— Что здесь происходит?! — неожиданно гаркнул от двери рассерженный голос.
Они синхронно развернулись: на пороге стоял Стивенсон и уже опускал палочку, пряча в специальное крепление на форме.
— Курсант Уизли, курсант Джеккинс! Потрудитесь объяснить, почему вместо кросса, который вот-вот начнётся, вы устраиваете здесь драку? Вы знаете, что это запрещено уставом? За такое положено исключение!
Изрядно струхнувший Джеккинс мгновенно растерял весь свой боевой задор. Испуганно подорвался с пола и вытянулся в струнку.
— Виноваты! — отрапортовал нарочито бравурно. — Мы не дрались, просто слегка повздорили. Пустяки.
— Да что вы? — недоверчиво сощурился Стивенсон. — А почему тогда у курсанта Уизли лицо разбито?
— Он сам упал! — не моргнув глазом, заверил Джеккинс наставника. Тот перевёл вопросительный взгляд на так и стоящего с перекошенной гримасой и злорадным оскалом Рона.
— Это правда?
Тот моргнул, усилием воли беря себя в руки.
— Так точно, — подтвердил он, морщась и вытирая кровь тыльной стороной ладони.
Стивенсон смерил обоих подопечных пристальным взглядом.
— Ладно. Я с вами позже ещё разберусь, и по поводу опоздания тоже. А сейчас — быстро на полигон, из-за вас вся группа задерживается. Бегом марш!
— Есть! — принял приказ Джеккинс и бодро порысил к двери. — Мы не договорили, — поравнявшись с Роном на миг, тихо шепнул он ему в ухо и тут же отпрянул, устремляясь вперёд.
Весело хмыкнув на дурацкие угрозы, Рон побежал следом, думая о предстоящем кроссе. Неожиданно, но он даже был благодарен Джеккинсу. Зацепившись с ним, он впервые осознал всё как надо, и на душе стало куда легче, словно прорвался долго зревший нарыв.
***
Клуб был именно таким, какой Рон искал: шумный, людный и достаточно большой, чтобы легко потеряться в толпе и забыть, что за стенами остался другой мир. Поначалу он еще иногда крутил головой в поисках знакомых спин, но не был уверен — боится, что его засекут в неподобающем месте, или так устал прятаться, что почти хочет, чтобы его заметили.
Он не увидел ни знакомых макушек, ни лиц, ни спин, зато, пока разглядывал посетителей, успел привлечь к себе внимание: магглы устанавливали зрительный контакт охотнее, чем волшебники, — или, может, ему это только казалось, в конце концов, он никогда не бывал в клубах для магов и не мог сравнить. Как ведут себя маги, оказавшиеся в публичном месте и пытающиеся проявить знаки внимания, он не представлял. Вряд ли они так уж сильно отличались от тех пристальных взглядов, которыми его несколько раз одаривал невысокий темноволосый парень в яркой футболке… или вон тот худосочный блондин с перевязанными лентой волосами до плеч… или… Рон чувствовал одновременно неловкость — он не привык к тому, чтобы на него смотрели так — и восхищение. Он внезапно оказался в новом, неопознанном мире: до этого в гей-клубе он был только с Драко и даже при желании не мог сфокусировать внимание на ком-то другом. А сейчас…
Но он с удивлением понял, что не может заставить себя подойти к кому-то, присоединиться к танцующим, завести разговор — вообще ничего. В теории эта идея казалась привлекательной, но он не мог заставить себя подняться, отойти от барной стойки и влиться в толпу.
Не он один оставался в стороне от всеобщего действия, да он и не ощущал себя в стороне: ему было комфортно. Быть может, и слишком шумно, но он не был здесь чужаком. Правда, наблюдать за людьми оказалось гораздо проще и спокойнее, и как он ни клял себя за нерешительность, ни один результат не казался достойным цели. Завести знакомство, перепихнуться в туалете, уйти отсюда не в одиночку?
Как-нибудь в другой раз.
Поверхность подозрительного коктейля была очень ровной, без намека на пену. Рон рассеянно принялся водить пальцами по прохладному стеклу. Мысли в голове текли вяло и беспорядочно, но в кои-то веки он не чувствовал их тягость: несмотря ни на что, ему сейчас было очень легко, хотя усталость после тяжелого дня уже проявлялась.
— Почему не пьешь? — спросили слева. Он моргнул и обернулся.
