Та взяла «документ», тщательно вгляделась, изучая со всех сторон, разве что не обнюхивая. Вздохнула и протянула обратно — подозрительности в её взгляде значительно поубавилось.

— Ну что ж, раз это так необходимо, — неуверенно пробормотала она.

— Очень необходимо, — подтвердил Рон, сам не зная, зачем так рвётся в опустевшую квартиру. Но ему казалось важным ещё хоть разок попасть туда — будто слов милейшей старушки-соседки было недостаточно, и необходимо было увидеть всё своими глазами, чтобы убедиться лично.

Через полчаса он уже шагал домой под проливным дождём, потерянно глядя перед собой и ничего не видя. Намеренно пренебрегая аппарацией, хотя по пути уже попалось несколько удобных и безлюдных подворотен, он решил пройтись пешком. В брошенной квартире ничего не нашлось, ни единой зацепки, ни единого клочка записки или чего-то подобного — да он, собственно, и не надеялся. И теперь ему требовалось время, чтобы осознать, что Малфой действительно сбежал. Бросил Аврорат, всё и всех и исчез в неизвестном направлении.

***

Потерянный Рон сидел один в раздевалке и с тщательным старанием зашнуровывал кроссовки для бега. Через полчаса им предстоял контрольный кросс — общий, для всей группы, — и Рон не мог его пропустить, хотя, видит Мерлин, всё, чего ему хотелось — послать всех, уйти домой, забраться с головой под одеяло и лежать так до самой старости.

Впрочем, нет, домой тоже не очень-то хотелось — злясь из-за разрыва сына с невесткой, ни мать, ни отец с ним по-прежнему не общались без крайней нужды, и атмосфера в Норе весьма накалилась. Слава небу, родители хоть не знали, из-за чего произошёл этот разрыв, и про Малфоя тоже не имели представления, а то их бы вообще инфаркт хватил.

«Интересно, а родители Драко знают, что он… такой?» — подумал Рон, но тут же махнул рукой, поморщившись: на самом деле, ни капельки не интересно. То, что действительно ему было интересно, это где сейчас Малфой и что с ним. Почему ушёл из Аврората, да ещё вот так, по-тихому? Неужели из-за Рона? Или вот это скрытое всеобщее осуждение и насмешки всё-таки сделали своё дело? Но… Малфой всегда был таким независимым, казалось, ему вообще до одного места все эти сплетни, он на них даже не реагировал.

Вспоминая невозмутимую при любых обстоятельствах физиономию, такую знакомую, почти родную усмешку — напряжённую, с чуть сжатыми губами — и пронизывающий до самых костей насмешливый взгляд, Рон слабо улыбнулся, испытывая лёгкую зависть. Малфой никого не боялся, жил, как считал нужным, и плевать ему было на всех. Он был свободным. Рон же… оказался просто глупцом. Он потерял всех, кто ему был дорог в этой жизни, и получил то, чего и заслуживал: полное одиночество.

Вот так бы и сдохнуть в нём. Рон горько усмехнулся, в сотый раз перевязывая шнурок. Дверь внезапно хлопнула, и в раздевалку ввалился запыхавшийся Джеккинс.

— О, ты тут, — прокомментировал он и протопал к своему шкафчику. — Там Стивенсон рвёт и мечет, — сообщил, роясь на полке и выуживая спортивную форму. Скептически оглядел изрядно потрёпанные и не совсем свежие штаны с футболкой, хмыкнул и принялся деловито натягивать на себя.

— А что такое? — безучастно спросил Рон, рассеянно поправляя штанину.

— Да говорит, всех опоздавших выебет лично, — Джеккинс вдруг захихикал. — Ха, представляешь! Малфою бы, наверное, понравилось, — и многозначительно поиграл бровями.

Рон равнодушно пожал плечами, проигнорировав дурацкую шутку. Со всего курсантского потока почему-то только Джеккинсу сильно жало и припекало с малфоевской ориентации. Остальные парни отнеслись к этому куда спокойнее — не в восторге, конечно, но в целом почти плевать; они просто сторонились Малфоя, да и то не все. Джеккинс же не упускал случая подпустить шпильку или поведать очередной «прикол» по соответствующей теме, не обращая внимания на то, что с его тупого юмора никто не смеялся.

Как и сейчас. Но Джеккинс не унимался:

— Нет, ну надо же! Повезло нам вообще, я так рад, что этот белобрысый педик больше не маячит тут перед глазами, а то я бы ему рано или поздно всё равно рожу начистил. Сам ушёл, почуял, что ему среди нормальных людей не место. Да же? — Видя, что на его слова по-прежнему не реагируют должным образом, он в упор уставился на Рона, криво ухмыляясь. Как будто знал или подозревал что-то.

