– Браво-браво! Наконец-то вы разбогатеете! И слов на ветер они не бросают. Доставайте колу: это надо отметить!

– Думаете, мне стоит принять…

– Почему нет, если на цене это не отразится? Никто ничего не теряет.

– Он велел не говорить Марулло, иначе тот решит, что я получаю еще больше.

– Непременно решит. Что с вами, Хоули? Вы в своем уме? Видимо, дело в освещении. Вы весь зеленый. А я тоже? Надеюсь, вы не отказали ему сразу?

– Едва не выкинул его пинком под зад.

– Ого! Таких динозавров, как вы, еще поискать.

– Он сказал, что так делают все.

– Только предлагают не всем. Вам крупно повезло.

– Так нечестно.

– Почему же? Кто в убытке? Разве это противозаконно?

– То есть вы не стали бы отказываться?

– Отказываться?! Да я бы выпрашивал без устали! Вот только в моем деле все лазейки давно перекрыты. Если ты не президент, угодишь в тюрьму буквально за все, что попытаешься выкроить. Не понимаю я вас! Чего менжуетесь? Старина Альфио в убытке не будет, так о чем речь? Вы делаете одолжение поставщику, поставщик делает одолжение вам – хрустящее зеленое одолжение! Не глупите. У вас ведь жена и дети, а семья обходится ой недешево.

– Не пошли бы вы по своим делам…

Джои Морфи с грохотом поставил недопитую колу на прилавок.

– Мистер Хоули… Нет, мистер Итан Аллен Хоули, – холодно поправил себя он. – Если вам взбрело в голову, что я поступил бы противозаконно или склонял к этому вас, то идите-ка вы к черту!

Джои сердито зашагал к заднему входу.

– Я не так выразился! Богом клянусь, Джои, я не это имел в виду! День выдался непростой, то одно, то другое, да и праздник этот жуткий…

Морфи остановился:

– В каком смысле жуткий? Ах да! Понимаю. Еще бы не понять. Вы мне верите?

– Из года в год, с самого детства, и чем дальше, тем хуже… Так и слышится Его возглас: «lama sabachhani»[10], и такое в нем одиночество…

– Итан, я вас понимаю. Осталось недолго, Итан, уже недолго. Забудь, что я сказал, ладно?

И в этот момент ударил пожарный колокол, всего один раз.

– Теперь все кончено, – проговорил старина Джои. – Кончено до следующего года. – Он тихонько выскользнул через задний вход и прикрыл за собой дверь.

Итан поднял шторы и снова открыл магазин, но торговля почти замерла: двое детишек забежали за бутылкой молока и буханкой хлеба, мисс Борчер купила на ужин отбивную из молодой баранины и банку горошка. Улицы обезлюдели. В последние полчаса перед шестью, пока Итан готовился к закрытию, не было ни души. Заперев двери и направившись домой, он вспомнил про список продуктов; пришлось вернуться, набрать две большие сумки и снова все закрыть. Ему хотелось прогуляться до набережной и посмотреть, как серые волны накатывают на пристань, вдохнуть запах моря и поболтать с чайками, стоящими клювом к ветру на плавучем причале. Вспомнилось написанное давным-давно восторженное стихотворение какой-то поэтессы, пришедшей в исступление от полета чайки, что скользила на ветру, будто по спирали. Начиналось оно так: «О, вольная птица, куда ты стремишься?» Ответа на этот вопрос поэтесса так и не нашла – впрочем, вряд он был ей вообще нужен.

Тяжелые сумки с продуктами для праздничного стола прогулке отнюдь не способствовали. Итан устало пересек Главную и направился по Вязовой улице к старинному дому семейства Хоули.

Мэри отошла от плиты и забрала у него одну сумку с продуктами.

– Мне столько надо тебе рассказать! Жду не дождусь!

Итан ее поцеловал, и она почувствовала, какие сухие у него губы.

– Случилось что? – спросила она.

– Так, устал.

– У тебя же был трехчасовой перерыв!

– Дел полно.

– Надеюсь, ты не расстроен!

– День сегодня печальный.

– Напротив, день – чудесный! Я тебе такое расскажу!

– Где наши дети?

– Наверху, слушают радио. У них тоже новости!

– Что стряслось на этот раз?

– Почему именно стряслось?

– Не знаю.

– Тебе нездоровится.

– Да в порядке я!

