Все ковры были скатаны и убраны в сторону. Картины были сняты со стен, киот с иконами тоже. Два кожаных дивана, кровать и мягкие стулья беспощадно взрезаны. Жардиньерка перевернута, а горшки с землею вытряхнуты. Камин - судя по девственной чистоте - декоративный, был исследован с особой тщательностью, Николай даже посветил лампой в трубу и натянув на руку простыню пошоркал там рукой, а затем и щипцами. Курительная подставка была перевернута. Секретер бюро открывался нажатием длинного рычага, скрытым в верху, открывающегося выдвижного ящика. В секретере был обнаружен одинокий листок багажной квитанции ж-д дороги Грейт Вестерн Рэйлвей на имя Валентайна Бейкера, отчего Историк сдавленно прихрюкнул, а на прямой вопрос Химика, сказал: "потом расскажу".
- Эта фраза возглавляет топ-десять лживых фраз, - обвинил его Химик
- Нет ума - считай, коллега, - проворчал Историк, - некогда объяснять, выливаем варенье из банки.
И Николай, нашедший под окном столовой вмонтированный в стену шкафчик для солений и сладкого, принялся опорожнять банки. Увы, поиски затопленных бриллиантов в сосудах для разносолов и варенья не увенчался успехом. Все десять книг, что Хоменко хранил на витой этажерке были безжалостно растреплены. Наконец, царственный вандал добрался до небольшого стола, перевернул его и принялся отвинчивать ножки. Безрезультатно. Из гардеробного и бельевого шкафчика были выкинуты и обысканы все вещи. Тщетно.
Оставался ватерклозет. Обнаруженный в процессе перехода между комнатами он изрядно удивил Николая. Вообще-то, априори считалось для служащих, расквартированных на первом этаже и подвале, гигиеническим целям служили общие ватерклозеты. Это вам не двадцать первый век с двумя и более туалетами в нормальной квартире.
- Хороши бы мы были, устраивая ловушку на Хоменко в общем, - сказал Химик.
- Не ожидал, что Хоменко настолько крут, - признался Историк, - пробил себе личный ватерклозет еще десять лет назад, в последний ремонт дворца. Сейчас посмотрим, может удивит еще раз, приятно.
Николай принес табуретку и взгромоздил на крышку ватерклозета. С сомнением пошатал конструкцию, но выхода не было. Он влез на табурет и гвоздодёром осторожно поддел вентиляционную решетку. Снял и нетерпеливо запустил руку в отверстие, в котором виднелся какой-то сверток.
От вожделения Химик стал алчно подвывать, а у Историка зашалили нейронные связи в центральной нервной системе, от чего руки Николая, немедленно, мелко затряслись.
Едва не навернувшись, Николай сполз с табуретки и развернул сверток.
Золото хищным блеском отразилось в его расширенных зрачках, и он едва удержался от разочарованного стона. В свертке было: часы "Fleury Geneve" с золотым браслетом, отделанные по корпусу бриллиантами, крупная камея с рубином и золотой плетеной оправе, изящный гранатовый, круглый кулон наполовину закрытый зеленым, изумрудным листиком на золотой подвеске, шесть пятирублевых монет, извещающих о тридцати девяти долях "чистаго" золота в них, пачка банкнот достоинством в сто рублей с Екатериной Второй, снисходительно улыбающейся Николаю, общей суммой в пять тысяч шестьсот рублей.
- Это фиаско, братан, - печально сказал Химик. - Ну десять в сумме с брюликами, ну пятнадцать тысяч - это не миллион.
- Не учи меня таблице уважения, - хорохорился Историк, - простукаем паркет.
Бережное простукивание паркета не принесло ничего нового. Николай упарился передвигая по сантиметру диваны, используя в качестве рычага гвоздодёр, но только зря потратил силы. Видно было сразу: паркет нигде не трогали. Даже если бы Хоменко пришла на ум "гениальная" вещь выдолбить в полу тайничок, незаметно и тихо работая по ночам. Даже если бы он начинал карьеру не охранником фараона, а подручным плотника из Назарета и идеально бы вписал выломанную плиту в рисунок паркета - такое хранилище легко обнаруживалось на слух.
- Хоменко оказался умнее нас, - горько согласился Историк. - или полковник наврал про богатства.
