Девушку прервал истошный крик. Из палаты Берта сначала раздался удивленный и напуганный громкий вздох, а затем Курт громко прокричал имя Блейна.

— Уже. Рожает. — Блейн выглядел, будто его окатили ушатом холодной воды, — Мерседес, роды начались, быстро иди за доктором!

Отпустив плечи знакомой, за которые невольно схватился, паникуя, Блейн залетел в палату, хватая заплаканного Курта в охапку и сообщая:

— Врачи уже в пути Курт, расслабься, все будет хорошо.

Прикрыв рот ладонью, Курт лишь ткнул пальцем в сторону, указывая на открывшего глаза Берта.

↺ ❦ ↻

Потихоньку Берт восстанавливался, не очень спеша возвращаясь в реальную жизнь, но уже буквально через две недели пришел в полное сознание, хотя из-за такого большого срока пребывания в коме ему еще было очень сложно двигаться. Как только Берт более менее пришел в себя, Курт объяснил ему “что вообще происходит, почему я здесь и какого гаечного ключа у тебя такой большой живот”.

Услышав всю историю от “А” до “Z”, Берт огорчился, что все пошло именно так, но, на удивление Курта, ни на миг не посмел осуждать сына, а вот на Блейна поглядывал с неким отвращением и недоверием, из-за чего Блейн обычно прятался за спину Курта, но с умилением наблюдал за взаимоотношениями Хаммелов, наполненными уважением и теплой любовью.

У самого Андерсона не было таких хороших отношений с родителями, поэтому, глядя на эту парочку, он надеялся, что сам станет таким же прекрасным отцом, как Мистер Хаммел.

Несмотря на то, что Берт уверенно шел на поправку, врачи решили оставить его в больнице под наблюдением еще на некоторое время, чтобы восстановление проходило без сучка и задоринки. Курт, конечно же, не смел оспаривать решение врачей, желая только лучшего для любимого отца.

↺ ❦ ↻

Приходя домой с работы, Блейн не торопился снимать с себя обувь и верхнюю одежду, лишь дожидался, когда, мелко перебирая ножками и топая по паркету, Курт стремительно прибежит к нему и они вместе отправятся к Мистеру Хаммелу. В этот же раз сонный Хаммел шел очень медленно и уж слишком сильно качался из стороны в сторону.

— Привет, дружок, — мило проговорил Блейн, но заволновался еще сильнее, когда получил от Хаммела лишь вымученную улыбку, — Ты чего такой бледный? Курт? У тебя что-то болит? — пройдясь пальцами по шее Курта, немного щекоча чувствительную кожу, Блейн обратил на себя внимание парня, ожидая честного ответа.

— Не знаю, чувствую себя не очень. Все тело будто болит и не болит одновременно.

— Я сбегаю к Мистеру Хаммелу, если надо что-то ему передать. А ты останься дома и отлежись. — Блейн мягко остановил руки Курта, пытающиеся натянуть поверх хозяина джинсовку, и заглянул Курту в глаза.

— Нет-нет, я в полном порядке. Просто вчера вечером мы с малышкой вместили в меня корейскую морковку, соленые огурцы и литр молока. Видимо, ей захотелось поэкспериментировать со стойкостью моего желудка, — Курт хихикнул и продолжил собираться. — Но в этот раз поедем на машине, хорошо?

— Как скажешь, — Блейн сел на корточки, чтобы завязать шнурки на кедах Курта.

— Я мог бы и сам! — еле слышно фыркнул Хаммел себе под нос, закатывая глаза на поведение Андерсона. Тот в последнее время носился с ним как с ребенком, чуть ли не кормя с ложечки.

— Не бурчи там, — усмехнулся Блейн, взглянув снизу вверх на сложившего на груди руки мальчика, недовольно наблюдавшего за ним. Снова беспричинно умилившись, Андерсон с громким “Муа” чмокнул Хаммела в коленку, поднялся на ноги и пропустил хихикающего друга к двери.

↺ ❦ ↻

Поняв, что отец с сыном хотят обсудить что-то личное, Блейн выскользнул из кабинета, отмахиваясь тем, что пойдет купить бутылку воды для все еще не особо хорошо чувствовавшего себя Курта.

Выйдя из палаты, Блейн снова наткнулся на Мерседес Джонс, но сейчас она стояла в объятиях одного ну уж очень знакомого Андерсону человека.