Подошедший был метра под два ростом. Уверенно опустив одну руку на барную стойку, он нависал чересчур близко, нарушая личное пространство, и, хотя выглядел дружелюбно, не мог не напрягать. Чего он, интересно, добивался, держась вот так?
— Жду, пока появится кто-то достойный того, чтобы плеснуть ему это, — Рон показал глазами на коктейль, — в лицо.
Он сам не знал, что дёрнуло его за язык, он еще не выпил, но чувствовал себя так, словно его нехило вело. Здоровяк вскинул брови, усмехнулся и, не отвечая на этот недовыпад, вольготно развалился на соседнем стуле. Невооружённым глазом было заметно, что чувствует он себя в этой атмосфере как рыба в воде.
«Завсегдатай», — определил Рон и поерзал, пытаясь чуть отодвинуться в сторону, но высокие стулья в ряд почти не давали свободы движений.
— Интересный подход, — после паузы сказал здоровяк. — Кого-то конкретного?
Рон еще раз оглядел его и даже не смутился, когда понял, что тот наблюдает в ответ.
— Думаю, большая часть местной тусовки предпочтет получить в лицо какими-нибудь другими жидкостями.
Именно этого Рону и не хватало, ну да!
— Не сомневаюсь, — буркнул собеседник, резко вскинул руку, делая небольшой глоток, и встал. — Хорошего вечера, — бросил через плечо и пошёл прочь.
Собственное поведение обдумывать не хотелось, Рон знал, что успеет пожалеть, но ему было некомфортно, и пусть он не сомневался, что в крайнем случае сможет уложить всех в этом клубе на лопатки, на такие категоричные поступки был не готов.
Во всяком случае, здоровяк подтолкнул его к тому, на что самому Рону пока не достало смелости: выгнал на танцпол.
Рон не танцевал — совсем, и Святочный Бал тут был не при чём, — но сейчас вовсе не чувствовал скованности. Он знал, что пришел расслабиться, понимал это не только на уровне идеи, но и чувствовал. Влившись в толпу, он попытался подстроиться под темп музыки и отпустить себя. Какая-то часть сознания подсказывала, что он, возможно, выглядит нелепо, но сейчас его это не волновало: рядом не было никого, кто бы припомнил ему это. Рядом не было никого, кто знал бы его или хоть что-то о нём, и это почти открывало второе дыхание. Что бы он ни сделал, на кого бы ни положил глаз, у этого не будет никаких долгосрочных последствий, только сиюминутное удовольствие; это знание раскрепощало.
Рон на мгновение задался вопросом, почему же он раньше не пытался выбраться в люди сам, но тут же отринул эту мысль: не время для сожалений. Он не мог изменить того, что уже было сделано, у него не было никаких срочных дел, а значит, оставалось только жить — прямо здесь и сейчас.
Кто-то пристроился сзади — Рон почувствовал чужое тепло. В душе не поднялась волна паники, как это бывало в таких случаях на тренировках или только что, со здоровяком у барной стойки, и он просто продолжил двигаться. Потом всё же обернулся, оказываясь лицом к лицу с рыжеволосым парнем. Тот подмигнул ему и вильнул бедрами. Короткая стрижка, синие джинсы и простая чёрная футболка выгодно отличали его от толпы парней вокруг, выглядевших порой весьма экзотично. Единственное, что придавало некоторую незаурядность — тускло мерцающая в правом ухе маленькая серёжка-гвоздик. Но хотя бы никаких малиновых волос или блестящих клетчатых лосин в облипку.
Рон улыбнулся уголками губ, не поощряя, но и не отталкивая. В ушах гремела музыка, и ему внезапно показалось, что он наблюдает за собой со стороны, словно был не в своем теле, а может, только-только осознал, что находится в этой телесной оболочке, а до этого и не подозревал, что такое бывает.
Ощущение было странным, но не неприятным.
Он сделал шаг ближе и попытался подстроиться под движения незнакомца. Тот приободрился: тоже приблизился и даже шевельнул рукой, как будто собирался дотронуться до Рона, но в последний миг отказался от этой мысли. Запретив себе думать, Рон хмыкнул и коснулся парня сам, просто задел предплечье, проследил за реакцией и, когда её не последовало, развернулся спиной и шагнул ещё ближе. Чужие руки скользнули по талии, погладили бёдра и задержались на этом уровне, и они оба принялись синхронно покачиваться. Рон подавил желание откинуть голову назад — может, это и было бы здорово, но казалось гораздо более интимным, он не любил, когда незнакомцы касались его шеи.