Химик не ответил. Уныние разлилось в воздухе. Разгромленное жилище мрачно белело в отблеске лампы растерзанными внутренностями. Глухо чавкало в рукомойнике разлитое ассорти из варений и солений.
Собираясь уходить, Николай всмотрелся в ростовое зеркало гостиной с выдвижным, уже проверенным, шкафчиком внизу. В нем отражался милый и усталый мальчуган с глазами полными непонятной тоски. Челочка его, аккуратно уложенная прежде, сбилась вниз и мокрыми прядками свисала на лоб.
- Пересмотрите всё мое добро,
Скажите - или я ослепла?
Где золото мое? Где серебро?
В моей руке - лишь горстка пепла, - скорбно прочитал Историк.
- Да есть у тебя золото. И брюлики, - озлобился Химик, - уматываем уже, дома поплачешь.
- Подожди, - прервал его Историк.
Какой-то импульс мелькнул в голове. Словно бумажный кораблик, пошедший на дно в мутном потоке, но отважно всплывший сразу после бури - видение вернулось и застучало яростной мыслью: а что если?
Николай смотрел в зеркало. Простенькое из липы, в массивной раме. Зеркальный лист в раме держало по бокам два незаметных бронзовых фиксатора. Едва ли сознавая, что он делает, Николай достал гвоздодёр и со скрежетом отжал фиксаторы, мягко принимая на грудь зеркальный лист.
В воздухе зашуршало и какие-то пакетики, свертки западали на пол, на ноги Николая. В центре зеркала оказалась перекладина, на котором лист и зажимался фиксаторами. А вот вверху и внизу этой перекладины обнаружились две квадратные выемки, заполненные непонятными бумажками, что устремились на свет, под фанфары, обретая второе рождение.
Вот это я называю - никогда не сдавайся, - всхлипнул восторженно Химик.
***
- Коллега, - сказал Историк, - перед нами, округляя, одна восьмисотая государственного бюджета России на этот год. Это все что вам надо знать о коррупции. Россия как банка с серной кислотой - сунул руку, а она пропала. Дна не найти.
Историк имел в виду небольшую, но плотненькую стопочку облигаций "Hampshire and North Wilts Banking Company" номиналом в тысячу фунтов, тщательно завернутую в вощеную бумагу. В упаковке присутствовала семьдесят одна бумажка.
- Понятия не имею, - продолжил Историк, - для чего банк выпустил такие крупные бонды, что там распиливали английские банкиры и у кого, для каких расчетов такая концентрация капитала. Но история такова, после слияния банковского капитала севера и запада Англии этот "Хэмпшир и Северный Уилтшир" стал настолько крут, что составил конкуренцию банку Ллойдов. Под первым названием он малоизвестен, потому что в следующем году проведет ребрендинг и станет "Кэпитал энд Каунтиз Бэнк", а через пятьдесят лет сольется с Ллойдами, причем расчет за акции будет в пользу К энд К: акция за акцию плюс два фунта в пользу Кэпиталов. Если оперировать терминами из будущего: Ллойды - Сбер, а К энд К - Альфа.
- Хочу в туалет, - скарикатурил Химик, изображая Аманду Пламмер в "Криминальном чтиве".
- И это еще не вся история, - поморщился Историк, - нас ждет Валентайн Бейкер. История английского военного, блестящего офицера, осужденного за домогательства. Младшего брата Самюэля Бейкера, английского исследователя Африки.
- Был осужден за домогательства когда это еще не стало мейнстримом, - сбалагурил Химик.
- Мне даже кажется - а было ли домогательство? - поразмышлял Историк. - может английские чекисты подставили девушку Мэри бравому полковнику. Может, вообще, ничего не было, а годичные посиделки якобы в тюрьме были подготовкой полковника к длительной командировке? Как бы ни было, факты таковы. Валентайн Бейкер тот еще отморозок. Воевал с русскими еще в Крымскую компанию. Отличится в русско-турецкую в битве у Ташкессене, которая случится через пару недель, когда прикроет остатки турцкой армии от полного разгрома и даст им время уйти контратакой своего отряда. Сожгёт болгарскую деревеньку до того, как таким методом "прославится" Уильям Келли. Ближайший кореш полковника - кадровый английский разведчик Фред Бернаби. После русско-турецкой Бейкер командовал британско-египетским корпусом в Судане.
