С ним такое бывало редко.
Солнце уже клонилось к закату — день на этой планете был коротким.
— Разве это не кайф, а, Морти?
— Полный…
Мелкий разгуливал босиком — еще в первые минуты здесь он заявил, что хочет “почувствовать землю”, и Рик, хоть ему это и показалось нелепым, ничего не сказал против.
Сидя рядом с ним, Морти смотрел куда-то вдаль, задумчиво теребя свою косичку, пока Рик не спросил, все ли с ним в порядке.
— Ты что-то притих…
Он ответил не сразу.
— Рик, знаешь…
Резким жестом отбросив косу за спину, Крот посмотрел ему в глаза с неожиданно решительным видом.
— Я… я давно хотел сказать тебе, что…
Его вдруг прервал резкий, густой звук — кто-то заиграл на саксофоне.
— Что это, Рик? — Морти обернулся и, вскочив, побежал на звук. — Пошли посмотрим!
Это был оркестр.
В болотце, похожем больше на лужу размером, сидели на кувшинках лягушки, одетые во фраки.
В перепончатых лапках они держали инструменты — скрипку, флейту, клавишные и тот самый саксофон.
Задорная мелодия иногда ритмично дополнялась чьим-нибудь басистым “ква”, и Санчез сам не заметил, как начал приплясывать.
А потом Морти вдруг схватил его за руки, и — закружилось-завертелось, лес замелькал перед глазами зеленой лентой, и как так получилось, что они оба оказались на земле?
И почему Крот, лежа на нем, заливисто хохочет?
И почему он сам смеется ничуть не тише?
На все это у Рика ответов не было.
— Бл… бля… — сдержать приступ беспричинного веселья оказалось не так-то просто. — Слезь ты с меня, гад, все ноги оттоптал, как корова на льду… Что это вообще было, Морти?
Приподнявшись на вытянутых руках, Морти хитро улыбнулся, высунув кончик языка.
— Надо же было как-то расшевелить твои старые кости…
— Ах ты!..
Этот маленький паршивец пытался бежать, но все было бесполезно — догнав пацана, Санчез прижал его к себе и, спрашивая что-то вроде “кто тут старый, а?”, начал трепать его кулаком по голове, и Морти, в шутку моля о пощаде, пытался вырваться, а потом…
А потом все стихло.
В одну секунду.
Остались только шум листвы и пение насекомых.
Следующая мелодия оркестра уже была тихой и медленной, и Рик, смущенно почесывая в затылке, думал о том, что делать дальше.
Кажется, он позволил себе чуть больше эмоций, чем хотел…
— Рик!
Маленький зеленый огонек взмыл в небо.
Местный светлячок?
— Ты только взгляни, Рик! — стрекоча, огоньки поднимались из травы, их становилось все больше, и больше, и они совершенно без страха кружились вокруг Морти. — Они светятся… — он вытянул руку, показывая одного светлячка, что без капли беспокойства сидел у него на указательном пальце. — Они светятся так ярко, что… что я даже могу их увидеть…
И, глядя на зеленый отблеск в густом тумане его глаз, Рик поверил — он действительно видит. Пусть даже и не так, как видит весь остальной мир — к черту, неважно!
Рука Морти была прохладной.
Испуганный светлячок улетел, оставив Рика со взрывом ядерной бомбы внутри.
Поначалу тихо, неизведанное чувство накатывало на него все сильнее и сильнее, перехватывая дыхание, не давая и шанса остановиться.
Рик хотел, так отчаянно хотел приблизиться к этому странному созданию, что само по себе светилось не хуже дурацких жуков, хотел коснуться... хотел понять.
— Морти…
Прикосновение к чужой коже заворожило его, и каждая секунда оставляла все меньше возможности повернуть назад.
Он не мог отпустить мальчика.
А тот и не вырывался.
— Рииик…
Этот жалобный стон был последним, что Рик услышал перед падением в бездну безумия.
Его сердце билось в груди набатом, кровь пульсировала в висках, и весь мир вдруг перестал вращаться…
Время остановилось. Ничто больше не имело значения.
Ведь он только что поцеловал Крота.
Да, черт возьми, он поцеловал того, кто вообще-то технически был его родным внуком!
