Ответом на все эти вопросы была Чиаки, что лежала на полу в одной позе и тихо, безутешно плакала.
Люси кашлянула, чтобы обратить на себя внимание, и Касуми с Хорокеу посмотрели на волшебницу. Та переминалась с ноги на ногу — только теперь в голову пловчихе пришло, что она не просто так пришла сюда, не дожидаясь общего сбора.
— Вы что-то нашли? — опередил всех Шикамару, и Хартфилия кивнула ему.
Касуми затаила дыхание.
— Я нашла способ сбежать отсюда.
Комментарий к Глава 25. Oversoul
Я ставлю все рекорды по объёмам текста и скорости его написания, но… э-э-э просто так вышло?.. Сначала я думала придержать эту главу на случай, если со следующей возникнут проблемы, но мне кажется, у меня в голове есть слишком много идей, и им там уже тесно. Поэтому есть вероятность, что следующая глава тоже выйдет не через месяц, но вы ничего не слышали!
ВЗГЛЯНИ ВОКРУГ, ОГЛЯНИСЬ НАЗАД, ОТСЫЛКИ К ШК ПОЯВЛЯТЬСЯ ХОТЯТ. Это один из тех моментов, когда я рада, что вообще пишу фанфик. Извиняюсь, если в тексте это смотрелось ненатурально, но мне надо хоть чем-то себя радовать.
(кроме страданий персонажей и читателей)
И если вы думали, что на этом внезапные повороты закончатся, то… вы точно читали все предыдущие главы? У меня в запасе ещё немало козырей!
Американские горки несутся вниз, хотя впереди уже нет дороги…
P.S. https://www.youtube.com/watch?v=uwkqaRZkAp0 - моя новая хэдканон песня Нанами
========== Глава 26. Survivor ==========
Они сидели в столовой, на соседних стульях, слушая тихое дыхание друг друга, которое не отражало и толики внутреннего дисбаланса. До общего сбора оставалось около получаса.
Мио наклонилась, положив голову на плечо подруги, и её тело приятно напряглось, когда пальцы барабанщицы с превеликой осторожностью начали перебирать её волосы. Это был редкий момент комфорта, затишье посреди бури, которая явилась в Академию с уходом Комаэды.
За последний день произошло столько событий, что Мио казалось, будто минула неделя с момента их последнего разговора с Нагито. Она всё ещё жалела, что не проводила с ним больше времени, пусть это и злило бы Ритцу. Может, она смогла бы предотвратить то жестокое убийство. Может, она убедила бы Комаэду рассказать о своих воспоминаниях.
Её кулаки сжались под столом, в тени, и басистка нахмурилась. Каждый из них был таким эгоистом, каждый цеплялся за клочки информации, скрывая от других своё состояние. Наверное, она была ярчайшим тому примером.
— Ритцу, — произнесла она в полной тишине, и барабанщица ответила вопросительным «м-м?». Мио покачала головой — ей нечего было сказать. Она находила утешение в том, что из всех людей, прибывших в Академию с друзьями, они единственные не потеряли эту ценную, но столь хрупкую связь. Касуми потеряла Реда, Хоро-Хоро потерял Йо — список можно было продолжать. Тот факт, что она может произнести вслух имя близкого человека и услышать в ответ её голос, давал Мио куда больше надежды, чем все речи Нагито вместе взятые.
— Что ты думаешь об игре?
Мио прикрыла глаза и дала себе расслабиться. Голос подруги успокаивал её: теперь в нём не было той резкой боли и отчуждённости, к которым Акияма успела привыкнуть. Странное ощущение. Ритцу вновь училась отпускать шуточки в неподходящие моменты — когда они проходили игру получасом ранее, например — а Мио заново училась всё это ценить.
Что она думала насчёт Эношимы Джунко? Наверное, Мио не могла прийти к однозначному ответу. Она не была человеком, способным ненавидеть кого-то, иначе ненавидела бы её за все смерти, за тюрьму в стенах школы. Не могла она и чувствовать к ней симпатию — никакое одиночество не может быть оправданием для жестокости. С другой стороны, слишком лицемерно винить Джунко во всём, что они натворили.