Впрочем, Рону уже было плевать. Сейчас — да. Всё-таки общение с Малфоем его, несмотря ни на что, кое-чему научило, поэтому он лишь поднял тяжёлый взгляд, скрестив руки на груди:

— Слушай, сделай одолжение, — попросил спокойно, — отвали. Заткни свою пасть и не вякай здесь больше никогда — вообще никогда, ты понял? Малфою он рожу начистит! — Рон скептически фыркнул. — Будь реалистом, Джей, хоть раз: столкнись вы с ним, и это Малфой тебя отметелит до кровавых соплей. Так что кончай уже нести херню, ты задолбал, — и отвернулся, намереваясь уйти.

В воцарившейся на пару секунд ошеломлённой тишине послышался протяжный удивленный вдох — Джеккинс был явно выбит из колеи этой отповедью.

— Что ты сказал, Уизли? — придя в себя, он сжал кулаки. Лицо пошло красными пятнами. — Эй, ты, я к тебе обращаюсь! — он бросился вперёд, хватая Рона за плечо и разворачивая к себе. — Это что сейчас было, а? Ты что, за этого пидора на нормальных парней кидаешься? Или ты… — он сузил глаза, склонив голову набок, — с ним заодно, а? Так, что ли? Тоже заднеприводный, а, Уизли? — и мерзко хмыкнул.

— А ты завидуешь, да? — в тон ему выдал Рон. Он чувствовал себя очень странно, отчаянно бесшабашно, как бывает, когда знаешь, что уже нечего терять, и все страхи вдруг уходят, остаются только азарт, злость и лихое безумие. Следовало, наконец, признать: всё давно пошло под откос, так с какого ж хрена ему теперь соблюдать… что там принято соблюдать — приличия? Осторожность? Да нахуй вот.

Рон решительно мотнул головой, окончательно избавляясь от последних предрассудков. Что ему теперь — так и жить с вечной оглядкой на всех? Всегда? Прятаться, притворяться, скрывать половину себя только потому, что у каких-то ублюдков вроде Джеккинса с мозгами беда? Да в задницу такую жизнь! Он ведь в случае чего и в морду даст, а надо будет — тоже плюнет на всё и уйдёт из Аврората. Если все здесь такие гомофобные сволочи и никто не захочет принять его таким, какой он есть, то пошли они лесом.

Рон ощерился, выразительно глядя на опешившего Джеккинса. Тот выпучил глаза, начиная кое-что соображать.

— Вот же дерьмо… — прошептал он и брезгливо передёрнулся, невольно отшатываясь. — Ты? Так ты тоже… такой?.. — выдавил он. — Тоже? Ты всё это время… с Малфоем?!

— Что — ревнуешь, что ли? — Рон оскалил зубы, хищно прищурился, чувствуя, как его заносит, и выдержка со здравым смыслом окончательно исчезают — совсем как в старые добрые школьные времена — здравствуй, Хогвартс, блядь.

С совершенно безумным видом он скользнул вперёд мягким кошачьим движением. Обхватил оторопело застывшего Джеккинса рукой за шею и внезапно впился ему в губы жёстким поцелуем.

Джеккинс бешено затрепыхался, отпихивая его от себя. Вскинул горящие яростью глаза, вытер губы ладонью.

— Ты что! Да ты! Ты… Ты охренел, урод гомосячий?! Да я тебя… — он бросился вперёд, вскидывая руки, и от души заехал Рону кулаком в нос.

Рон пошатнулся, невольно припадая на колено, но сознание всё же не потерял, хотя перед глазами явственно помутилось. Он был готов к такому повороту, мог в общем-то увернуться и парировать удар, он даже чётко представлял, как это сделать, но не стал: всё-таки он признавал, что перегнул палку с этим поцелуем. Аж самому противно сделалось: целовать этого козла не доставило ни малейшего удовольствия, но надо же было его хоть немного поставить на место.

— Это всё, что ты можешь? — криво оскалился он, не отдавая себе отчёта, зачем специально нарывается. Словно пикси за язык дёргали, так и хотелось подразнить и выбесить придурка. — У меня младшая сестра лучше дерётся.

— Ах ты су-у… — взревел тот, предсказуемо заводясь и снова кидаясь вперёд, но в следующий момент почему-то споткнулся, словно напоровшись на невидимую стену, и полетел на пол. Сел, потёр ушибленные локти, ничего не понимая. — Какого?..