— А он меня любит, слышал? Вчера еще орал, что больше никогда такого не скажет, — усмехается Мина. — Успокойся, милый, я не знаю пола нашего ребенка.

— В смысле? — Чон неприятно хрустит пальцами и изгибает брови. — Ты все это специально, да? Только чтобы я сказал, что люблю тебя, да?

— Сам сказал, что я тебя слишком хорошо знаю, — пожимает плечами девушка и уходит на кухню под пристальным взглядом мужа.

— Чимин, иди подставляй свой зад Юнги, пока не поздно. Поверь мне, лучше с мужиком всю жизнь прожить, чем с этой женщиной.

Пак уже минут пять заливается смехом, наблюдая за этой картиной, и обещает, что подумает над его советом. Он уходит от парочки после обеда в приподнятом настроении. Хосок все еще делает вид, что на жену обижен, но та лишь улыбается и продолжает лепить ему на зад стикеры с замечаниями. Чимин думает, что, хоть они и орут вечно, что разведутся, оба никогда этого не сделают, потому что более полоумных партнеров им по жизни уже не найти.

Скорее всего, в этом мире каждому, действительно, приготовлен свой человек. Иначе, как объяснить, что помешанный на сексе Тэхён нашел Чонгука, у которого стоит 24/7. Еще сложнее объяснить Намджуна, которому язва Джин кажется самым прекрасным принцем на всем белом свете. Чимин невольно возвращается мыслями к Юнги, который терпит все его истерики и выкрутасы, продолжает ухаживать за ним и действительно выглядит влюбленным. И, если Чимин сопротивляется ему, прикрываясь своей натуральностью, то он самый большой лжец в мире.

Невозможно остаться натуралом, если в твоей жизни появился Мин Юнги.

Чимин сопротивляется натиску, потому что его удерживают в браке против его воли. А он слишком ценит свою свободу. Он вообще готов встать посреди Лос-Анджелеса и кричать о том, как ценит свою чертову свободу. Только вот американцы, может, и относятся ко всему шизанутому нормально, тут все же покрутят пальцем у виска.

— Как поживает траходром? — усмехается Чимин, когда отвечает на звонок по громкой связи и краем глаза цепляет имя друга.

— Почему тебя слышно так, будто ты в чьей-то заднице? — язвит в ответ Тэхён.

— Я за рулем. Ты что-то хотел, или Чонгук устал от твоего неуемного сексуального аппетита и свалил?

— Не дождешься, — слышится приглушенно голос младшего.

— У нас перерыв на обед. Занят сегодня вечером?

— Да, собирался морально разлагаться на диване в обнимку с пиццей.

— Предлагаю морально разлагаться на пляже в обнимку с шашлыком.

— Есть повод?

— Ой, Чимин-а, когда тебе нужен был повод пожрать? — все еще приглушенно слышится голос Чонгука.

— Айщ, Тэхён, тебе давно пора его наказать за неуважение к старшим.

— Одно из наказаний как раз сейчас будет осуществляться, — усмехается Ким, и Чимин слышит, как тот шепчет Чонгуку: — ложись к папочке на коленки, сейчас мы будем тебя шлепать.

Пак в ужасе сбрасывает вызов и сглатывает, пытаясь выгнать из головы навязчивые картинки, которые подкидывает воображение. Тэхён перезванивает минут через двадцать, но Чимин сбрасывает, боясь опять попасть на опасные подробности интимной жизни друзей. В итоге, через час ему звонит Джин, который орет в трубку, что он маринует мясо и ему вообще не до звонков.

— Тогда какого черта?

— Привет, Чим. Это Тэхён закидал его сообщениями, чтобы мы позвонили, потому что ты ему не отвечаешь, — раздается голос Намджуна, и Пак отмечает, что эти голубки вместе постоянно.

— А потому что нечего разговаривать со мной в тот момент, когда собираешься отшлепать Чонгука!

— Оу.

— А потому что нечего так на это реагировать, — вновь орет Джин, — ты взрослый человек и должен понимать, что сексуальная жизнь строится не только на миссионерской позе.

Чимин устало мычит, бросая ключи от квартиры на тумбочку, и проходит на кухню, усаживаясь на стул.

— Ты на пикник пойдешь? — спрашивает Намджун.

— Юнги будет?

— Конечно.

— А алкоголя много будет?

— Разумеется.

— Не пойду.

— Да в смысле?

