Пятый Всероссийский съезд Советов в июле 1918 года принял первую советскую конституцию, в которой говорилось, что все граждане обязаны защищать социалистическое отечество. С этого момента началось комплектование армии по призыву. Но съезд запретил представителям буржуазии служить в строевых частях Красной армии — «вооружать буржуазию — значило бы вооружать врага».

10 апреля 1919 года вышел декрет Совнаркома «О призыве на военную службу в городах Москве и Петрограде и Петроградской, Московской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Нижегородской, Костромской, Иваново-Вознесенской и Рязанской губерниях всех рабочих и крестьян 1890–1896 годов рождения, не эксплуатирующих чужого труда».

Даже само название — Рабоче-Крестьянская Красная армия — подчеркивало классовый характер вооруженных сил социалистической России. И когда Троцкий ставил на высшие командные должности бывших генералов, он противопоставлял себя немалой части партии.

Бюро печати при ВЦИК 10 августа 1918 года сообщало: «Для обеспечения тыла от попыток восстания в Петрограде арестованы все офицеры».

Но без офицеров сражаться было невозможно. Поначалу Гражданская война носила в основном партизанский характер, сражались между собой отдельные отряды. Но в 1918 году в дело вступили регулярные армии, образовались фронты военных действий. Воевать надо было профессионально. Вот поэтому Троцкий привечал людей талантливых, быстро выдвигал их на высокие должности, не обращая внимания, есть партийный билет или его нет.

Положение офицеров на Гражданской войне было трудным и опасным — причем по обе стороны фронта.

Генерал Деникин с ненавистью относился к бывшим офицерам, которые оказались на службе Красной армии. В ноябре 1918 года он издал приказ: «Всех, кто не оставит безотлагательно ряды Красной армии, ждет проклятие народное и полевой суд Русской армии — суровый и беспощадный». И попавших в плен к белым бывших офицеров действительно казнили.

«В армейской среде, — отмечает академик Поляков, — солдаты с неприязнью и недоверием относились к офицерам. Это сказывалось (разумеется, в различных формах) и в красной, и в белой армиях. Старые офицеры не рвались в бой против своих сограждан (Деникин с горечью писал о нежелании старых офицеров идти на новую войну), но в глазах солдат они выглядели орудием принуждения к войне, к которой солдаты отнюдь не стремились.

В белых армиях офицер для солдата оставался барином, ощущая тяжесть генетически унаследованной холопской вражды. В Красной армии старый офицер ощущал недоверие и революционного начальства, и солдатской массы».

Обе армии состояли в основном из крестьян, которые иногда по нескольку раз переходили из одного войска в другое. С февраля по декабрь 1919 года из Красной армии дезертировали миллион семьсот тысяч человек.

«В сдавшемся подразделении, — пишет академик Поляков, — расстреливали командиров, коммунистов, а солдаты, сменив красные звездочки на кокарды, снова становились в строй. В сдавшемся же белом полку расстреливали офицеров, на солдатские фуражки вешали звездочки, и полк под новым командованием направлялся в бой против «белых».

Ленин первоначально сильно заблуждался насчет того, как строить армию. В ноябре 1918 года он говорил: «Теперь, строя новую армию, мы должны брать командиров только из народа. Только красные офицеры будут иметь среди солдат авторитет и сумеют упрочить в нашей армии социализм». Но Ленин быстро убедился в правоте Троцкого.

Постановление ЦК РКП(б) «О политике военного ведомства» от 25 декабря 1918 года полностью поддержало деятельность Троцкого и сняло с него все обвинения в том, что он дал много прав царским офицерам.

Но одни считали, что Троцкий, продвигая бывших офицеров, отступает от принципов революции. Другие сами метили на высшие должности и хотели избавиться от конкурентов. На этой почве у Троцкого появилось много врагов.

Главным среди них был Сталин, вокруг которого объединялись обиженные Троцким красные командиры.

