— Почему бы тебе не спросить об этом у Альбуса?

Шарлотт хлопнула ресницами, будто вопрос застал ее врасплох.

— У Альбуса? — бестолково переспросила она. Скорпиус, чувствуя, как привычно сжимается сердце, кольнув болью, поджал губы, отворачиваясь и буквально силой заставляя себя возвратиться к нудному эссе по Трансфигурации, которое не было написано и на четверть. Его шаткое, с трудом достигнутое хрупкое душевное равновесие снова нарушилось, и всё “благодаря” Чарли! Неужели она совсем не понимает, какие муки причиняет ему своими расспросами? Или он так мастерски сумел ото всех отгородиться, что по нему действительно ничего не видно?

— Когда эту хрень нужно сдать? — изменившимся голосом сипло спросил он — в горле что-то скребло, а в носу и уголках глаз щипало, будто он подхватил простудную лихорадку.

— У Альбуса? — повторила Чарли.

Вскинув на неё странный взгляд, Скорпиус постучал по бумаге и поднял брови.

— Послезавтра, — торопливо произнесла она, — и я, эм… спрашивала у него? — интонация получилась вопросительной.

Кисло уставившись на почти пустой лист, Скорпиус тяжело вздохнул.

— Ненавижу март, — внезапно заявил он невпопад, чувствуя на себе пристальный взгляд подруги. — Давайте уже апрель, а? А еще лучше июль.

— Июль? — до Чарли сегодня особенно долго доходило?

— Июль. Лето. Солнышко, птички… — начал перечислять Скорпиус, — и больше никакого Хогвартса. — Он упорно избегал ее взгляда, и Шарлотт, не выдержав, ткнула его пальцем в плечо. Поморщившись, Скорпиус мотнул головой, словно отказываясь что-либо говорить, и принялся листать учебник, бессмысленным взглядом таращась в страницы и тщетно пытаясь найти информацию для своего несчастного эссе.

— Вы расстались, да? — тихо спросила Чарли.

— Как ты думаешь, бросать школу за пару месяцев до окончания — не слишком хорошая идея, да?

— Скорпиус.

— Из тех, кого я знаю — только Джордж Уизли, ну, дядя… — он осекся.

Почему все всегда упиралось в Альбуса?

— Что произошло? — мягко, но настойчиво произнесла Шарлотт, и Скорпиус, обречённо вздохнув, откинулся на спинку кресла.

— В том-то и дело, что ничего не произошло. Ничего, — вкрадчиво проговорил он, не сводя глаз с пляшущего в камине огонька. — Все давно сыпалось и шло наперекосяк, а Альбус… как был трусом, так и остался.

Он вздернул подбородок, скосив глаза на Чарли и словно предупреждая — “И посмей только заявить, что он не трус”.

— И ты ничего не собираешься предпринимать? — она явно не желала замечать, что Скорпиус предпочел бы закрыть болезненную тему. — Скорп, ну…

— Нет. Все, — он скрестил руки на груди и положил ногу на ногу, прекрасно осознавая, что снова возводит, или скорее укрепляет, таким образом защитные барьеры. Искренность и откровенность в последние несколько дней у него были не в почете.

Может, потому, что тогда все сочли бы его слабаком и истеричкой? (И не то, чтобы они были далеки от истины.) А ещё он чувствовал с каждым днём всё более возрастающее ожесточение и озлобление на весь белый свет. Словно внутри всё перекипало и сгорало, и снова перекипало, и снова сгорало, с каждым разом оставляя от Скорпиуса всё меньше и меньше. Видеть Альбуса было больно, не видеть — ещё больнее, а обида буквально душила изнутри, иногда захлёстывая с головой.

— Все, — повторил Скорпиус, — слишком гладко все шло, — он поморщился, вспомнив, что ничего особо “гладкого” у них в отношениях не было, разве что, то короткое время, проведенное вместе в Малфой-мэноре. — Ничего хорошего из этого выйти точно не могло. Мы слишком разные. Я вот сижу тут и не жалуюсь тебе, а Альбус, он… — Шарлотт фыркнула. — Что?

— Слишком разные? — повторила она, закатив глаза. — Наоборот, вы слишком похожи, Скорпиус.