– Мне не терпится рассказать, но сначала давайте поужинаем. Ты ушам своим не поверишь!

Аллен и Мэри-Эллен скатились вниз по лестнице и вбежали в кухню.

– Он дома, – заметили они.

– Пап, у тебя в магазине продается «Пикс»?

– Если ты о хлопьях, то да, конечно, Аллен.

– Принеси нам несколько! У них на коробке маска Микки Мауса, ну, чтобы вырезать.

– Разве ты не староват для масок с Микки Маусом?

– Посылаешь им купон с коробки и десять центов, и тебе приходит такая штука для чревовещания и инструкция к ней. Мы по радио сейчас слышали!

– Расскажи отцу, чем вы хотите заняться, – напомнила Мэри.

– Мы решили принять участие в конкурсе «Почему я люблю Америку»! Первое место – поездка в Вашингтон с родителями, и куча других призов.

– Отлично, – сказал Итан. – Что это такое? Что делать надо?

– Газета Херста! – вскричала Эллен. – Конкурс проводится по всей стране. Пишешь эссе о том, почему ты любишь Америку. Победителей покажут по телевизору!

– Подумаешь, телевидение! – воскликнул Аллен. – Как насчет поездки в Вашингтон, отеля, выступления, встречи с президентом и прочих радостей? Вот это я понимаю!

– А как насчет школы?

– Все будет летом. Победителей объявят четвертого июля.

– Что ж, почему бы и нет. Вы и правда любите Америку или вы любите призы?

– Послушай, отец, – вмешалась Мэри, – не порти им удовольствие!

– Всего лишь хочу отделить хлопья от маски мыши. Они все валят в одну кучу.

– Пап, а откуда бы нам списать?

– Что списать?!

– Ну, там всякие умные штуки, которые сказали другие парни…

– Твой прадед собрал неплохую библиотеку. Книги на чердаке.

– И что там есть?

– Есть речи Линкольна, Дэниела Уэбстера и Генри Клея. Можешь еще посмотреть Генри Торо, Уолта Уитмена или Эмерсона, Марка Твена тоже полистай. Всех найдешь на чердаке.

– Пап, ты их читал?

– Ваш прадед был моим дедом. И иногда он читал мне вслух.

– Поможешь нам с эссе?

– Тогда это будет мое эссе.

– Ладно, – сказал Аллен. – Не забудешь принести «Пикс»? В хлопьях много железа, и все такое.

– Попробую не забыть.

– Можно нам в кино?

– Мы собирались красить пасхальные яйца, – напомнила Мэри. – Они уже варятся. После ужина можете поиграть с ними на террасе.

– А можно мы пойдем на чердак – полистаем книжки?

– Не забудьте потом погасить свет, – кивнула Мэри. – Однажды он горел целую неделю. Итан, это ты забыл его выключить.

Когда дети убежали, Мэри сказала:

– Разве ты не рад, что они собрались участвовать в конкурсе?

– Конечно, если только они займутся этим всерьез.

– Мне не терпится тебе рассказать! Сегодня Марджи мне снова гадала, причем трижды! Она говорит, подобный расклад никому еще не выпадал! Трижды! Карты сами так ложились, я видела!

– О господи!

– Погоди смеяться, сначала послушай! Ты вот вечно шутишь насчет высоких брюнетов. Ни за что не догадаешься, кто моя судьба! Или хочешь угадать?

– Мэри, позволь тебя предупредить.

– Предупредить?! Ты ведь понятия не имеешь! Моя судьба – это ты!

Итан выругался себе под нос.

– Чего-чего?

– Не густо, вот чего.

– Думай что хочешь, но так сказали карты! Причем трижды!

– Карты умеют говорить?

– Еще как умеют, – отрезала Мэри. – Она читала мой расклад, и все там было про тебя. Главное вот что: ты станешь одним из самых влиятельных людей в нашем городе. И произойдет это довольно скоро. Долго ждать не придется! Каждая карта, которую она переворачивала, показывала деньги и еще деньги. Ты будешь богат!

– Дорогая, – сказал Итан, – прошу, послушай меня!

– Ты сделаешь выгодное вложение!

– Чего мне вкладывать?

– Ну, после моего брата остались деньги…

– Нет! – воскликнул он. – Ни за что к ним не прикоснусь! Деньги твои, твоими и останутся. Ты сама придумала или…