— Да, мамочка.
— Хороший мальчик, — Мин ухмыляется, поглаживая волосы Чимина и встает, собираясь уходить.
— А ты куда?
— У меня еще работа, и я обещал Хосоку приехать на ужин.
— Юнги?
— Что? — спрашивает мужчина уже на пороге комнаты.
— Спасибо тебе, — искренне благодарит Пак и замечает на чужом лице довольную улыбку. — Ты замечательный друг.
— Ой, пошел ты, — шипит Мин, и вскоре слышится хлопок входной двери.
Чимин хихикает удовлетворенно. Нравится ему издеваться над Юнги, тут ничего не поделаешь. Он вновь тянется к ноутбуку, но входная дверь с грохотом распахивается вновь, и Пак обреченно выдыхает. Его квартира — проходной двор.
— Я пришел к тебе с приветом, чтоб поржать над твоим еблетом, — орет на весь коридор Чонгук, которого не звали.
— Я тут ни при чем. Отвечаю, он примчался на запах еще не готового печенья, — объясняет Джин, и Пак слышит, как он идет на кухню.
Чимин поднимается с дивана, разочарованно поглядывая на ноутбук, и понимает, что сегодня ему поработать не дадут. Он проходит в коридор, наблюдая, как Чонгук разбрасывает свои конверсы и радостно несется на кухню, даже не пытаясь взглянуть на друга. Конечно, еда в приоритете.
— Ой, да ты красавица, — смеется Тэхён, который заходит в квартиру и закрывает, наконец, эту проклятую входную дверь. — Сильно болит?
Друг корчит сопереживающую рожицу и аккуратно целует Пака в кончик носа. Тэхён, может, и та еще извращенная натура, но всегда очень заботится о Чимине и его состоянии.
— Нет, по крайней мере, сейчас. Только что ушел Юнги, который начитался каких-то советов и пытался лечить меня народными средствами.
— О, да, мы встретились во дворе. Он был… в ярости? — спрашивает Тэхён, осторожно подбирая слова.
— Да, может быть. Я назвал его отличным другом, — смеется Чимин.
— Ты маленькая мстительная сучка, мой юный друг. Нельзя так называть человека, который в тебя влюблен.
— Нельзя не давать мне развод! — парирует Пак и тащится на кухню под громкие упреки Тэхёна.
Вечер проходит в атмосфере веселья и вкусного ужина. Чонгук уплетает все за обе щеки, иногда прерываясь на поцелуи с Тэхёном, на которые тот морщится и вытирает испачкавшийся чужой рот салфеткой. Джин пытается вести беседы, но как только смотрит на лицо Чимина, начинает ржать, как припадочный. В итоге, Паку это надоедает, и он притаскивает с гостиной фотографию самого Сокджина с размазанной помадой на губах. Тот тут же замолкает и гневно сопит, притягивая тарелку с печеньем себе поближе.
Друзья уходят ближе к ночи, оставляя после себя аромат шоколада и хорошее настроение. Чимин усаживается на диван, наконец, пододвигая к себе ноутбук, но закрывает документ и открывает вкладку с давно забытым фильмом. Телефон вибрирует на самом захватывающем моменте, и Пак решает прочитать сообщение позже.
Уже перед самым сном он все же лезет в сообщения и читает одно от Юнги, протяжно стонет и идет сначала в ванную смывать мед, а потом на кухню, чтобы втереть отвар в нос. Конечно, он забыл. Когда Чимин вновь ложится в кровать, телефон вибрирует повторно.
«Постарайся не вмазать себе кулаком ночью. И не забудь про процедуру утром. Я приеду к вечеру, чтобы позаботиться о тебе. Сладких снов, ДРУГ.»
Пак смеется, посылает в ответ цветочек и закрывает глаза, чувствуя себя удивительно счастливым.
========== День 17. ==========
Представьте, что вы… все еще Пак Чимин, да, ничего нового. Новым не является даже то, что в выходной в шесть утра по вашей квартире разносится невыносимая трель дверного звонка. Вы пытаетесь от этого звука прятаться под подушкой, но задеваете свой чертов распухший нос, несколько раз смачно и со вкусом материтесь и идете открывать, чтобы на пороге увидеть своего…
— Чон Хосок?
… друга с чемоданами в руках.
— Утречко, Чимин-и, приютишь?
— Ты… Эм… Надолго?
— Навсегда! — радостно сообщает Хосок и толкает чемоданы через порог, как бы намекая, что выгнать его уже не получится.