Внуком, который, даже не пытаясь оттолкнуть его, отвечал — неуклюже, неумело, прерывисто дыша и залившись румянцем…
Его губы были мягкими и влажными, и Рик, поддерживая сзади голову парня, старался делать это медленнее и аккуратнее, пробуя вкус невинности, будто гурман.
И, о боги, как же хотелось оттянуть тот момент, когда снова придется мыслить здраво! Ведь абсолютно все хотят, чтобы пьянка как можно дольше не заканчивалась похмельем.
К своему горю, Рик был умным. Он, как никто другой, понимал, насколько опасно предаваться иллюзиям.
— Рик, мы…
Морти опирался на него, ведь ноги пацана, кажется, не держали.
И почему все их приключения заканчиваются через одно место?
Одна фраза. Одна простая фраза, которая должна была поставить все на места. Отсечь лишнее, будто наточенный скальпель хирурга…
— Забудь об этом и никогда не вспоминай.
====== Часть 6 ======
Это утро было отстойным — во всех отношениях.
Рику не хотелось завтракать, приводить себя в порядок, идти на работу, но, само собой, его никто не спрашивал.
Еле запихав в себя порцию оладушек, политых маслом, он налил огромную чашку кофе без молока и сахара, как будто жизнь и без того не была достаточно горькой, и, зажав в зубах сигарету, мрачно покосился на свою персональную занозу в жопе, которая, потирая красные от недосыпа глаза, со скоростью умирающей мухи копалась ложкой в тарелке.
Опять ночные кошмары.
На минуту появившееся беспокойство снова сменилось глухой злобой, когда Санчез с содроганием вспомнил причину, по которой теперь они оба молчали, как партизаны, боясь даже слово друг другу сказать.
Что только на него нашло?!
Он всегда был извращенцем, но не настолько же!
Просто тогда с ним случился глупый сентиментальный порыв эмоций, который привел к весьма странному результату, и вообще — кто в здравом уме будет хотеть это недоразумение?!
Из собственных мыслей его вырвал возглас:
— Блин!
Дебильный Крот, пытаясь попить молока прямо из пачки, облился — и теперь белая жидкость стекала каплями по губам и подбородку, собираясь в пятна у воротника футболки, и он, пытаясь вытереть это безобразие, делал только хуже…
— Снимай, в стирку закину!
Желтая ткань легла ему в руки.
А Морти, передернувшись от прохлады, отбросил косу на голую спину и обнял себя руками, и Рик мог сосчитать каждую мурашку на чистой нежной коже…
Влетев в ванную, он захлопнул за собой дверь так сильно, что с потолка посыпалась штукатурка.
— Принеси мне другую, пожалуйста! — раздалось из кухни, и Санчез, еле выдавив из себя ответ “сейчас”, посмотрел на мокрую футболку в своих руках, как на врага народа.
Она еще хранила тепло тела.
Воровато оглянувшись по сторонам, точно у этого постыдного занятия могли быть свидетели, Рик зарылся в футболку лицом, чувствуя, как подкашиваются колени.
Да что с ним такое творится?!
После того приключения все пошло наперекосяк!
И теперь он смотрел на эту дурацкую футболку, как загипнотизированный, пытаясь прогнать из головы мысли о ее хозяине, было так трудно дышать, и органы внутри будто скрутились в один сплошной ком, который так хотелось распутать…
Новые пятна оказались до странного похожи на старые.
Глядя на эту мерзость опустошенным взглядом, Рик медленно застегнул штаны и на автомате бросил футболку в корзину.
В горле пересохло, по вискам бежал пот, и сердце бешено колотилось в груди.
Он только что, даже сам не понимая, что делает, сотворил такое, и после этого еще надо было притворяться, что с ним все нормально!
— Почему так долго? — недовольно спросил Крот, и он, практически кинув в него свежей футболкой, выбежал из дома, сверкая пятками.
Еще никогда так сильно Рик не рвался на работу.
В квартире было темно и тихо, только телевизор что-то бубнил, отбрасывая мерцающие тени.
Морти сидел на диване, сложив ноги по-турецки и закрыв глаза — за неимением возможности видеть он просто слушал.
