Открыв холодильник, омега схватил первое, что попалось под руку — кусок сыра.
Колбаса, котлеты, творог — он не разбирался, что именно ест, жадно отхватывая по куску от всего, на что только падал взгляд, и, когда он запивал свой внезапный обед молоком прямо из пачки, во входную дверь кто-то позвонил.
На пороге стоял…
Мистер Шпивель удивленно поднял брови, увидев, что ему открывают не хозяева “заведения”.
— Вы ко мне, господин? — улыбнулся Ханнес. — Обслужить вас по первому разряду?
Одежда покойного старшего брата висела на нем, как мешок.
Подвязавшись поясом как можно туже, Ханнес собрал немного оставшейся еды в сумку, кинул туда же кое-какие вещи и, покидая дом, в последний раз оглянулся на тело, лежащее в коридоре.
Его мучал только один вопрос.
Как только из этого гнилого сердца могли вырасти столь прекрасные белые розы?
========== Часть 3. Решение ==========
Его настиг такой прилив сил, что Ханнес, казалось, даже не чувствовал боли во всем теле, давно ставшей для него нормой.
От свежего воздуха закружилась голова, и, еле удержав равновесие, он на дрожащих ногах вышел на задний двор.
Окно его тюремной камеры было таким маленьким по сравнению с остальными!
Этот дом, этот обветшалый старый дом на окраине деревни много лет был его могилой — а теперь он станет могилой для его мучителей!
От усилия на висках юноши выступил пот.
Сжав челюсти до скрипа в зубах, он смотрел на вьюнки, обвивающие дом, и думал только об одном…
Чтобы все получилось.
Его зеленые друзья не подвели.
С тихим шуршанием они ползли в разные стороны и, будто нити паутины вокруг добычи, смыкались на этом проклятом доме…
Но их было слишком много.
В глазах начало темнеть, и Ханнес потерял сознание.
Очнулся он на земле, не зная, сколько времени пробыл в отключке.
Отряхнувшись и отдышавшись, юноша посмотрел на результаты своей работы — дом выглядел так, будто в нем никто не жил уже несколько десятков лет.
Тогда, удовлетворенно кивнув самому себе, он достал из сумки нож.
Больше всего на свете он хотел попрощаться с прошлым — и в лучах закатного солнца сверкнуло лезвие.
Целая охапка волос свисала с его ладони почти до земли.
Ханнес сомневался, что смог срезать их ровно, но это сейчас волновало его в последнюю очередь.
Он разрыл мягкую почву руками, не думая о чистоте, и сделал ямку, куда и положил срезанные волосы, чтобы потом зарыть их и сформировать сверху маленький холмик.
Но все равно ему чего-то не хватало.
Ответ нашелся, когда Ханнес случайно заметил лежавшую в траве шишку.
Выпотрошив ее, он выбрал самое лучшее, как ему казалось, семечко и положил в центр земляного бугорка.
А затем, опустившись перед всей композицией на колени и сложив вместе перепачканные руки, омега прочитал молитву.
Долго, неуклюже, сбиваясь с мысли, Ханнес просил у Бога, чтобы тот дал ему шанс начать все сначала.
Чтобы на месте мертвой шлюхи, похороненной здесь, однажды родился и вырос новый человек, прямо как еловое дерево — из маленького орешка…
— Аминь.
Уходя, Ханнес не оглядывался назад — и не увидел, что на “могиле” уже проклюнулся маленький зеленый росток.
Он не знал, куда пойдет и что будет делать дальше, но одно ему было известно точно — он больше никогда не даст себя в обиду.
Все альфы одинаковы.
И даже мистер Шпивель…
Ханнес так долго тешил себя иллюзиями — но теперь он смотрел на вещи трезво, пожалуй, даже трезвее, чем хотелось бы.
Все клиенты видели следы побоев на его теле. Все видели, в каких условиях он живет — но никто и бровью не вел!
Им всем было это удобно — не замечать очевидного. Им всем было выгодно покупать по дешевке его тело, никогда не пытаясь поставить себя на его место.
