И уставал он от этих трудов неимоверно. А оборотни, видя такую слабость, укладывали его, как малое дитя, спать. Вик, конечно, возмущался и перечил им, но стоило его голове коснуться подушки, как он проваливался в глубокий сон, просыпаясь отдохнувшим и посвежевшим.
А после дневного сна восстановленные бодрость и силу он тратил на занятия магией.
Начинал, как водиться, с малого: огонька осветительного да передвижения мелких предметов, добавляя потихоньку навык за навыком. Через месяцок он уже мог и боевую молнию сотворить, и несложное лечебное заклинание произнести, и кровать свою тяжеленную над полом приподнять да минуты две удерживать.
За это же время и его сноровка в воинском деле значительно подтянулась. Конечно, махать мечом одной рукой долго пока не получалось, но краткие тренировки, с частыми передыхами, выходили теперь довольно бойкими.
А иногда, госпожа приносила Гримуар и продолжала читать для него строки, что каждый раз теперь вызывали в Вике трепетное почтение и благоговение от осознания значимости услышанного. Мда-а, раньше-то, по юности, он слушал их вполуха, а теперь во-от – прочувствовал…
А битва со Злом продолжалась.
За Создателя, за чистый Мир бились уже многие зимы
Могучие драконы, хладнокровные грозные Светлые эльфы и пылкие, воинственные Темные.
Драконы, дети Души Его, были идеальными созданиями – они владели магией и дышали огнем,
Имели крепкие рога, когти и шипы, а защищала их чешуя.
А вот эльфы, сотворенные из слабых двуногих и двуруких,
Не имели ничего, кроме дарованной им магии.
И решил тогда Создатель сотворить новых существ,
Которые могли бы сами, своими руками, не тратя магию понапрасну, создавать разные вещи,
Чтоб защитить себя и Старших Братьев в битве.
Опять взял Отец двуногих и двуруких.
От Светлого Лика Своего и от Темного, дал им поровну – понемногу,
А более от тех, что были между Ними – проявив Свою многоликость в этих детях в полной мере.
И назвал их – Гномами.
И получились они: низкорослыми – чтоб жить в горе могли, где богатства Мира спрятаны.
Но сила телесная им дана была огромная – чтоб те богатства Мира добывать могли.
И трудолюбием безмерным одарены были –
Чтоб те богатства Мира могли преображать в вещи полезные.
А вот магию Создатель им не дал – чтоб не искушать, как эльфов всемогуществом,
Но позволил эту силу в вещь, своими руками сделанную, вкладывать –
Чтоб пользу несла в себе та вещь наибольшую.
И когда вступили в Новую битву драконы огнедышащие,
Да эльфы в доспехах зачарованных с мечами волшебными,
Да гномья рать присоединилась к ним, силой не обиженная,
Зло дрогнуло от столь грозного натиска и стало сдавать свои позиции.
Мрачные легионы отступили, хоронясь и прячась от Воинства огромного
Глубоко под землею в Стране жарких пустынь и бесплодных гор.
Победа та была Великой, и праздновали ее все Дети Отца многие зимы.
И Мир стал очищаться от скверны –
Зацвели луга широкие, зазеленели леса высокие, заискрились моря синие.
Задули с гор белоголовых ветра чистые, вынося из Мира вонь пепла и гнили.
Пока не пришла беда огромная –
Дети любимые, Частица Души Отца своего – драконы могучие, были убиты все в один день!
Отомстило Зло за гибель свою, и из могилы достало болью Сердце Отца стрелою отравленной.
Многие зимы горевал Создатель о детях своих Первых, позабыв о других.
Но, много ли мало ли времени прошло, горе в тоску превратилось…
И как-то попал Отцу на глаза ворон, что в небе ясном кружил, раскинув крылья,
Напоминая Ему о детях убиенных.
И взял Он того ворона, и соединил его с двуногим и двуруким,
Да щедро добавил от Ликов Своих разных.
И сотворил Ворона.
А нарек Свое Новое Дитя – Оборотнем.
