Альбус непонимающе поднял бровь. Скорпиус продолжил:

— Он опасен скорее для самого себя, чем для окружающих.

— Он бывший Пожиратель смерти! — с жаром воскликнул Альбус, в какой-то момент становясь очень похожим на типичного — взрывного, но наивного — гриффиндорца.

Скорпиус криво усмехнулся.

— А это показатель опасности, Альбус?

— Это сумасшествие.

— Он не в себе не потому, что был Пожирателем, а потому что несколько лет сидел на наркоте.

Альбус потёр переносицу и с задумчивым видом выдал:

— Ну, так то, что он был приспешником Волдеморта, — (Скорпиус вздрогнул и открыл рот, намереваясь перебить), — о безумии ещё больше и гово…

— С чего вдруг?

Поттер уставился на него в полном недоумении. Пощёлкал пальцами у него перед лицом и осторожно произнёс:

— Они же все чокнутые. Разве какому-то здравомыслящему человеку пришло бы в голову слушаться его? Да и вообще…

— “Да и вообще”, — неожиданно для самого себя начиная злиться, передразнил его Скорпиус. — Ты мыслишь как ограниченный первокурсник-хаффлпафец, от страха мало что соображающий. А если и соображающий, то не самостоятельно, — жёстко заметил он. — Вместо того, чтобы включить мозги, повторяешь чужие слова, и какие! Это совсем уж… ну, знаешь. Идиотское утверждение. Совсем.

Альбус неестественно выпрямился.

— Не говори со мной в таком тоне, Малфой! — вздёрнул он подбородок. — Пожалуйста, — добавил уже мягче, будто давая тому возможность ещё успеть свернуть в нужное русло разговора, но тем самым только больше вредя.

Скорпиус, чувствуя, что начинает дико раздражаться от этой снисходительности, неестественного для Альбуса давления и его нежелания увидеть в беглеце живого человека с кучей проблем, поднялся на ноги. Прогнал эмоции с лица и максимально холодным тоном отчеканил:

— Приятного аппетита. — Он прихватил со стола газету и, проехавшись ею по макушке Поттера, вышел из зала. У него было ощущение, что все студенты притихли и следят за ним, но когда его волновало общественное мнение? По крайней мере, данного конкретного общества? Так было всегда. Будто они думали, что он будет в первом ряду желающих поймать “беглого преступника”! Скорпиус поморщился.

Дядюшка Гастин был чудаком, сколько он его помнил, а потом и совсем уж свихнулся. И он точно не был последователем Тёмного лорда. Может, и баловался Тёмными искусствами (а кто из их семьи этим не грешил? К тому же, это, наоборот, делало его в их глазах чуточку более нормальным), но сейчас и здесь все определенно раздували из мухи слона, а начал это закостенелый до мозга костей и зашоренный Поттер. Альбус.

Гастин Гринграсс был всего лишь жалким наркоманом, потерявшим своё состояние в попытках подмазаться сначала к Фаджу, потом к Тёмному лорду, а потом и к Кингсли. Скорпиусу его ничуть не было жаль. Какая уж тут жалость, если таких людей можно было только презирать? Будь Скорпиус на его месте… о, если бы только он имел возможность распоряжаться его деньгами и связями, он много бы добился.

Проблема была в том, что Скорпиус был всего лишь Скорпиусом. И хоть он гордился своим воспитанием, жизненными целями и вообще собой, порой все-таки ощущал свою незначительность. Тот же Поттер — те же Поттеры — могли бы лишь по мановению руки привести этот полоумный послевоенный мир в порядок, в то время как Малфои…

Скорпиус рубанул кулаком по воздуху, останавливаясь и понимая, что ноги принесли его к библиотеке. Делать ему тут было нечего, и он направился в сторону слизеринской гостиной, продолжая прокручивать все возможные оскорбления, которые только можно было послать в сторону Альбуса, да и Джеймса, кстати, тоже — оба брата были совершенно одинаковыми, узколобыми идиотами. Ладно, не одинаковыми, — но всё же оба мыслили шаблонными фразами, поддаваясь влиянию посторонних. Скорпиус вообще не понимал, как размазня Джеймс попал на Гриффиндор (над ним же, Мерлинова борода, постоянно издевались, а он и постоять за себя не мог и всё время оставался белой вороной), а добродушный и беспечный Альбус — на Слизерин. Со Шляпой, наверное, было что-то не так, когда она слышала фамилию “Поттер”.

