Сара отшвырнула Марион и в два прыжка оказалась рядом с Гисборном и де Рено. Раз – и руки рыцаря освободились от веревок. Два – в его руках меч Скарлетта, и, пока Сара освобождала шерифа, Гисборн метко пущенным кинжалом ранил Мача, который, думая что его за кустом не заметят, уже доставал пращу.

- Спокойно! Просто дайте нам уйти или будет хуже, – крикнул Гисборн. – Курицу надо было держать, - процедил он вставшей рядом с ним Саре.

- Там Нейсс, - так же вполголоса ответила она. – Он на такое не купится.

- Сарочка, золотая моя, зачем же так волноваться? Я только что хотел сказать, что прощение – самая сладкая месть, - заикаясь от страха, пробормотал старый Тальмон.

В стороне раздались звуки рога, а затем – приближающийся топот копыт.

- Уходим, - приказал Робин, не сводивший глаз с замерших в готовности к бою Сару и Гисборна. Он помог подняться все еще вздрагивавшей от пережитого Марион и махнул рукой остальным. Конский топот приближался, и конный отряд в синих плащах вылетел на полянку как раз в тот момент, когда развойники растворились в зелени леса.

***

- Ну что ж, Гисборн, вы, конечно, болван – но исключительно везучий болван, - пробормотал шериф после третьего или четвертого кубка вина.

- Никак нет, милорд, - непривычно уверенным тоном ответил рыцарь. Он смотрел куда-то поверх шерифской макушки – что из-за разницы в росте было нетрудно, - и де Рено заметил, что исчезло ежесекундное ожидание удара, напряженность и нервность, из-за которой ему так нравилось оскорблять помощника. Перед шерифом стоял сейчас уверенный в себе человек, уравновешенный и сильный, словно одетый в броню. Гисборн даже показался шерифу старше, чем был до приключения с евреями.

- Я знаю свои обязанности, милорд, - продолжал Гисборн, - и постараюсь выполнить их должным образом. Моя обязанность – отловить или же уничтожить разбойников в Шервудском лесу, не правда ли?

- Дааа… Гисборн… - удивленно протянул шериф – впервые помощник обращался к нему столь свободно.

- В таком случае я прошу полной свободы действий и десять человек из гарнизона в полное мое распоряжение.

- Всего десять? Весь гарнизон и без того в вашем распоряжении, Гисборн, - напрягся шериф.

- Нет, милорд – я прошу этих десятерых в полное мое подчинение, без необходимости испрашивать у вас, милорд, разрешения для каждого этапа миссии…

- Каждой – чего? – не понял шериф.

- Каждого действия, - поправился Гисборн. – И без необходимости отчитываться за промежуточные результаты.

- И все же – для чего вам еврейка, Гисборн?

- Если вы не забыли, милорд – именно она спасла нас, - невинным тоном ответил помощник. Де Рено вспомнил быстрый как у атакующего волка, прыжок и то, как Гисборн сбил с ног головореза Скарлетта – и засомневался в его словах: он чувствовал, что помощник представляет собой более мощную боевую единицу, нежели шерифу всегда казалось.

- Хорошо-хорошо, - махнул он рукой. – Пусть живет. Но без папаши и семейства.

- Ее отец и семейство уехали в Линкольн, - спокойно ответил Гисборн. Предварительно прокляв непокорную дочь, добавил он про себя.

Женщина… еврейка… в замке – солдаты шепотом толковали об этом и сошлись во мнении, что и шериф, и Гисборн после встречи с разбойниками повердились в рассудке.

Относительно Гисборна это убеждение окрепло после того, как на второй день после возвращения он ранним утром выстроил весь ноттингемский гарнизон во дворе замка, приказал солдатам раздеться до брэ и принялся проводить какие-то странные испытания. Сперва всем предлагалось с завязаными глазами пройти по положенной на землю длинной тонкой палочке, потом требовалось задержать дыхание, окунуть голову в кадку с водой и держаться под водой как можно дольше. Далее нужно было прыгать через веревочку, поднимать и опускать туловище, сидя на скамейке и подсунув стопы под большую колоду, и еще множество странных физических, да и не только физических испытаний. Например, нужно было сунуть руку в мешок и, невзирая на то, что находилось в нем, вытащить оттуда большую серебряную монету. Уже прошедшие испытание отгонялись в сторону, чтобы они не могли рассказать готовящимся к испытанию товарищам о содержимом мешка (там находилось несколько крыс, мышей, пара жаб, уж и свежий ком навоза).

