Поттер снова прыснул, но тут же посерьезнел.

— Врачи говорят, что у меня в голове словно какой-то блок, — напрямую сказал он и, не давая Скорпиусу перебить, добавил: — Физически со мной все в порядке, да и просто так способность колдовать исчезнуть не может. Просто я… не даю себе выпустить магию. Как-то так.

Скорпиус поднял брови.

— И почему?

Альбус мгновенно отвел взгляд и, как показалось Малфою, даже чуток смутился.

— Не знаю. Какая-то установка в мозгах не дает мне колдовать, вот и все. Что-то мешает! — резко закончил он и выдохнул.

— Ладно, — успокаивающе произнес Скорпиус, поняв, что лучше закрыть тему. — Спасибо, что поделился.

Альбус передернул плечами и, помолчав, спросил:

— А как Хогвартс?

Скорпиус скроил кислую мину.

— Все по-прежнему скучно. Учителя нагружают безумно, как будто экзамены совсем скоро, и никаких жалоб не слушают. Чарли меня достает — говорит, что не стоило мне к тебе… э… — он осёкся, поняв, что разговор заходит не туда. Мотнул головой. — А, и про тебя все еще болтают.

— Ну. Наверное, по мне скучают, вот и болтают, — вяло произнес сникший вдруг Альбус.

— Я скучаю, — ляпнул Скорпиус, не сводя с него взгляда.

Альбус помолчал, так же пристально смотря на него.

“Просто я… не даю себе выпустить магию. Какая-то установка в мозгах не дает мне колдовать, вот и все”.

— Кхм. Значит, тебе стоит чаще приезжать, — странно улыбнувшись, сообщил он. — Так?

Скорпиус выдавил ответную улыбку:

— Так.

*

Очнувшись в очередной раз из неглубокой дрёмы, Альбус глубоко вздохнул. Как медленно ползёт время! Он бросил взгляд на маггловский будильник, принесённый ему заботливой тётей Гермионой (ну да, он же не может теперь просто взять и наколдовать Темпус!). Тот бодро тикал на тумбочке, отсчитывая секунды, и показывал полдень.

Альбус протёр глаза: серьёзно, всего лишь полдень? Как же долго ещё ждать. Сейчас в Хогвартсе только начался обед. Потом продолжатся занятия, потом Скорпиусу надо будет переодеться и добраться сюда… Мерлин, да это же целая вечность! Альбус тихонько застонал и ударил кулаком по подушке сбоку, взбивая её и пытаясь устроиться поудобнее, но всё ему было не так. Он недовольно насупился, но, вспомнив кое-что, почти сразу же разулыбался.

Как здорово, что они со Скорпиусом помирились. И какой он, Альбус, был вообще дурак, что бросил его и так поступил. Увы, некоторые вещи начинаешь понимать слишком поздно. Альбус бы всё на свете сейчас отдал за возможность отмотать время назад и всё исправить. Но Скорп простил его. Простил — это казалось невероятным. И Альбусу не хотелось верить, что это это может быть только из жалости или из-за его болезни. По крайней мере, он не заметил на лице Скорпа ни ужаса, ни отвращения, ничего такого, и это уже было неплохо.

Альбус снова машинально посмотрел на часы. Четверть первого. Да что же, заколдованы они, что ли?! Почему время плетётся так медленно? Он-то думал, что уже прошла пара часов, не меньше. Ему срочно необходимо отвлечься, иначе он совсем изведётся. Подумав с минуту, Альбус встал с кровати. Поддёрнул сползающие штаны, походя порадовавшись, что его уже перевели из реанимационной палаты в нормальную, и теперь ему разрешалась нормальная пижама, а не та дурацкая ночнушка, к которой он очнулся в первый раз, и вышел в коридор, уверенным шагом направляясь в ординаторскую.

— Мегги? — позвал он, просунув голову в комнату.

— Чего тебе, Ал? — отозвалась миловидная девушка с усталым лицом и приветливо улыбнулась.

— Можно одолжить у тебя перо с пергаментом? — попросил Альбус. — Хочу написать письмо.

— Конечно, — разрешила та. — Возьми сам, вон в том ящике, — указала она, не отрываясь от просмотра каких-то колдоснимков. — Потом спустишься вниз на один этаж — там за своим столом на посту скучает Френк. Отдашь ему письмо и назовёшь адрес, он отправит.

— Ладно, — Поттер быстро нашёл искомое в указанном ящике. Прихватил заодно и пару конфет “Берти Боттс”, которые там случайно завалялись, и поспешно ретировался к себе в палату.