Мысли незаметно перескочили на Джеймса, с которым у Скорпиуса — и он не мог больше игнорировать этот факт — что-то происходило. Малфоя не оставляло в покое произошедшее накануне — что это вообще было?

Его прижал к стенке Джеймс Поттер! Гриффиндорский неудачник и тихоня, который мухи не обидит, который ещё никому никогда не давал отпор. До недавнего времени. С ним же, Скорпиусом, он вот уже два раза вёл себя абсолютно нетипично, и это не могло не интриговать в каком-то смысле. Это заставляло задуматься о своем поведении и восприятии.

Малфой не понимал, почему позволяет придурку так по-хозяйски себя вести с собой, почему цепенеет перед Джеймсом, словно кролик перед удавом, превращаясь в покорную… сучку? Скорпиус скривился от грязного словечка, но замены ему подобрать так и не смог. Ему что — понравилось? Видимо, да. Никогда не раскрывающий своих мыслей и поступков перед другими, с собой Скорпиус всегда был честен.

И сейчас он честно признавал: его возбудило, что им командовали. И хотелось ещё. Это было сильнее его. И конечно же, это был никакой не страх перед гриффиндорским недотёпой — кто в Хогвартсе вообще мог бы бояться забитого придурка Джеймса Поттера? Смешно. Но когда этот “забитый придурок” неожиданно отловил его и начал подавать вдруг невесть откуда прорезавшийся голос, Скорпиус внезапно с удивлением и ужасом осознал, что его от этого кроет так, что его рациональный, идеально-правильный мозг отключается напрочь. Из головы моментально выветриваются все до единой мысли, даже зрение расфокусируется, и картинка слегка “плывёт”. Остаётся только этот голос. И тело пробивает неестественным восторженным удовольствием только оттого, что на данный момент на него орёт и унижает Джеймс, чтоб его, Поттер.

И из всего этого следует логичный и, если объективно, — неутешительный вывод: он, Скорпиус Малфой, по-видимому, мазохист и извращенец.

Скорпиус вздрогнул, впервые честно озвучив для себя столь неприглядную истину. Но, в конце концов, он всю жизнь привык всё анализировать, неужели же здесь ему отступать от своих принципов? Это глупость. И трусость, а он вовсе не трус. Правда, немного грела ещё одна мысль — Поттер ведь извращенец не меньший! И он — именно тот, кто Скорпиусу на данный момент и нужен. Его это слегка пугало, но и завораживало.

А устроить всё было просто — глупый гриффер так легко вёлся на провокации. Малфой усмехнулся — ещё и думает, что он главный. Одно слово — идиот.

*

На занятия Скорпиус не пошёл, впервые в жизни прогуляв учёбу без видимой уважительной причины. Обед и ужин также проигнорировал, лишь приказал школьным эльфам принести ему перекусить в комнату. А так он весь день просидел с мрачным видом в кресле перед камином, предаваясь размышлениям и обдумывая план действий.

Наконец, когда шум в гостиной стал стихать, Скорпиус поднял голову, выныривая из своих раздумий, и вяло наколдовал Темпус. Почти девять вечера. Пора было идти кое-куда. Он медленно поднялся, взмахнул палочкой, оправляя мантию и приводя себя в привычный безупречный вид. Чувствуя, как у него заколотилось сердце в предчувствии чего-то необычного, он направился вниз по коридору к условленному месту.

Возле совятни ещё никого не было, и Скорпиус нахмурился. Он что, ещё и должен Поттера ждать, как легкомысленную мадемуазель, вообразившую себя роковой дамой? Впрочем, торопливые шаги послышались уже через несколько секунд, и из-за поворота показался ожидаемый им объект собственной персоной. Как обычно встрёпанный и в привычном образе полного идиота. Скорпиус внутренне подобрался, вперив в него ровный, ничего не выражающий взгляд.

Поттер развязно посмотрел в ответ и ухмыльнулся.

— Я знал, что ты придёшь, — произнёс он самодовольно, и Скорпиус едва не закатил глаза: эти Поттеры, что старший, что младший, просто мастера констатировать очевидное. — Ну что, Малфой, как себя чувствуешь? — Джеймс без излишних экивоков приблизился вплотную, задышав ему в лицо слабым запахом огневиски. Скорпиус поморщился, слегка отстраняясь.