Чимин щурит глаза спросонья и надеется, что ему все это снится, поэтому пару раз хорошенько щипает себя за ляжку, чувствует жгучую боль, шипит и уже более осознанно смотрит на друга. Чон улыбается во все зубы, как на приеме у стоматолога, и проходит на кухню, интересуясь, сменил ли Пак кофе или продолжает пить какое-то дерьмо.
— Юнги вчера принес какую-то новую банку.
— Юнги, значит, — хитро щурит глаза Хосок, и его губы растягиваются в мерзкой улыбочке.
— Прогнала, значит? — парирует Чимин.
— Я сам ушел!
— Ой, ну, точно. Все вокруг плохие, а ты у нас белый и пушистый.
— Ты злой, Пак Чимин.
— Это не я злой, это шесть утра мерзкое дерьмо, — хмыкает парень, щелкает чайником и присаживается напротив друга, собираясь выслушивать душевные излияния.
Хосок долго жует нижнюю губу, собирается с мыслями, пару раз запускает руку в волосы, взъерошивая их, несколько раз даже порывается открыть рот и, наконец, произнести хоть слово, но все попытки оказываются тщетны. Чимин лишь кивает понимающе, заваривает кофе, лезет в шкафчик над раковиной, где хранит сладости, достает какие-то неизвестные, но которые точно любит Юнги, и ставит перед другом. Тот все еще усиленно пытается начать разговор, но выходит лишь клацать зубами и произносить едва различимые ругательства. Чимин подбадривающе хлопает Хосока по плечу и идет умываться и переодеваться из пижамных шорт.
Телефон вибрирует где-то под подушкой, и Пак присаживается на кровать, чтобы прочитать уже привычное утреннее сообщение от Юнги, которому вечно не спится.
«Доброе утро, человек-бегемот. Как твой нос? Не забудь еще раз сделать себе растирку отваром. И покорми Хосока, он быстрее соображает, когда сытый. Я скоро приеду. Надеюсь, ты успел соскучиться;)»
Чимин дует губы, потому что ему не нравится прозвище, которое придумал Юнги, и удивляется, откуда тот знает про Хосока. Но решает все эти мысли закинуть подальше, поэтому быстро принимает освежающий душ, переодевается в свободные штаны и футболку, которую недавно притащил Мин с какого-то вечера крутых шишек, и спешит к Чону. Тот так и сидит, жалобно разглядывая чашку с уже остывшим кофе.
— Юнги там вчера какие-то овощи готовил, тебе разогреть?
— По рецепту Джина?
— Пф, по рецепту, бери круче! Джин его консультирует онлайн, — смеется Чимин, вспоминая, как лучший друг вчера орал на Юнги, когда тот добавил не те специи.
— Грей, — улыбается Хосок. — Он у тебя домохозяйкой заделался? Убирается, готовит.
— С чего ты взял, что он у меня убирается?
— Потому что, давай честно, у тебя никогда так чисто в квартире не было. А Юнги помешан на этом.
Чимин пытается обидеться, но понимает, что Чон прав. Нет, у него никогда не было завалов мусора или вещей, разбросанных по полу. Просто Пак считал, что мыть пол необязательно, если ты его уже пропылесосил, и зачем убирать посуду в шкафчики, если можно аккуратно раскладывать ее по всем свободным поверхностям в квартире. Бокал для вина у Чимина, например, до сих пор стоял в ванной, он туда теперь щетку и зубную пасту ставит.
— А теперь жуй и рассказывай, — требует Пак, ставя перед Хосоком тарелку с ароматными овощами.
— Надоело!
— Это ты, конечно, очень подробно описал ситуацию, да. В писатели не планировал?
— Мина надоела и ее придирки вечные.
— О, теперь у нас игра «прибавь несколько слов к прошлому предложению»? — веселится Чимин, пытаясь не дать другу загрустить.
— Она разбила три бутылки коллекционного вина! — срывается, наконец, Хосок и поднимает на Пака взгляд полный ярости. — Три бутылки, Чимин!
— Блин, я мог бы и догадаться. Если Хосок в депрессии, значит, дело в вине.
— Это были три моих самых дорогих и любимых бутылки! А она… Она! Ох, эта ведьма. Эта мегера. Этот шар на ножках. Эта невыносимая женщина! Лучше бы я тогда в клубе мужика подцепил, ей богу. Вон, того же Тэхёна.
— Окстись! Он бы тебя до смерти затрахал. И это я не в переносном смысле. А потом бы тебя Чонгук затрахал, уже в переносном, разумеется. Хотя… Кто знает этих извращенцев.