И было в том оборотне многое и от птицы черной, и от создания двуного и двурукого,
И от щедрости Создателя.
А главное, мог он существовать в обоих обличьях одинаково – меняя облик свой по желанию.
И увидел тогда Отец, что Дитя Его Младшее – создание удивительное,
И решил сотворить тем же образом еще много оборотней разных –
И от живности лесной, и пустынной, и горной.
А после трудов своих отдыхал Отец зимы многие и многие…
Ну а когда Вик окреп, они и к оркам отправились.
Хутор их был невелик, издалека он смотрелся как обычное людское поселение: дома, выстроенные из камня и дерева, двускатные крыши с дымящими трубами, хозяйственные постройки вкруг дворов. Но когда они с госпожой приблизились к первому дому, Вик вдруг почувствовал себя ребенком, годочков эдак пяти. Завалинка обычного с виду деревенского коттеджа располагалась где-то на уровне его плеча. В окошко, если б оно было открыто, можно было пройти, лишь слегка пригибая голову. А ступени крыльца по высоте составляли одна за две, из расчета человеческой лесенки.
Да и мужичок, колющий дрова в одном из дворов и замеченный Виком еще издали, при близком рассмотрении оказался ростом под два саженя. Про его зеленовато-серую кожу и острые уши, высовывающиеся из под меха шапки, можно было и не упоминать – сие было вполне ожидаемо, раз в орочий хутор направились.
Стараясь не таращиться по сторонам, как было сказано выше – чей знал куда шел, Вик продвигался по широкой улице следом за волшебницей. Нужный им дом оказался в самом конце деревеньки.
Когда приблизились к нему, принц приметил, что крыльцо, оказывается, было составным. Сбоку от основного скоса гигантских ступеней пролегала полоса вполне по-человечески размерной лесенки.
« – Вот и славно!» – подумал Вик, потому что, идя по улице, он уже начинал озабоченно прикидывать, как половчей помочь госпоже взгромоздиться на эти чудовищные уступы.
Дверь им открыла хозяйка дома. Даме Норе она с улыбкой кивнула, как старой хорошей знакомой, а ему, с той же клыкастой радостью, представилась Хо-Шукой и пригласила проходить в комнаты.
Впечатление от первого увиденного вблизи и вживую орка, вернее орчихи, было, конечно, сильным. Но чуть поразмыслив Вик решил – если предвзято не смотреть на высоченный рост, цвет кожи и клыки, то выглядит она вполне женственно. И кого-то орчиха сильно напоминала… ах да, одну баронессу, представленную ему при дворе. Впрочем, они с друзьями еще тогда заподозрили эту даму в родстве с орками, недаром же она была из приграничных северных земель. Тогда-то подумалось об этом в шутку, а вот теперь… кто знает…
А между тем к ним вышел и хозяин. Хо-Хас был еще выше жены чуть ли не на локоть, а довольно высокий для человека Вик едва ли доставал ему до подмышки. И если женские зубки всего лишь немного приподнимали верхнюю губу, то его клычищи выпирали вверх, почти задевая крылья отвисшего мясистого носа. Две рыжеватые косы, с вплетенными в них перьями и костяными бусами, спускались вдоль этого тяжелого грозного лица, придавая ему еще большей диковатости. В общем, благодаря виду хозяина дома и той непривычно громоздкой мебели, что заполняла комнату, принц опять почувствовал себя малышом. Притом, в этот раз еще и сильно напуганным присутствием незнакомых страшных взрослых.
Но их принимали как самых дорогих гостей – с положенными случаю улыбками и поклонами, приглашением к столу и рюмочкой аперитива перед трапезой. В такой радушной обстановке Вик вскоре оправился от своей скованности и начал все воспринимать с удовольствием и заинтересованностью. Рюмка же, врученная ему, хоть и наполненная сладеньким слабым винцом, размерами была со среднюю чайную чашку. Так что если и не крепость напитка, то его количество вполне поддержали внутренний настрой на раскрепощение.
