– Чаще она сама прибегает, услышит стук миски, сразу появляется. Приблизится, если миска пустая, два раза гавкнет и убежит. А если в миске что-то есть, зарычит на Кагора и давай над миской хозяйничать. Кагор молча ждёт. Рыжехвостая начавкается, водички попьёт – и в свой двор. Кагор за ней.

Квас Василия подлечил. Допив кружку, он закурил и продолжил тему:

– Получается, соседка специально плохо кормит свою собаку от жадности или для злости.

– Я однажды ей сказала об этом, она не согласилась, рассердилась… на неделю не больше, но как плацинды печь начинаю – тут как тут, с вопросом: «Может, помочь чего, соседушка?». И пока штук пять не съест со сметаной, не уходит. Оботрёт губы: «Спасибо, соседушка, и не думала, что наемся плацинд у тебя. Сама хотела готовить вечером, но ты опередила. В следующий раз напеку и приглашу.»

– И как часто приглашала?

– Ни разу.

– Забор у вас низкий, это уж точно. Не зря англичане говорят, чем выше забор, тем лучше сосед.

– Инглиш не знаю, я парле ву франсе. С высоким забором как-то не по-людски. Получается, сам себе сосед или боишься чего?

– Уж больно вы открытая, тётя Анна, не то время сейчас. Так где же Кагор? Обычно, когда я прихожу, всегда выбегает, вокруг вертится, ласкается.

– Не мучай вопросами старую, выпей кваску. Спрашиваешь, где Кагор? Стыдно стало воришке, утащил сосиску и убежал под защиту Европейского союза. Ты же ему на будку флажок прикрепил.

– Это уж точно. Он объявил независимость в одностороннем порядке.

– Пока сытый. Проголодается – сразу забудет про независимость, прибежит просить прощения в одностороннем порядке. Василий риторике специально не обучался – учеба на экономическом факультете университета ограничилась двумя лекциями. Но, видно, при рождении, как говорят, Создатель поцеловал его в уста. Предрасположенность к риторике у него обнаружилась ещё в яслях: он кричал дольше других. Ровно до тех пор, пока согоршочники не замолкали, не выдержав конкуренции. Потом помогала окружающая среда. Южные люди, как известно, слова не экономят:

– Независимости каждому хочется, – продолжил он разговор, – это уж точно. Потому и свой дом на земле столь желанен. Только требует много денег и времени для нормального содержания.

– Времени у меня теперь много, денег бы столько же.

– Так продайте дома. Я первым покупателем буду, деньгами не обижу. Для вашего житья квартиру подходящую подберём, со всеми удобствами, цветным телевизором и спутниковой антенной.

– Не могу, Васику, – запечалилась Анна. – Ты за домом качели видел?

– Угу, я даже один раз, после, – и он щёлкнул по горлу, – на них шишку набил.

– Ты шутишь, – заметила Анна, – а Митя, уезжая, наказывал: «Береги, мама, качели, вернусь, станешь на них внуков качать, чтобы руки отдыхали, а душа радовалась».

Васику спорить не стал:

– Сына ждать – святое дело. Сколько времени прошло?

– Десять лет и два месяца, во вторник будет.

Широко открытые светло-карие глаза Анны, обычно дарившие добро, становились строгими при деловом или неприятном разговоре и печальными со слезинкой, когда спрашивали о сыне.

Василий поставил кружку, поцеловал Анне руку:

– Чем-то вы ещё озабочены, тётушка Анна? Анна оглянулась:

– Гроб нужен.

– Какие проблемы? Похоронных контор нынче больше, чем покойников. Только скажите, какой гроб желаете. Для вас – любой будет. Ой, извините, тётушка, для вашего дела, конечно. Хоть из красного дерева, хоть – перламутровый.

Анна озабоченно развела руками:

– Новый гроб дорого стоит, а б/у у них нет, напрокат не дают, а мне нужен только на один раз.

Обычно находчивый Василий пришёл в замешательство:

– Не понял… Извините, тётя Анна, но гроб, как презерватив, на один раз и нужен. Уж простите за такое сравнение.