И теперь Ханнес был готов постоять за себя.
Он понятия не имел, откуда у него этот дар, и не совсем еще понимал, как им пользоваться, но — ничего страшного. Он научится.
Наверное, это Всевышний наконец-то услышал его мольбы о помощи и послал эту странную магию, вложил в его руку карающий меч и приказал действовать…
Ханнес не был жестоким и злым, даже сейчас, после всего, что с ним случилось. Даже после того, как он понял, что запросто может вырастить розы прямо из человеческого сердца.
Но тех, кто собирался причинить боль ему или кому-то другому, Ханнес щадить и не думал.
Он найдет свое место в жизни. Он использует силу для хороших дел — само собой, когда научится ей управлять.
Полевые цветы разворачивались к нему лепестками, будто люди, увидевшие карету короля на городской площади, когда Ханнес шел мимо.
Он страшно устал, но все еще шел, даже не смотря, куда, и в желудке уже урчало, а на небе уже выступили звезды.
Подул резкий порыв ветра, всколыхнув траву, и это вдруг заставило юношу остановиться и оглянуться по сторонам.
Наверное, он ушел уже очень далеко.
Вокруг него шелестело зеленое море.
Никогда еще Ханнес не чувствовал себя одновременно таким маленьким и таким большим.
Да, он в этом мире совсем один, всего лишь омега со сломленной судьбой, у которого есть только его дар, и больше ничего, но в то же время — все дороги перед ним открыты!
И эти звезды, и это поле, и ветер, треплющий волосы — все это принадлежит ему, и больше никто и никогда не отнимет у него жизнь!
Раскинув руки, Ханнес медленно опустился в траву, и она приняла его в свои объятия, будто старого друга.
Глядя на черное небо, он смеялся, как умалишенный, смеялся во все горло, и вместе с тем горячие слезы бежали по его щекам.
Он не мог поверить в то, что этот нескончаемый кошмар, который ему пришлось пережить, наконец-то прекратился.
Он больше не вещь. Больше не кусок мяса, больше не дырка для малафьи. И отныне он вершит свою судьбу сам!
Все те ужасные события, начиная с его семнадцати лет и кончая настоящим временем, все еще были свежи в его памяти и вряд ли хоть когда-то забудутся, но это все больше никогда не повторится.
— Ни-ког-да! Больше никогда! Я свободен! Я свободен!!!
Ханнес выкрикнул эти слова прямо в небеса, чтобы они были ему свидетелем.
Долгое время он ненавидел сам себя — только за то, что родился омегой.
Отец и брат так долго вбивали ему, что его пол автоматически делает его человеком второго сорта, что Ханнес сам в это поверил, наивно думая, что в этом — причина его несчастий. В этом — причина того, что он стал шлюхой.
Но как же он был слеп!
Проблема была не в нем, а в окружающих его альфах — и сегодня они ответили сполна.
Раньше Ханнес жалел о том, что природа сделала его таким — но теперь он гордился своей половой принадлежностью.
Альфы еще пожалеют о том, что недооценивали омег, считая их глупыми, слабыми и мягкотелыми.
Если Ханнеса сведет случай с тем, кто заслуживает кары, рука его не дрогнет.
Он будет вступаться за беззащитных, потому что слишком хорошо знает, каково им приходится.
Он больше никогда не полюбит ни одного альфу.
Он посвятит всего себя добрым делам.
Под этим звездным небом, на поле, откуда ветер разносил по всему миру запах цветов, сегодня появился новый Ханнес, и появился он из смеха, слез и надежды — надежды, которая всегда сильнее всего, даже смерти.
Ему было уже целых двадцать лет, из которых последние три года минимум он не знал больше ничего, кроме побоев и издевательств.
Ханнес так давно не видел мира, что, казалось, был готов проглотить его целиком.
Примерно то же самое он чувствовал в семнадцать, когда за душой были только отличные оценки в аттестате и желание как можно скорее вырваться во взрослую жизнь… с той лишь разницей, что теперь ему никто и ничто не помешает.
