С приходом темноты надежда Хью крепла. День выдался напряженным, и он чувствовал себя очень усталым, но с каждой минутой шансы на благополучный исход росли.

Он снова взглянул на ртутное зеркало, отражавшее небо, несмотря на тонны скал над головой.

В нем сияла комета, яркая и огромная, появившаяся будто из ниоткуда.

— Норби! Она прилетела! — заорал он. Усталость как рукой сняло.

Хью посмотрел на электро-интерферометр. Стрелка прыгала как сумасшедшая.

Затем он взглянул на кратер и у него упало сердце. Над ямой грозно плыл огромный клубок голубоватых молний. Он словно что-то подозревал и в то же время жаждал добычи. В темноте Хью не видел лица Норби — и не хотел быть свидетелем его гибели, если случится худшее.

Зловещий клубок завис высоко над жертвой, сжался и… обрушился вспышкой света, собираясь обвить Норби кольцами живого огня.

Хью, уже державшийся за трехступенчатый переключатель, дернул его судорожным движением. Раздались три резких отрывистых щелчка.

Первый щелчок, и Норби провалился в люк, а ленты голубоватой энергии лихорадочно заметались в поиске пропавшей добычи.

Второй щелчок, и по периметру кратера взметнулась плотная стена огня, которая, сомкнувшись, вскоре накрыла его куполом раскаленного добела жара.

Внезапно ощутив опасность, голубоватый огненный вампир Фтагуа метнулся ввысь, но было поздно — словно зверь в ловушке, он замер перед сплошной стеной пламени, испуская пронзительные крики и шипение.

Третий щелчок, и сотни электрических стрел с ревом вырвались из сотен изрезанных скальных уступов. Миллионы вольт с оглушительным треском и рокотом затопили кратер адской приливной волной. В жутком безумном блеске гигантских перекрещенных молний огненный вампир извивался, отчаянно пытаясь улизнуть, но в следующий миг ревущее электричество с треском прошило его. Титаническая вспышка короткого замыкания, а затем — чернота чернее самой тьмы.

Вспышка в небесах озарила весь мир, пламя объяло землю, и огненные вампиры все как один, корчась в муках, испарились в раскаленном белом сиянии.

Вот так исчезли огненные вампиры… сгинули навсегда. Комета теперь спутница Земли, у них идентичный период вращения, поэтому каждой ночью она появляется над восточным горизонтом и пылает высоко в небе.

Я пишу, а передо мной лежит письмо Норби, присланное в ответ на мой запрос. Похоже, уместнее всего закончить рассказ выдержкой из него.

«Вы спрашиваете, как удалось победить огненных вампиров? Могу только сообщить, что в основе лежали догадки, а также много везения, которое важно не менее, чем теоретическая подготовка. Меня заинтересовали некоторые факты. Почему на комете было только одно здание? Почему не оставалось стражи? Почему все огненные вампиры были красноватыми и лишь один — голубым?

Мне в голову пришла одна мысль — так называемый выстрел наугад. Ответ в том, сказал я себе, что голубой вампир — это Фтагуа, правитель Ктинга. И существует только один огненный вампир! Каким-то образом эта чудовищная нечеловеческая сущность выросла в единое целое, состоящее из индивидуумов, в расщепляющийся организм, который тем не менее может умереть, если убить его основной компонент. Им, как я понимал, наверняка был Фтагуа. Все красные вампиры — его конечности, щупальца, части, способные на ограниченной территории вести себя как отдельные индивидуумы, но связанные с родителем невидимыми энергетическими узами.

Если мои предположения верны, рассуждал я, достаточно уничтожить только Фтагуа, и бесчисленные части этого странного организма неизбежно погибнут. Поскольку это существо — чистая энергия, такая же чистая энергия может его замкнуть или рассеять, „заземлить“, если выражаться в терминах земной науки. Вместе с Хью, мы разработали в деталях план, как замаскировать вокруг кратера аноды и катоды для переноса громадного заряда. Результат вам известен.