Анна поглядела по сторонам:

– То-то и оно, тут непростое дело, – наклонившись к Василию, она долго что-то на ухо шептала.

Названый сын изменился в лице:

– Ну, вы даёте, тётя Анна! Раз так – будет вам гроб с крышкой. Это уж точно, готовьтесь. Ой, простите.

Анна махнула рукой, отгоняя, как лишнее, извинения Василия:

– Вот спасибо, Васику! До гроба доброту твою не забуду.

– Сплюньте, тётушка Анна. Назначайте мероприятие, – и оратор-филантроп стремительно покинул двор, на ходу разговаривая по мобильнику. Анна вослед его перекрестила кружкой и направилась к дому.

Первый шаг начинающего предпринимателя требует прежде всего ускоренной сообразительности.

Василий наследства не получил. Пришлось становиться предпринимателем в первом поколении. Когда в Кушмарии развитой социализм начал сдавать свои полномочия вылупливающемуся из него капитализму, молодой экономист наяву увидел воплощение в жизнь классической формулы Д-Т-Д. У него не было ни денег, ни товара – одни желания. Мозг сверлила французская поговорка: «Хотеть – значит, мочь». Закончив университет с почти красным дипломом – для чистого цвета не хватило одной пятерки, – Василий отрабатывал за бесплатное образование обязательные два года на государственном предприятии. Находилось оно в пятнадцати километрах от столицы и называлось винзавод. Здесь он научился культурно пить и заимел первые связи в деловом и чиновничье-руководящем мире. Его представители, не желая светиться в ресторанах, часто приезжали на неофициальную дегустацию для установления и укрепления связей с нужными людьми. Когда началась боновая приватизация, новые кушмарийцы предложили ему работу в первом Приватизационно-инвестиционном фонде.

В служебные функции Василия входила подготовка документов для преобразования бывшего государственного предприятия в новую организационно-правовую форму – акционерное общество с частными собственниками. Теперь он приехал в тихий симпатичный городок с птичьим названием Сороки. Контрольный пакет акций крупной автобазы на аукционе купил Фонд. Пока еще действующий директор прекрасно понимал значение рекомендаций приехавшего представителя главного хозяина в своей будущей служебной судьбе, посему выказывал ему особую учтивость. Василий вел себя сдержанно, вежливо:

– Как себя чувствуете, господин директор? Бывший шеф пожал плечами:

– Раньше себя не чувствовал, и было прекрасно, а сейчас… – и махнул рукой.

При осмотре территории попался на глаза старый автомобиль Чайка. Серо-зеленые глаза Василия редко оставались одинаковыми. Цвета боролись, соотношение их менялось. Постоянным оставался лишь ищущий взгляд. Хотя суетливым и бегающим не выглядел. Тут взгляд загорелся. Василий подошел к автомобилю ближе, потрогал фары, остановился. Сопровождавший директор прокомментировал:

– Осталось одно название от суперавтомобиля, да и только. Уж больно дряхлый. Даром никому не нужен. Одни воспоминания, что на нем выезжало высшее руководство, местное и приезжее. Наш первый секретарь райкома партии поважничал немного, пофорсил. Потом началась экономия. Машина бензина столько жрала, что ой-ой-ой. Первый пересел на волгу и сказал:

«Пусть ждет лучших времен». А до него, говорят в столице, она возила самого первого в республике партийного секретаря.

Винзавод приземлил Василия. Он задумался, потом лениво изрек:

– Да, господин директор, вы правы, надо от нее избавиться, – и они пошли досматривать предприятие.

На оформление документов потребовалось три дня. Василий обнадежил немолодого директора, что будет рекомендовать своему руководству оставить его в той же должности в создаваемом АО. Просматривая перечень изношенного имущества и обнаружив «нелетающую птичку», обратился к директору:

– Продайте ее мне по остаточной стоимости. Подарю деду.

Он у меня бывший партработник, пускай ностальгирует.