— Сэм Эванс, иметь такую девушку и ни слова мне не сказать об этом! Какой стыд! — сверкая голливудской улыбкой, Блейн подошел к знакомым и хотел пожать обоим руки, но Сэм Эванс не был бы Сэмом Эвансом, если бы не проводил свой ритуал каждый раз, когда встречал Блейна: обнять, поднять в воздух, хорошенько “взболтать но не смешивать”, тряся в разные стороны, убедиться, что в легких друга остались последние крупицы воздуха, и только тогда опустить на землю.

— Откуда вы знаете друг друга? — нетерпеливо спросила Мерседес, обожающая, когда Сэм рассказывает ей истории о чем угодно, потому что он всегда рассказывал обо всем крайне увлекательно и смешно, полностью погружаясь в повествование. Но, кажется, в этот раз Эванс не был настроен на историю.

— Нет, Блейн! — увидев сверкнувшие глаза друга, Сэм сразу прервал его, намекая, что об этом лучше умолчать.

— Я обязан это рассказать, дружище! Рано или поздно я все равно расскажу ей, так что советую раскрыть свою душу и поделиться этой увлекательнейшей историей с нашей прекрасной Мисс Джонс.

— Подлиза! — подметила Мерседес, — Но мне нравится, продолжай! — захихикала она, — И вы все еще должны мне вашу историю!

Удрученно вздохнув, Сэм прижался грудью к плечу своей любви, обнимая ее за талию и уложив свой подбородок на макушку ее темноволосой головы. Видя, что друг и слова вымолвить не собирался, Блейн начал рассказывать сам.

— Чтобы начать работать с моей начальницей Кассандрой Джулай, мне пришлось изрядно попотеть. Она решила, что хорошо было бы сделать из меня мальчика на побегушках, назвав это тестом на стрессоустойчивость. Однажды она разбудила меня посреди ночи и сказала отвезти кое-какие бумаги в полицейский участок. Я приехал в нужное место и зашел в помещение, и первое, что я увидел — Эванса, крутящего спиннер, видимо, от скуки, ведь он оказался совершенно один участке. Но… — Блейн остановился, внезапно прыснув от смеха, — Самое важное заключается в том, как он крутил этот спиннер. Сжав середину игрушки в передних зубах, этот дурила крутил спиннер в своем огромном рту, делая это с таким невозмутимым лицом, будто он королева Елизавета на очередном приеме! — Блейн схватился за сердце, громко смеясь. Мерседес тоже захохотала во все горло, иногда мило хрюкая. Ее голова начала трястись из-за смеха, отчего ударялась по подбородку Эванса, скривившегося от смущения.

— Это было Б*г его знает сколько времени назад, и тогда никто еще не знал, что такое “спиннер”, собственно, и я тоже, поэтому я так испугался этого жужжащего монстра в его рту, что заорал на весь участок, напугав и самого Сэма. Не знаю, как ему удалось не проглотить игрушку, но подавился он довольно сильно. — Не сдержавшись, Сэм тоже начал смеяться, вспоминая ошарашенное лицо Андерсона, и то, как стыдно ему потом было объясняться перед напуганным до смерти незнакомцем, — Потом нам приходилось еще не раз встречаться с Сэмом, потому что у Кассандры вечно какие-то дела с полицией, и я узнал этого здоровяка получше. Он оказался замечательным человеком и столь же замечательным товарищем. — Блейн улыбнулся, наблюдая за тем, как Мерседес, глядя на своего мужчину гордым и влюбленным взглядом, повернула голову, чтобы клюнуть Сэма в подбородок, трепетно целуя.

— В этом весь наш Блейн! — заявил Эванс, широко улыбаясь, — О чем бы он не говорил, свою речь всегда заканчивает приторно-сладкими словечками. Слишком хорош для Себастьяна Смайта! — услышав последнее предложение, Блейн немного скривился, подумав, что еще не готов для подобных шуток, еще не отпустил до конца, все еще держится за своего Бастиана.

— Оу, но я знаю, для кого он подходит “и-де-аль-но”! — прищурившись, уверенно проговорила Мерседес, пародируя забавную привычку Курта растягивать это слово, а потом хитро улыбнулась.

— Ты тоже их шипперишь? — удивился Сэм, — Леди, вы определенно самая лучшая на земле! — влюбленная парочка была слишком занята милованием, поэтому Блейн не стал докучать им вопросами, о ком они говорили, и уже хотел, наконец-то, пойти за бутылочкой воды, но крик Хаммела, снова зовущего его на помощь, заставил его резко развернуться и вбежать в палату.