— Она плохой человек, — ответила Акияма, хотя в школе ей говорили не использовать слова «плохой» и «хороший» в сочинениях. — Но знаешь, Ритцу. Убийства происходят не только из-за этого. Она плохой человек не потому, что заставила нас убивать — она не заставляла, и теперь я это вижу. Она плохой человек, потому что подводит нас к краю и даёт выбор, который делаем мы сами. Все её мотивы — как проверка, и каждый раз находится человек, который эту проверку не проходит. Потому что не бывает абсолютно плохих и хороших людей. Ты понимаешь, о чём я?
Мио подняла голову и села поудобнее, чтобы лучше видеть Ритцу. Та медленно кивнула, демонстрируя одну из заученных неискренних улыбок. Акияма вздохнула.
— Я ненавижу эту девушку, Мио, — сказала Ритцу, а её улыбка стала ещё шире. — Я ненавижу её, потому что она делает тебе больно. Для меня это достаточная причина.
Она никогда не думала, что из них двоих именно Ритцу первой придёт к возвышенному чувству любви. Она не думала, что воплощение радости и оптимизма первой откроет в себе ненависть. Она не думала, хотя однажды Мио уже подвели к этому, ткнули носом, как нашкодившую собаку. Каждое слово Ритцу, каждое слово Комаэды — теперь она видела, как связаны все их разговоры. Она не думала, что её подруга может совершить убийство, а затем убеждала её и себя в этом, а затем снова боялась допустить эту мысль. И сердце начинало ныть, когда ставший последним нервный импульс заставил её задать этот вопрос.
— Ты помнишь лекцию Монокумы? — это был пистолет, поднесённый к виску Тайнаки, и вместо пуль внутри него — правда.
— Смутно, — её ответ, очевидная попытка солгать. Ритцу, что умудрялась забывать домашнее задание спустя минуту после урока, отчётливо помнила каждое слово директора. Её слова лгали, но её глаза — нет. И хотя мысленно Мио проклинала себя за это, она нажала на курок.
— Он произнёс длинную речь, давил на каждого из нас, находил причины сорваться и начать убивать друг друга, — Мио следила за непроницаемым лицом Тайнаки. — И в конце сказал, что некоторым людям не нужны причины. Они уже «готовы». Помнишь?
— Ты намекаешь на что-то? — она рассмеялась и пожала плечами. — Он явно имел в виду Комаэду, и несмотря на это ты продолжила с ним общаться. А затем, — Ритцу искусно перешла от шутливого тона к серьёзному, — он убил двух человек.
— Хочешь сказать, я должна была перестать общаться с теми, кого он не назвал?
— Только с Комаэдой.
Мио не хотела ссориться. Мио не хотела вновь выяснять отношения. Они с огромным трудом склеили осколки своей дружбы, что готовились рассыпаться под малейшим дуновением ветра. Именно потому, что она не обсудила всё до конца с Комаэдой, Мио должна была забраться в голову Ритцу. Тайнака никогда не любила убираться, и Акияма не против была навести порядок за неё.
— Ты предвзята и ты всё ещё ревнуешь, — сказала басистка, с трудом оставаясь спокойной и избегая резкости в интонациях. — Несмотря на то, что я знала его каких-то пару недель, и мы тесно общались всего три дня. С тобой мы дружим с детства, тебе я призналась в любви, с тобой был мой первый поцелуй и… — она покраснела, только не от злости. — Ты так хочешь лишить меня свободы? Мы уже говорили об этом. Ты не единственный человек, с которым я могу общаться, Ритцу!
Тайнака взяла её ладонь, отчего Мио дёрнулась и убрала руку. Это заставило Ритцу застыть на секунду и проглотить любой ответ, который созрел в её голове. К счастью, Мио не единственная, кто пытался сохранить спокойствие.
— Я и не думаю запретить тебе общаться с другими людьми, — мягко улыбнулась барабанщица, — но я волнуюсь за тебя. Комаэда всегда был странным, от него можно было ожидать чего угодно, и он подтвердил мои опасения. Я думала, что ты не видишь всего этого. Кому, как не твоим друзьям, указывать тебе на вещи, которых ты сама не замечаешь? Прости, что со стороны это выглядело так.
Мио вздохнула, потирая пальцами лоб. Иногда её беспокоило такое количество внимания к своей персоне, но с другой стороны, она ни за что не согласилась бы жить в мире, где их близость не такая явная и… чувственная? Ей нравились фильмы про любовь, в них всегда были конфликты, и жизнь Акиямы без этих переживаний становилась серой, как её глаза. Вот только связывать свои тревоги с убийствами ей всё равно не хотелось.
