Когда в этой игре останется меньше людей (вероятно, уже после моего ухода), Монокума наверняка даст вам крошечный шанс покинуть это место. Если ты захочешь — ты найдёшь его. Если ты прислушаешься ко мне — то даже найдя его, дважды подумаешь, стоит ли им пользоваться.

Что касается моих подарков, то всё, чем я могу поделиться — информация. Как ей распоряжаться, ты в состоянии решить сама, и я готов даже к тому, что получив это письмо, ты сожжёшь его, так и не просмотрев.

В игровой комнате на третьем этаже находится аркадный автомат, который раскрывает важные подробности биографии человека, стоявшего за этой игрой и управляющего Монокумой. Ты можешь заметить, что автомат показывает лишь вторую часть событий. Чтобы просмотреть первую, после прохождения нажми кнопку старт два раза и поверни ручку управления три раза против часовой стрелки.

Если ты отправишься в тайную дверь на третьем этаже (надеюсь, ты помнишь пароль от неё), то попадёшь в очень важное место. Там ты найдёшь компьютер, в который должна ввести следующую команду: „COUT ≪ NW.HELP.INTRODUCTION;“.

То, что ты найдёшь там, может показаться безумным и невероятным, но это настоящая правда об Академии Надежды. Это правда, которая и помогла мне принять решение о побеге из этого места.

И последнее. Если ты запомнишь из моего монолога только одну вещь, то помни следующее.

Не все твои эмоции принадлежат тебе.

— Комаэда Нагито. Величайшая Надежда»

Ритцу перечитала письмо раза три, прежде чем у неё в голове отложилось всё то, о чём писал Нагито. Отставив в сторону злость на счастливчика, который из всех людей выбрал именно её подругу для своих последних слов, она вернулась к тем строчкам, что вызвали у неё наибольшее количество вопросов.

Ей было интересно, когда это Комаэда выкрал момент, чтобы написать данную записку. Она знала, что после убийства они с Мио — и это не могло не злить — провели всё время расследования вместе, после чего отправились на Суд. Если же она написана заранее, то почему он с такой уверенностью говорит, что ему понравилось заниматься с ней расследованием? Ритцу не считала себя такой же умной, как Акияма, поэтому мотнула головой — слишком сложно для неё.

Не менее странно звучали неоднократные предупреждения о том, что мир снаружи как будто бы опасен. Ритцу вспомнила, как ещё совсем недавно они с Мио обедали в кафе, и угрожали им только набранные от фастфуда килограммы. Нагито всегда вёл себя так, будто бы знал больше всех остальных, и у него наверняка были на то основания — но что такого произошло там, снаружи? Обрушившийся на город метеорит? Тогда и Академию бы снесло. Неожиданная атомная война? Та же проблема. Ритцу чесала затылок, и по хмурому виду подруги понимала, что та сконфужена не меньше неё.

Одно точно — если они обследуют третий этаж, то смогут что-то понять. Сделав этот нехитрый вывод, Ритцу ещё раз обратилась к подруге:

— Подожди. Ты была в тех местах, о которых он говорит? — Мио отрицательно покачала головой. — Но почему? Ты пришла на четвёртый этаж, хотя все его, эм, подарки находятся на третьем.

Акияма замялась, и они вдвоём снова уставились на письмо, вспоминая мягко говоря экстравагантного парня.

— Мне нужен был отдых, и я не готова была следовать его советам, — объяснила басистка после небольшой паузы. — Что бы там ни было, я хотела встретить это на свежую голову, успокоившись после… после всего, — она запнулась, выразительно глядя на притихшую Ритцу. — Но если ты сходишь со мной, я не боюсь, что бы там ни было.

От этих слов в груди у Ритцу снова что-то расцвело, и она не сдержала ехидной улыбки.

— Прости, что не дала тебе отдохнуть.

— О, господи, ещё всей школе об этом расскажи…

— Я подумаю!

Мио села прямо перед ней, занеся руку для очередного щелбана. Ритцу зажмурилась, приготовившись к удару, но его не последовало — вместо этого Акияма наклонилась и, приподняв чёлку подруги рукой, поцеловала её в лоб.

Ритцу не краснела так сильно со времён… того, что было полчаса назад.