Гисборн наблюдал за всеми и всякий раз что-то отмечал в листе пергамента.

- Солдаты! – обратился Гисборн к мокрому и запыхавшемуся полуголому войску. – Я отобрал из вас семерых – самых сильных и выносливых, показавших лучшие результаты. Остальные – одеться и разойтись по постам!

Никто не знал, о чем говорил помощник шерифа с оставшимися семерыми солдатами – он увел их в одну из старых конюшен, пустующих сейчас, - но вернулась отобранная семерка в необыкновенном воодушевлении.

***

- Нужно решить, как выбираться отсюда, - это было первым, что сказала Сара, когда Гай вошел в небольшую комнатку, отведенную ей в замке.

- Выбираться, не зачистив лес от разбойников? – хмыкнул он в ответ. – Я помощник шерифа Ноттингемского, в конце концов, и намерен покончить с этим безобразием.

Сара ошарашенно уставилась на него. Господь Исаака и Иакова, она-то надеялась, что это сумасшествие коснулось только ее, приходилось прикладывать усилия, чтобы удержать сознание от странного раздвоения – большая часть ее сознания кричала, что она капитан Тальмон, специалист по химическому и биооружию, боец отряда «Тэта». И напарник… а по совместительству и герлфренд командира «охотников» Гая Дитриха, стоящего сейчас перед ней. Но была еще часть, которая гораздо тише, но все же настойчиво убеждала, что нет, она дочь ростовщика Бен Тальмона, почтенного члена еврейской общины Ноттингема, невеста Аарона из Линкольна… кроткая (ну не совсем) дочь Израиля. Но видимо Гай убежден в том, что он не совсем капитан Дитрих, еще больше, чем она убеждена в том, что она не совсем капитан Тальмон.

- Гай, да какой помощник шерифа?! Какие разбойники? Очнись!

Дитрих, будто проснувшись, уставился на нее.

- Во всяком случае… - сказал он наконец, - я должен их уничтожить. И как «охотник» в том числе. Ты видела эти рожи? Ты знаешь, сколько солдат погибло из-за них? Да и не только солдат.

- К тому же, - добавил он, и в глазах сверкнула холодная ярость, - к ним примкнул Марк Нейсс. А ты знаешь, на что он способен. Этого нельзя допустить.

- Но может это не Марк? Может, он просто похож на Марка? – воскликнула Сара.

Гай задумался – и впрямь, Марк его хорошо знает, знает его возможности. Они с Марком – боевые машины. Марк не ограничился бы одним детиной с мечом в качестве охранника…

- Давай все же думать, что это Марк. Я постараюсь подготовить «охотников»…

Сара несколько секунд размышляла.

- Ну что ж, - неожиданно улыбнулась она. – давай считать это заданием. Разбойники так разбойники. Я тоже займусь тут кое-чем… по своему профилю.

***

На полянке у маленького ручейка – месте сбора Робина и его людей, - царила тишина.

- Мы видели только двоих. Сразу, говоришь, в нескольких концах леса? – переспросил Робин. Сидевший на бревне и жадно уписывавший кашу маленький Мэтью, сын старосты из Уикема, кивнул. – И что они делают?

- Ездят по тропинкам, ходят по лесу. И что-то чертят на пергаменте. И лесников всех сэр Гай созвал, тоже в лес отправил…

- Сэр Гай? С каких это пор он для тебя сэр Гай, а не паршивый, мать его, Гисборн? – ощетинился Уилл. Мэтью поперхнулся.

- Вот истинный крест, он стал как одержимый…

- Он и был одержимый, - буркнул Джон Малыш.

Мэтью замолчал. Знакомый поваренок Ноттингемского замка рассказывал, что каждый день с рассветом сэр Гай и семеро стражников, в одних рубахах и портах, занимаются какими-то загадочными делами. Ладно бы просто мечным боем – Гисборн всегда тренировал солдат с возмутительной регулярностью и этим никого не удивишь, - но они выстраиваются во дворе рядами и выполняют по отрывистым командам помощника шерифа странные упражнения: то машут ногами, то руками, то с пронзительными криками лупят друг друга палками. То привязывают к ногам наполненные песком плоские мешочки и прыгают через бревно до изнеможения.