Я откинулась на колени, и его рука прижалась к резинке моих трусиков. Он опустил палец внутрь, хоть это и трудно было сделать под этим углом, и коснулся моего клитора. Я чуть не упала на него. Он откинулся назад, чтобы обеспечить лучший доступ себе, а затем он просунул палец внутрь, в то время как его рот играл с моей грудью.

Я вогнала ногти в плечи, где лежали руки. Он прикусил мой сосок, посылая импульс по моему телу. Эта потребность только усилилась, когда он двигался во мне рукой. Он подтолкнул другой палец, и я откинула голову назад с низким стоном. Он хмыкнул, прежде чем отдернул пальцы и отпустил мою грудь.

– Встань, – приказал он, и я сделала, потому что всегда происходит так, как говорит Марк Эштон.

Он потянул мои джинсы и трусики вниз по ногам. Я стояла в спальне Марка полностью голой, освещённой только сияющим светом огней снизу.

Из его груди вырвался плотский, гортанный рык, а затем он снял джинсы и боксеры. Я задыхалась от вида голого Марка Эштона, сидящего в кресле в своей спальне. Желание разгорелось внутри меня, мучительная потребность настолько сильна, что думаю, могу умереть, если не смогу утолить жажду. Он оставил меня на полпути к оргазму, и только взгляд на него голого было почти достаточным, чтобы подтолкнуть меня туда.

Я представляла его обнаженное тело миллион раз, когда доводила себя до оргазма, мне понадобился миллион и один, чтобы всё произошло.

Он вытащил презерватив из заднего кармана джинс, прежде чем бросить их на пол. Он разорвал пакет и раскатал его, прежде чем похлопать по бёдрам, показывая, что я должна вернуться. Для начала я хотела бы попробовать его, зажать его ладонью, погладить его и заставить его кончить лишь от моего прикосновения, но я хотела, чтобы он был внутри меня намного сильнее.

Я заползла к нему, расставляя ноги в пространство между его ног и подлокотниками кресла, и он ввёл себя в меня.

Моё тело было готово к нему, разогретое его пальцами, его поцелуями, зубами и только им.

Он насадил меня на член, настолько большой, что я едва могла забрать его до конца. Его руки оказались под моей задницей, и он поднял меня.

– Боже, как хорошо, – пробормотал он.

Он позволил мне вновь опуститься на него, и в этот раз я практически вобрала всю его длину, прежде чем он снова поднял мою задницу. Мы оба застонали, чувствуя, как его тело нуждается в моём, и затем он позволил мне снова опуститься на него. Вверх и вниз, вверх и вниз, пока он не дал мне опуститься, и полностью не вошёл.

Мы были связаны, и хоть это и была единственная ночь, мы были связаны гораздо большим, чем просто телами. Его взгляд нашёл мой, когда мы оказались в тишине, и между нами прошёл тихий и интимный ритм. Это был не просто секс для любого из нас, это было нечто большее, что-то более глубокое, чем когда-либо я ощущала с другим мужчиной. Мы соединились на каком-то клеточном уровне. Мы запечатлели друг друга в сердцах. Я знала, что он тоже это чувствовал, я знала, что он это сделал, но, несмотря на это, я также знала, что это не будет иметь значения утром.

Я отказалась об этом думать, взглядом впившись в него. Придёт утро, и это закончится, но у нас всегда будет этот момент. Мы навсегда разделили этот жар, эту связь, этот мимолетный миг, и он погубит меня для любого другого мужчины. Я могла лишь надеяться, что разрушу его для любой другой женщины, но в глубине души я знала, что это неправда.

Он хмыкнул и закрыл глаза, закончив прекрасный, мимолетный момент, а затем его пальцы вонзились в мои бедра, и он насаживал мой таз на свой. Даже его стоны были горячими - эти первичные звуки, словно он не мог вдолбить меня достаточно быстро или достаточно жёстко, и я стонала с плотскими звуками, которые я не могла контролировать. Мне даже не пришлось двигаться - он делал всю работу, вдалбливался и вводил в меня снова и снова, пока моё тело не дрогнуло, и на меня нахлынула волна блаженства, когда он тоже приблизился к оргазму.

Мы напрягались и закричали сквозь наши оргазмы вместе, приближаясь и приближаясь, как будто это никогда не закончится. Он схватился за меня, когда моё тело содрогнулось, и волны начали ослабевать, прижимая меня и обнимая крепче, оставаясь внутри меня. Я прижалась к нему, мои руки касались его шеи, не желая никогда отодвигаться от него или нарушать эту динамическую связь, которую мы разделили.

Тем не менее, ничто не длится вечно, и этот момент также должен был закончиться.

В конце концов он прочистил горло и в темноте прошептал, осторожно поднимая и выскальзывая из меня.

– Я думаю, мы должны повторить это.

Я хихикнула.

– Эта дверь ведёт в ванную, – сказал он, кивнув на дверь в комнате. Он поцеловал меня в щеку, прежде чем помог подняться.

Я бесшумно шла по комнате в ванную. Я посмотрела на себя в зеркало. Я была той же женщиной, которой была до того, как покинула дом, который делила с моей лучшей подругой в начале этого вечера, но всё изменилось. Я не выглядела иначе, но, конечно, чувствовала себя иначе. Я ощущала себя прекрасной от его поцелуев, как будто улетела от того, что он занимался со мной любовью.

Я усмехнулась от этой мысли. Мы занимались любовью.

Он не любил меня. Это было потрясающе, да. Это без сомнения был лучший секс в моей жизни. Но это была не любовь. Как это могло быть, если мы не знаем друг друга ... когда я была одной из длинной очереди многих, кто был передо мной, и многих, кто будет после меня?

Когда я вышла из ванной, он лежал в постели. Я прижалась к нему рядышком, и он обнимал меня, пока мы перешёптывались в темноте. В конце концов, сон одолел нас. Я проснулась от того, что он ласкал меня в самых интимных местах, доводя до очередного оргазма, прежде чем я наконец почувствовала его вкус во рту.

После этого я не смогла уснуть, поэтому сидела в кресле поочередно глядя в окно и на его спящую фигуру. Если повернуться под прямым углом, я могла видеть и то, и другое. Даже после того, как он позвал меня спать, а я не смогла пойти к нему. Он спал, и мне не хотелось его разбудить. Я хотела быть здесь с ним. Я хотела наслаждаться временем, а сон его сокращает.

Он проснулся ещё раз, и у нас был секс в его постели. Он навис надо мной и его тело двигалось идеально синхронно с моим, из моих глаз просочились слезы, в тот момент когда я кончила. Я благодарна темноте и его сонливости, потому как он не заметил - или, если и заметил, то ничего не сказал. Опустошение пришло, когда первые лучи дневного света выглянули из-за горизонта. Ночь закончилась. Волшебное сияние огней бульвара погребены светом, точно так же, как воспоминания, созданные этой ночью.