В конце мая 1918 года Сталина утвердили «общим руководителем продовольственного дела на Юге России». Именовался он так — чрезвычайный уполномоченный ВЦИК по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа в промышленные районы.

Сталин обосновался в Царицыне (ныне Волгоград) и телеграфировал оттуда Ленину: «Гоню и ругаю всех, кого нужно… Можете быть уверены, что не пощадим никого — ни себя, ни других, а хлеб все же дадим».

Вот тогда он и привык к тому, что зерно у крестьян не покупают, а отбирают, и если они сопротивляются, то надо просто прибегнуть к военной силе.

В Царицыне Сталин, наверное, впервые в жизни почувствовал в себе неодолимое желание никому не подчиняться и стать главным.

22 июня 1918 года Сталин телеграфировал из Царицына Ленину и Троцкому:

«Я не хотел брать на себя никаких военных функций, но штаб округа сам втягивает меня в свои дела, и я чувствую, что иначе нельзя, просто-таки невозможно иначе. Теперь я вижу, что было бы полезно для дела иметь мне прямое формальное полномочие смещать и назначать, например, комиссаров при отрядах, «штабах» и пр., обязательно присутствовать на заседаниях штаба округа и вообще представлять центральную военную власть на юге».

11 июля Сталин опять обратился к Троцкому:

«Дело осложняется тем, что Штаб Северо-Кавказского округа оказался совершенно неприспособленным к условиям борьбы с контрреволюцией. Дело не только в том, что наши «специалисты» психологически не способны к решительной войне с контрреволюцией, но также в том, что они, как «штабные» работники, умеющие лишь «чертить чертежи» и давать планы переформировки, абсолютно равнодушны к оперативным действиям…

Смотреть на это равнодушно я считаю себя не вправе. Я буду исправлять эти и многие другие недочеты на местах, я принимаю ряд мер (и буду принимать) вплоть до смещения губящих дело чинов и командармов, несмотря на формальные затруднения, которые при необходимости буду ломать…»

Если в Москве не примут такого решения, предупреждал Сталин, он все равно будет «сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит».

Ленин поговорил с Троцким, и Сталин получил от Реввоенсовета военные полномочия.

Сталин назначил себя председателем Реввоенсовета Северо-Кавказского военного округа. Округ был сформирован на территории Донской, Кубанской, Терской и Дагестанской областей в мае 1918 года. Штаб находился в Царицыне. Военным руководителем округа назначили бывшего генерал- лейтенанта царской армии Андрея Евгеньевича Снесарева, который добровольно вступил в Красную армию.

В распоряжении Снесарева регулярных войск вообще не было, лишь партизанские отряды и бойцы Красной гвардии, не организованные и не обученные. Катастрофически не хватало опытного командного состава. Снесарев пытался свести разрозненные части в регулярную армию для обороны города и Царицынской железной дороги.

Ему противостояла сорокатысячная казачья армия под командованием генерала Петра Николаевича Краснова, да еще началось наступление Добровольческой армии генерала Деникина.

Генерал Краснов двинул войска к Царицыну, чтобы отрезать центральные районы России от хлебного юга. Краснову противостояли отряды красного казачества во главе с Филиппом Кузьмичом Мироновым. 12 января 1919 года Троцкий отправил ему приветственную телеграмму: «Вся Россия смотрит с ожиданием на Вас».

Одним из главных противников сотрудничества с казаками был Сталин. Пока Филипп Миронов оборонял Царицын, Сталин писал из города Ленину, что казаки «не могут, не хотят вести решительную борьбу с казачьей контрреволюцией». Миронов же намерен получить оружие и увести казачьи полки к генералу Краснову. Хотя в действительности именно Миронов сыграл важнейшую роль в разгроме Краснова.

Переход казаков то на одну, то на другую сторону отражал реальные настроения людей, которым не нравилась ни та, ни эта власть.