Опасность миновала, но я невольно чувствую определенное уважение к существу, чей неимоверный блеф почти убедил целую планету в том, что огненных вампиров миллионы, тогда как на самом деле был лишь один — Фтагуа, правитель Ктинга».

Человек некогда покорял Космос. Можете в этом не сомневаться. Когда-то, еще до египтян, в той незапамятной древности, откуда доносится эхо овеянных мифами имен — Атлантида, Му, — когда-то, на заре истории, существовала эпоха, когда люди, как и сегодня, строили города из стали, и направляли в небо звездные корабли, и называли планеты на языке их обитателей. Они слышали, как жители Венеры, обладавшие языком мягким, сладкозвучным и певучим, называли свой влажный мир «Ша-ардол». Они произносили гортанное «Лаккдиз», подражая хриплому и жесткому наречию туземцев с иссохших равнин Марса. Можете в этом не сомневаться. Человек некогда покорял Космос, и слабое, далекое эхо тех древних завоеваний еще звучит в мире, позабывшем о самом существовании цивилизации, которая ни в чем не уступала нашей. Нет места для сомнений, когда нам известно столько мифов и легенд. Миф о Медузе, к примеру, никогда не мог бы взрасти на земной почве. Предание о змееволосой Горгоне, чей взгляд обращал в камень всякого, кто осмеливался посмотреть на нее, не могло быть связано с существом, когда- либо жившим на Земле. Видимо, древние греки, поведавшие нам эту историю, смутно и почти не веря вспоминали древнюю легенду о странном существе с одной из чужих планет, по которой когда-то ступали их далекие предки.

— Шамбло! A-а… Шамбло!

Дикие истерические вопли толпы отлетали от стен и прыгали по узким улочкам Лаккдарола. Топот тяжелых сапог по красноватому гравию зловеще подчеркивал готовый обрушиться рев:

— Шамбло! Шамбло!

Нортвест Смит услышал крики и отступил под арку ближайших ворот, настороженно сжимая рукоятку лучевого пистолета. Его бесцветные глаза сузились. Непривычные звуки не так редко раздавались на улицах этой последней земной колонии на Марсе — грубого, выстроенного из красного камня городка, где могло случиться что угодно, и очень часто случалось. Но Нортвест Смит, чье имя знали во всех кабаках и самых диких пограничных селениях на дюжине диких планет, был человеком осторожным, несмотря на свою репутацию. Он прислонился спиной к стене, покрепче сжал рукоятку пистолета и прислушался к нарастающему реву.

И вдруг перед его глазами появилась красная фигурка. Она неслась по узкой улице, как затравленный заяц, от одного укрытия к другому. Это была девушка — смуглая, даже коричневая, как кофейное зерно, девушка. На ней было только разорванное платье, чей ярко-красный цвет резал глаза. Девушка бежала с трудом, и до Смита доносилось ее прерывистое дыхание.

Она подбежала ближе, на миг остановилась, оперлась рукой о стену и стала судорожно озираться в поисках убежища.

Должно быть, она не заметила Смита под аркой: когда крики зазвучали громче и топот ног раздался почти за углом, она испустила отчаянный короткий стон и бросилась в проем, прямо на него.

Завидев Смита, рослого и дочерна загорелого, с рукой на лучевом пистолете, девушка еле слышно всхлипнула и упала к его ногам грудой алых лохмотьев и голого, коричневого тела.

Смит не разглядел ее лица, но она была девушкой, к тому же мило сложенной, и вдобавок ей угрожала опасность. Смит был далеко не рыцарем, но что-то в этом отчаявшемся комке у его ног затронуло ту струнку сочувствия к слабым и преследуемым, что бьется в сердце каждого землянина. Он легонько подтолкнул девушку в угол позади себя и выхватил пистолет, когда из-за угла выскочили первые из бегущих.

Это было пестрое сборище: земляне, марсиане, приправленные горсткой венерианцев с болот и странных, безымянных жителей безымянных планет — типичный для Лаккдарола уличный сброд. Передние, завернув за угол и увидев пустое пространство мостовой, замедлили бег, рассеялись и стали осматривать все закоулки и дверные ниши по обе стороны улицы.