– Ну, жрать это, конечно, важно. Но при неработающем замке воры придут и всё отсюда нафиг вынесут. Да и сама ж сказала, если что купить – говорить тебе, – возразил Роб.
– Знаешь ли, милый, – продолжала клокотать от возмущения я. – Если к нам придут воры, они, оглядевшись вокруг, с большой вероятностью вынесут мусор и покормят собаку. Больше им тут делать нечего. И учиться разбираться в замках я не буду. Вот как хочешь, так и решай эту проблему, и сам, по возможности.
– Дурацкие у тебя шутки, – насупился муж. Он хорошо знал это моё настроение, когда на мне, как он говорил, «черти поехали», поэтому счел за лучшее уйти в комнату с поля боя.
Улегшись к полуночи в кровать, я долго не могла уснуть: мысли все бегали по кругу, не давая мне успокоиться и расслабиться. Как быть? Не может же так быть, чтобы совсем не было выхода? Меня всегда учили, что безвыходных положений не бывает. Но какой может быть выход из сложившейся ситуации? Из наших нескончаемых финансовых проблем, из моего затянувшегося выбора между двумя такими разными мужчинами.
Найти новую работу? Но кому я нужна, со своим огромным стажем государственной службы и весьма специфическими знаниями и умениями? Пойти в секретарши разве только, или в офис-менеджеры. Но это не увеличение, а уменьшение дохода, следовательно, не выход и не решение проблем ни разу. Выгнать на другую работу Роба? Фига ли он, здоровый мужик, с высшим образованием, зарабатывает в своей охране «сутки-через-трое» максимум пятнадцать тысяч, ну, с премиями иногда – восемнадцать? Но с Робом это бесполезно: если он решил, что не хочет этого – значит, не хочет, и хоть ты ему кол на голове теши. Ответ на все мои мольбы и просветительскую работу относительно бедственного положения отдельно взятых широких народных масс один и неизменный: это отвлекает его от поисков себя. За мой счет поиски-то, вот что я никак не могу ему объяснить. И неплохо бы все-таки иногда меня спрашивать, готова ли я продолжать эту никчемную благотворительность.
Тогда что мне остается? Монетизировать какое-нибудь мое хобби? Например, шитьё моё? Но это ушедший уже поезд. Сейчас столько дешевых тряпок, что никто не будет ездить ко мне за город на примерки. Тем более, по ночам – днем я на работе, потом – по магазинам. А больше я ничего не умею. На этом месте, так и не найдя никакого выхода, я всё-таки уснула.
Редкий случай, давно снов не вижу, но тут он мне вдруг приснился. И какой-то странный: обычно же, если с мрачными мыслями засыпаешь, то и снится тебе всякая ерунда, тягомотная и противная. А тут все ровно наоборот: снилось море, полосатые зонтики, легкий бриз, какой-то весёлый разноцветный коктейль с розовой трубочкой и яркими трилистниками мяты на шапке из сливочной пенки. Приснится же такое! На жратву то и дело денег у любовника беру, а снятся всякие зарубежные курорты. Я какая-то просто неиссякаемая оптимистка! Встала, конечно, совершенно невыспавшейся, несмотря на виды коктейлей и чистого песка: слишком долго с вечера думу думала, поздно уснула.
Утром за завтраком меня снова одолели тягостные размышления о нынешнем нашем положении дел. Настроение испортилось – это из плохого в хорошее оно переходит долго, а обратно – просто махом. В ванной, умываясь, посмотрела на себя в зеркало – ужас, краше в гроб крадут. Это в юности можно не выспаться и выглядеть как майская роза. В моем 39-летнем возрасте такие штучки сразу отражаются на внешности: мешки под глазами, серая кожа, припухшие веки. И, главное, все эти страдания совершенно бестолку: я ж так никакого выхода и не придумала в результате.
– Подай, пожалуйста, пиалу с медом, – вставать было неохота, а Роб сидел совсем рядом с полкой, на которой стоял мёд.
– На, держи.
Я последнее время вообще стала все с медом а не с сахаром пить, и чай, и кофе. Так полезнее, мне кажется. А после того, как привыкла, еще и поняла, что так не только полезнее, но и вкуснее. Правда, мед удавалось купить впрок только в осень – тратили сразу 5 тысяч на 5 банок, но мужики мои в эти банки тоже окунались, так что к марту месяцу мед обычно уже заканчивался. А весной на рынке он становился дороже уже процентов на 50, не подступишься.
Я аккуратно взяла половину чайной ложки меда и опустила ее в кофейную гущу, предвкушая наслаждение.
