Хогарт двинулись в сторону выхода, за ними пошли второкурсники – достаточно организованно, и затем – немного разрозненно – юные первокурсники. Верона, уже в коридоре, познакомилась с однокурсницей – прелестной хрупкой красавицей, державшейся отстранённо от трёх остальных студенток, однозначно её игнорировавших. Гере́та, как звали девушку, оказалась весьма приветливой и на вопрос: «Ты не знаешь? Можно мне как-то выяснить имена Дорверов Советников?» – ответила дружелюбно: «Думаю, можно как-то, но о них говорить запрещается».