— Да в коромысле, Ким Намджун. Все мои последние попойки заканчивались либо сексом, либо штампом в паспорте.

— И все с Юнги. Я бы задумался, Чим, — смеется Джун.

— Вы не отстанете от меня и будете названивать?

— Ага.

— Я отключу телефон.

— Будем сигналить под окнами.

— Господи, хорошо. Я буду. Во сколько?

— В девять, как раз на закат попадем. И, Чимин…

— Что?

— Будь помягче с Юнги, он старается ради тебя. Пикник — его идея.

Чимин сбрасывает звонок и бесится. Все делают из него чудовище, потому что Мин весь из себя такой ухаживает, старается, а Пак тут, понимаете ли, со своими принципами глупыми. И больше всего бесит то, что Юнги действительно старается, и Чимин все чаще думает о том, что ведет себя как гандон последний. В конце концов, ничто не мешает ему просто попробовать. Вдруг, даже разводиться в конце не придется?

К девяти Чимин выходит из дома, чтобы перейти дорогу и оказаться на пляже. Теплый морской бриз косами вплетается в рыжие волосы, а заходящее солнце золотит их, привлекая взгляды прохожих. Друзья радостно машут руками и что-то кричат, и Чимин спешит к ним, чувствуя запах шашлыка, алкоголя и веселья.

— Привет, — Юнги улыбается тепло и протягивает Паку стакан.

Тот благодарно его принимает, кивает в ответ и садится рядом.

— Ты создан для ветра в волосах и золота солнца, — шепчет Мин, едва касаясь губами мочки уха.

Чимин сглатывает и поворачивается к Юнги, чтобы увидеть, как последние солнечные лучи вплетаются в радужку чужих глаз, превращая их в песочные. Пак любит горячий песок Лос-Анджелеса всем сердцем, поэтому впивается взглядом и не замечает, что Юнги внимательно смотрит в ответ, еле дыша. О, как Юнги влюблен.

Джин наблюдает за этим со стороны и ему очень хочется подойти к этой женатой парочке и столкнуть их губами. Он почти порывается это сделать, но Намджун перехватывает его руку, сплетая свои пальцы с чужими, очень теплыми. Сокджин вопросительно смотрит на их руки, которые смотрятся удивительно правильно вместе.

— Они сами справятся, — кивает Джун.

— Да они сами справляться еще года два будут.

— Прям как мы? Что ты все ломаешься и не даешь мне себя поцеловать? — Намджун наклоняет голову, чуть приподнимая уголки губ.

— Растягиваю удовольствие, — смеется Джин в ответ и покрепче сжимает руку Джуна.

Все наблюдают, как последние лучи солнца скрываются за горизонтом, и ползут к костру, чтобы разложить мясо по тарелкам. Чонгук ноет, что Сокджин не сварил картошечку, тот грозится оторвать ему язык, если он его не прикусит, наконец. Тэхён орет, что этот язык — его личное произведение искусства, и он будет за него драться. В итоге, оба оказываются лицом в песке, а Намджун хохочет и улепетывает по берегу быстрее ветра.

Только Юнги и Чимин продолжают смотреть в глаза друг другу, даже не пытаясь перестать.

— Я тут подумал, — говорит Пак, заставляя сердце Мина учащенно забиться, — что мы можем попробовать.

— Попробовать? — переспрашивает Юнги, надеясь услышать желанное.

— Да, можем попробовать дружить!

Чимин улыбается широко, и в этот вечер убивать хочется уже Мину. Потому что его гребаный муж предлагает ему дружить.

========== День 12. ==========

Давайте на секундочку представим, что вы не Пак Чимин. Да, вы не жертва брака по пьяни. Вы — Мин Юнги. И вы влюблены. Впервые в жизни влюблены до потери пульса, бегемотов в животе, леденеющих конечностей и прочей ерунды, которую вообще-то презираете.

— Ты понимаешь? Он предложил мне дружить! Дружить, сука. Мне! — орет Юнги, расхаживая из угла в угол в гостиной Сокджина.

— Понимаю, Юнги, ты мне об этом уже три дня ноешь, — отвечает Намджун, слегка приподнимая уголки губ.

— Нет, я для него все. Пикник, подарки, завтрак приготовить, хотя у меня руки из задницы. А он мне? Мы можем попробовать дружить, — передразнивает Юнги, устало запуская ладонь в голубые волосы. — Тьфу!