— Я знаю, что ты ревнуешь меня к Комаэде, — серьёзно сказала она, не отстраняясь. — Но ревность — это плохая сторона любви. Я никому в своей жизни не уделяла столько внимания, как тебе, поэтому не думай о том, что я провожу время с кем-то другим. Если ты волновалась, что у меня были к нему чувства, то… — она посмотрела на кофту Ритцу, всё ещё заслоняющую объектив камеры, и барабанщица поняла намёк. Тайнака кивнула, после чего украла у Мио ещё один быстрый поцелуй.

— Так вот… — начала вновь повеселевшая Ритцу. — Мне кажется, что «правда об Академии Надежды» звучит чуть более важно, чем история о мудаке, который нас здесь запер…

— Не выражайся, дурочка.

— Да ты сама обзываешься!

— Я тоже хотела начать с двери на третьем этаже, тем более, что… — Мио неожиданно замолкла, и Ритцу вопросительно вскинула брови. — Тебе ведь так и не рассказали про то видео.

— Какое видео?

Акияма вздохнула, отстраняясь, и потянулась за разбросанной по её комнате одеждой. Натягивая юбку, она начала объяснять:

— Помнишь машину, из которой Нами достала яд? — Ритцу кивнула. — Зоро достал оттуда флешку с изображением Монокумы. После недавней лекции мы все собрались в комнате на первом этаже, чтобы посмотреть записанное на неё видео. Если коротко, — она серьёзно посмотрела на барабанщицу, и та поёжилась, ожидая новых плохих новостей, — на нём был мальчик, представившийся программистом. Он сказал, что в подсобке кабинета физики на третьем этаже есть закрытая дверь, пароль от которой — имя предателя, работающего в сговоре с Монокумой.

— И… кто же это? — неуверенно спросила Тайнака. Логично было бы услышать имя Комаэды, но вряд ли Мио общалась бы с ним, будь это правдой.

— Чиаки Нанами, — выдохнула басистка, застёгивая свою кофту и поправляя волосы. — Мальчик на видео обещал, что за этой дверью скрывается выход, но мало кто из нас этому поверил. Я не знаю. Мы с Касуми и Комаэдой проголосовали за то, чтобы открыть дверь, остальные — нет. Как видишь, Комаэда всё-таки сходил туда в одиночку и нашёл что-то другое.

— Так, стоп, — замахала руками Ритцу. — Нанами? Предатель? Да быть того не может. Я говорила с ней незадолго до убийства, и она была слишком доброй и понимающей для того, кто помогает Монокуме. Это наверняка очередная подстава от главного злодея, тем более, Нанами всегда помогала нам с расследованиями и…

— Вот и я так думаю, — Мио пожала плечами, после чего воззрилась на внезапно замолкшую Ритцу. — Ты чего?

А Тайнака вспоминала упомянутый ей же разговор с Нанами и всё больше не понимала, что происходит. Она вспомнила и отошедшую на второй план игру с Мио тем же утром, когда они вдвоём исполнили песню, о которой кроме Ритцу и Нанами не должен был знать никто. Да и Нанами о ней не должна была знать, если хорошенько подумать.

— Мио, — серьёзно спросила она, — как называется песня, которую мы сыграли с тобой утром?

— Эм… «No, thank you»?

Ритцу помрачнела.

— И откуда ты это знаешь? И откуда знаешь слова и мелодию к песне, которую написала я?

Мио открыла было рот, чтобы ответить, но застыла, лишь подтвердив опасения Тайнаки. Прошла чуть ли ни минута, когда басистка, наконец, призналась:

— Я не знаю, Ритцу. Она просто была у меня в голове, будто мы её с тобой уже играли. Это очень странно. Тогда мне казалось, что я придумываю слова на ходу, но ведь это невозможно, если я действительно цитировала написанное тобой.

— Ага, — пробормотала Тайнака, массируя пальцем переносицу. — И знаешь, что самое интересное? Когда мы разговаривали с Нанами, я как раз не знала, какую бы подобрать мелодию. И она подсказала мне. И я почувствовала, что эта мелодия просто идеальна. Выражаясь твоими словами — будто бы я её уже играла.

Зрачки Мио расширились, и она посмотрела на Ритцу, будто бы не верила её словам. Тайнака и сама не знала, верить ли себе, особенно вспоминая таинственные слова из записки Комаэды.