— Мы не…

— Похожи, похожи, — закивала она. — Ты только подумай хорошенько. — Скорпиус открыл рот, чтобы возразить, но Шарлотт не дала ему такой возможности: — Но даже не в этом дело. Вы оба упертые бараны, что один, что второй. Похожи, не похожи — какая разница? Игнорируете друг друга, как дети малые. И ведь есть кому выговориться, но…

Скорпиус сузил глаза.

— Так ты с ним все-таки говорила, — обвиняюще заявил он. — И все равно…

Шарлотт помотала головой, и он вдруг разглядел в ее глазах что-то похожее на испуг.

— Я… нет. Я немного… наорала на него, и он со мной не разговаривает больше.

— Тогда кому он выговаривался?

У Альбуса было много приятелей, но близкими друзьями он мало кого мог назвать, и если с Чарли он слегка перестал общаться, то… Скорпиус передёрнул плечами. Его не должно это волновать. Не должно. Это мало того, что глупо, так и не касается его, и вообще… Не должно.

— Чарли?

Она суетливо помотала головой и принялась пристально разглядывать ноготь на большом пальце.

— Лили сказала, что он хорошо общается со Скамандером? Который Лоркан? — вопросительная интонация. — Ну. Очень хорошо общается.

Скорпиус обмер на стуле.

“Альбус, Альбус… Так быстро…” — он проглотил образовавшийся в горле комок. Выдержал паузу почти до неприличия и, наконец, медленно кивнул.

— А-а. Хорошо, — скучным тоном поведал он в пространство и потёр глаза, которые начало невыносимо жечь.

— Может, это просто совпадение? — попробовала Чарли.

Он поднялся на ноги, небрежно уронив свое несчастное эссе, и смял его, как только поднял.

— Скорпиус?..

— У меня голова от этих уроков разболелась, — кашлянув, объявил он ровным голосом. — Пойду… посплю.

Чарли проводила его крайне обеспокоенным взглядом и снова окликнула только когда он был уже на лестнице:

— Скорп?

Он сжал зубы и обернулся, постаравшись прогнать с лица все эмоции.

— Он не… — Щарлотт мотнула головой. — Он не хотел… не хочет сделать тебе больно.

Скорпиус безэмоционально кивнул:

— Чудно.

Падать на кровать лицом вниз было не очень приятно, и Скорпиус, перевернувшись, смахнул кулаком дурацкие слезы.

“Очень хорошо общается.”

“Я тебя люблю…”

“Ты кого угодно достанешь, Скорп! Всё тебе не так!”

Скорпиус сглотнул, облизав губы.

Он совсем не верил в совпадения.

========== Глава №20 ==========

Скорпиус резко распахнул глаза и сощурился от слишком яркого света: за окном вовсю светило солнце, на небе не было ни облачка, и погода была просто замечательная. Что было прямо противоположно его настроению в это утро. Хотя Скорпиус и не мог сказать, что оно у него плохое — скорее, настроения этого вообще не было. Никакого. Складывалось ощущение, что от него осталась одна пустая оболочка, которая зачем-то должна по-прежнему посещать занятия, ходить в Большой зал и вообще… жить.

Скорпиус медленно сел в кровати и устало потёр лоб, чувствуя себя совершенно разбитым. Будто он и вовсе не спал. Хотя, если учесть, что уснул он уже под утро, это было почти правдой. Собственно, сегодня суббота, и вскакивать в такую рань было вовсе не обязательно, но… Именно сегодня проходил решающий матч по квиддичу между Слизерином и Гриффиндором.

Поначалу Скорпиус даже не сомневался, что не пойдёт туда — зачем? Его факультет не выступал, что ему там делать, за кого болеть? И вообще, там будет слишком много людей, а в свете последних событий в его жизни он ощущал в себе всё более возрастающую потребность никого не видеть. Общество сокурсников его раздражало, компания Чарли — утомляла, и его бы воля — он бы даже на уроки с удовольствием перестал бы ходить, закрывшись ото всех в комнате и лёжа на кровати в полном одиночестве. Так он размышлял все эти бесконечные дни, думая о приближающемся матче. И всё больше понимал, что должен пойти. Обязан. Ему совершенно необходимо выползти из своей норы и хоть немного развеяться. И увидеть Ала… хотя бы издали. И так, чтобы около того не увивался в это время Лоркан, а это было возможно, наверное, как раз в единственном случае — когда Альбус будет на метле в воздухе играть за свою команду.