– Ась, я не пошутил вчера, про замок-то, – решил снова поговорить на животрепещущую тему Роберт. – Правда, наш замок не работает. Надо новый покупать.
– Может, этот починить? Может, это дешевле будет?
Блин, удавила бы. Опять про «надо». Зачем он мне всё это говорит? Нужен замок? Пойди заработай и купи, ты мужик или кто?! Прям с самого утра начал, а у меня целый рабочий день впереди. Как в кино: «давай червонец, новый керосинка покупать буду!». Вся жизнь у меня как кино, правда, почему-то какое-то грустное…
– Отстань, Роб. Нету у меня денег. Вот нет и нет, как хочешь, – ругаться не было сил.
– И что теперь делать? А когда у тебя зарплата? Когда ты мне денег дать сможешь? Кстати, мне еще деньги нужны на починку ботинок, эти воду пропускают так, что хоть на улицу не выходи.
– А ты что, любимый, даже на починку ботинок себе перестал зарабатывать? Или эта услуга для населения так подорожала?
– Зря ты насмехаешься. Я со своей зарплаты коммуналку оплатил и один из наших кредитов. Деньги и кончились. Сама ж просила! – обиженно протянул муж.
– Роб, ты работать когда-нибудь нормально начнешь, а? – начала всё-таки заводиться я. – Ну, так, чтобы денег у меня не клянчить, а, наоборот, мне их предлагать? Ну, чтоб я хоть чуть-чуть пожила как в кино, получая деньги на булавки.
– А чем тебя моя работа не устраивает? – привычно начал отбивать мои подачи муж. – Я не бездельничаю, деньги зарабатываю. Я не виноват, что вам сколько ни дай – всё мало. Вон накупила вчера всякой дорогой дряни, а мне теперь в худых боинках ходи.
Я его сейчас удавлю. Вот натурально удавлю. И сяду в тюрьму. Ася, держи себя в руках. Сердце колотится аж в висках, руки и подмышки сразу взмокли. Надо уводить разговор от жаркой темы, а то вправду добром не кончится.
– Всё, позавтракала я. Мне пора на работу. Лёньку поднимай и за комп сажай, вакансии пусть ищет, о собеседованиях договаривается. Почти год уже прошел с момента окончания техникума, а работы так и нет.
– Сама с ним решай, меня он не слушает, – пробурчал муж. – Воспитала балованного засранца, а мне расхлебывай.
Так, пора бежать. Иначе все-таки я его удавлю.
На улице радостный Беська, выпущенный на утреннюю прогулку, гонял наглых скворцов, то и дело норовивших оккупировать нашу дворовую вишню. Вот кому хорошо: насается, брешет, виляет хвостом и никаких тебе проблем и трудностей!
Мы долго не решались завести собаку – ответственность, время, расходы. Потом решились и в одночасье поехали и купили. И ни разу не пожалели об этом, даже в самый тяжелый период совместного со щенком проживания – с лужами, кучами, в которую влетаешь утром спросонья, с погрызенными тапками и ручками кресел. Беськина слепая, нерассуждающая любовь, жизнерадостный нрав и преданность все эти потравы вполне искупали. В дом, за город, мы переехали уже с воспитанной и повзрослевшей собакой, трудности остались в городе вместе с проданной квартирой.
Прогрела машину чуток и можно трогаться. Дорога ужасная сегодня, я это с самого начала обычно предугадываю, с моста через нашу речку: если там плотно, значит, и в городе пробка на пробке. Оно и понятно: днем плюс и все течет, ночью минус и вся вода замерзает. Так что с утра каток, куча аварий и лишний раз не разгонишься. Быстрее бы уже всё окончательно растаяло, что ли!
Меня недавно мама спросила: вы хоть раз пожалели, что продали квартиру и в город переехали? Да ни разу вот! Я и Лёньку, помню, спросила, не жалеет ли, не скучает ли по жизни в городе? Он на меня так удивленно взглянул: да ты что, мам! Да ни разу. Тут так хорошо! Я столько здесь себе друзей нашел.
Да, в городе ему было сложновато. Начался переходный возраст, конфликты в классе, проблемы с учебой и учителями. Первый год нашей жизни здесь, за городом, мы еще таскали его по утрам в ту, старую школу, мучительно совмещали графики, подключали ко всей этой суете мою маму, живущую рядом со школой. Пытались разобраться в причинах школьных конфликтов, упавшей успеваемости, Лёнькиных злых слёз, когда мы начинали сто пятьдесят первый разговор на тему поведения и успеваемости. Потом плюнули и отдали его в местную, здесь же, в поселке, маленькую школу. И наступил практически рай.