“Привет, Скорпиус!” — аккуратно вывел он, чувствуя себя немножко идиотом: какой ещё придурок додумается писать письмо человеку, который и сам через пару часов придёт сюда? Но плевать. В конце концов, надо же ему чем-то себя занять? Всё не так скучно и тоскливо. А сейчас, обращаясь к Скорпиусу на бумаге, у него даже возникло ощущение его незримого присутствия здесь. Возможно, это была шизофрения, но она оказалась весьма приятной.

Альбус снова опустил взгляд на пергамент перед ним. Что ещё написать? “Я соскучился, приходи скорее”? Глупо. Скорп всё равно придёт, как только сможет, не раньше, не позже. Просто “я соскучился”?

Альбус вдруг отбросил перо, глубоко задумавшись. Если бы у них со Скорпи всё было по-прежнему, как до той идиотской ссоры, он бы не задумываясь написал именно так. И ещё много чего написал бы, а в конце обязательно добавил, что любит и ценит его. Но теперь? Кто он для Скорпиуса? Просто друг. Снова друг, как и когда-то. Больше не любовник и не любимый, и Альбус даже не знает, хотел бы Скорп… ну, вернуть всё? Или хотя бы попробовать?

Сам Поттер хотел — он понял это недавно, когда поймал себя на том, что, слушая Скорпиуса (тот рассказывал что-то об уроках по Трансфигурации и о том, как много Альбус пропустил, и теперь ему будет трудно догнать курс), никак не может полностью сосредоточиться на его словах. А больше любуется им, вдыхает его запах, такой знакомый — корицы и лимона, и улыбается как полный кретин. Кивает на его реплики, отвечает невпопад и вспоминает при этом самые счастливые моменты их короткого романа.

Наверное, он, Альбус, совсем двинулся, раз может даже предположить, что Скорп после всего, что было, чего-нибудь захотел бы с ним. Ведь он глубоко ранил его, и, зная Малфоя, Альбус был уверен, что тот теперь ещё долго не сможет доверять ему. Возможно, вообще никогда. И — ещё вероятнее — не только ему, но и вообще никому. Как и не подпустит к себе никого, опасаясь, что ему снова причинят боль. А виноват в этом только Альбус.

Безжалостно задавив в себе ощущение идиотской смутной радости, что и другим со Скорпиусом ничего не светит (по крайней мере, в ближайшее время), Альбус едва не стукнул себя кулаком по голове. Мерлин, он абсолютный, совершенный эгоист, и это не лечится! Как он может так думать? Разве он не хочет, чтобы Скорп был счастлив?

Альбус постарался честно разобраться во всём этом, и удручённо признал, что он, конечно, желает Скорпиусу счастья, но… только с собой. Невыносимо было представлять, как Скорп влюбится в какого-нибудь парня, начнёт встречаться с ним, целоваться, гулять за ручку и прочие глупости. А ведь сам он делал так, совсем недавно, и прямо на глазах у Малфоя.

Поттер едва слышно застонал, взлохмачивая волосы и подавляя очередной приступ самобичевания. Потом встрепенулся. Может, у него ещё есть шанс? Чтобы всё исправить и доказать Скорпиусу свою… э-э… любовь? А ведь он, кажется, действительно влюбился по-настоящему — теперь Альбус чувствовал это. И он будет бороться за Скорпиуса. По крайней мере, попытается. Только надо постараться не давить на него, иначе тот шугнётся и мигом сбежит. Нет, Альбус будет действовать постепенно и планомерно. И сделает всё возможное, чтобы вернуть себе расположение Малфоя.

Придя к такому заключению, Альбус снова придвинул к себе пергамент и, тщательно обдумывая каждое слово, составил короткую записку. Свернул её в хитрый конверт по-маггловски — этому его научил отец — и, полный надежд и планов, решительно вышел за дверь, отправляясь искать загадочного Френка, чтобы отправить своё послание.

========== Глава №25 ==========

Альбус лежал на кровати, жуя крекер и пытаясь читать “Квиддичное обозрение”. Только пытаясь — мысли всё время уводили его от журнала, возвращаясь к последним дням. К Скорпиусу. Всё-таки, он удивительный — смог простить его несмотря ни на что. Смог всё забыть и начать общение с чистого листа. И он, Альбус, — чёртов счастливчик. Теперь уж он ни за что не будет вести себя как полный идиот и не упустит больше Мафлоя из своей жизни. Желательно никогда, хотя вот с этим могли возникнуть трудности: Скорпиус был дружелюбен и приветлив, он действительно не таил больше обиду, но он вёл себя… как друг. И только. Ну, почти. Он, конечно, смотрел иной раз странно, когда забывался, и улыбался иногда именно ему, Альбусу, как-то не так. Но Альбус одёргивал себя, предполагая, что, ослеплённый своей по-новому вспыхнувшей влюблённостью к Скорпиусу, вполне может выдавать желаемое за действительное.