Корнеич недовольно засопел, но, подчиняясь приказу, вышел. Вилор перевёл взгляд на бритоголового.

– От комиссара у меня секретов нет и быть не может! – заметил движение глаз Скубжевского старший лейтенант. – Кто такие будете, куда путь держите?

– Скажите, здесь поблизости есть гать на болоте? – заметив колебания Вилора, взяла на себя инициативу Таня.

Старший лейтенант удивлённо перевёл на девушку взгляд, но быстро взял себя в руки:

– Идите направо до опушки леса, потом с километр вперёд.

– Младший лейтенант Скубжевский, младший лейтенант Сёмина, – представился сам и представил напарницу Вилор. – А Вы, если не ошибаюсь, старший лейтенант Коновалов?

– Так точно. Иван, – протягивая руку сначала Вилору, а затем Тане, ответил командир.

– А я – комиссар отряда Алексей Сергеевич Портнов, – вступил в разговор молчавший до сего времени бритоголовый мужчина.

– Татьяна, Вилор, – произнёс в ответ Скубжевский.

– Очень приятно. Насколько я знаю, задание у вас особое, сложное, давайте обговорим ваше пребывание в отряде, – предложил Портнов.

– Да подожди ты, Алексей Сергеевич, они же с дороги, голодные. Давай сначала кашей накормим. Не возражаете? – уточнил Коновалов.

– Нисколько! – мечтательно улыбнулась в ответ Таня посмотревшему на неё и уже не пытающемуся отвести взгляд Ивану.

– А ещё неплохо было бы вернуть нам оружие, – напомнил Вилор.

– Ох, чёрт, как же я это забыл! – хлопнул себя по лбу Коновалов и крикнул наружу: – Корнеич, верни товарищам оружие!

Пшённая каша из концентратов показалась удивительно вкусной. На душе у Вилора сделалось тихо и спокойно. Впервые с момента посадки в самолёт он смог по-настоящему перевести дух. Тревоги и волнения отошли в сторону, солнечный день уже окончательно вступил в свои права, а самое главное – рядом была Таня. Скубжевский не отрываясь смотрел на её лицо, но девушка так увлеклась кашей, что не замечала обращённого на неё взгляда.

А взглядов было не один, а целых два. Иван Коновалов украдкой, но вполне определённо удерживал Татьяну в поле своего зрения. Девушка понравилась ему сразу. Иван не строил в голове никаких планов насчёт будущего, он просто радовался тому, что в его жизни появилась Таня Сёмина. И не важно, что знакомство, скорей всего, будет коротким. Найдут разведчики свой объект, выполнят задание и отправятся в обратный путь. Сколько на это уйдёт времени: неделя, две, месяц? Вряд ли больше. Коновалов, воевавший с первого дня, а затем долго выходивший, но так и не вышедший из окружения, на своём примере знал, как быстро может поменяться обстановка. Никогда не знаешь, что будет с тобой завтра и будет ли в жизни само это завтра. Поэтому важен каждый день, каким бы он ни был. Ведь этот самый день может оказаться последним. Разве получится в таких условиях строить долгосрочные планы?

Иван наконец-то пересилил себя и отвёл взгляд от Татьяны:

– Предлагаю обсудить ваше положение в отряде и чем мы можем помочь выполнить данное вам задание. Из штаба партизанского движения нам сообщили, что оно очень важное и связано с поисками определённого немецкого объекта. Приказали оказывать любое возможное содействие. Вот, собственно, всё, что я знаю.

– Да, поставленная задача именно такова, товарищ старший лейтенант, – Вилор старался держаться предельно официально, ощущая зарождающуюся неприязнь к Коновалову из-за внимания последнего к Тане. – Нам надо будет совершать разведывательные походы по окрестностям, попытаться войти в контакт с местным населением. Может, кто-то что-то знает. В идеале желательно захватить «языка» из числа военнослужащих противника. На крайний случай полицая, но только достаточно высокопоставленного, который может владеть интересующей нас информацией.

– Понятно. С «языком» попробуем помочь. Но это потребует операции с нападением на штаб в райцентре. Её надо тщательно подготовить. Поймите, это большой риск, у нас могут быть потери. А если этот «язык» ничего не знает? Тогда получится, что ребята погибли зря… Сердце кровью обливается, когда кого-то теряем. Мы же здесь уже сроднились, как одна семья стали, костяк отряда с лета сорок первого, вместе из окружения выходили.

– Товарищ старший лейтенант, мы всё понимаем, но Вы сами спросили о помощи. Поимка «языка» – это реальная помощь, – настаивал Скубжевский.

– Да я всё понимаю, подумаем вот с комиссаром вместе, как лучше сделать. И ещё. Что о вас мы ребятам в отряде скажем? Вы же не будете, как все бойцы, общему распорядку подчиняться? Значит, станет ясно, что у вас спецзадание.

– Видимо, не удастся скрыть, что у нас спецзадание. Тем более если речь идёт о захвате «языка» или ещё о какой-нибудь операции отряда в помощь нам. В отряде же не должно быть предателя? – вступила в разговор Таня.

Коновалов с удовольствием перевёл на неё взгляд. Теперь у него была уважительная причина любоваться девушкой, выдавая поедание глазами за жест вежливости к собеседнице.

– Алексей Сергеевич, что думаешь? – обратился командир к Портнову.

– Я тоже склоняюсь к тому, что высказала товарищ Сёмина, – задумчиво провёл рукой по бритой голове комиссар. – Полностью скрыть, что прибывшие к нам товарищи выполняют спецзадание, нам не удастся. А значит, надо действовать с учётом этого. Думаю обратить данное обстоятельство на пользу дела. То, что наши бойцы будут знать, что содействуют выполнению особо важного задания из центра, поднимет моральный дух в отряде. Он и так у нас неплохой, но предела для совершенства ведь нет.

– Значит, решили. Факт наличия спецзадания из центра скрывать не будем, – подытожил Коновалов и обратился у Скубжевскому: – Если не против, предлагаю обращаться друг к другу не столь официально: товарищ старший лейтенант, товарищ младший лейтенант. Вон комиссар у нас вообще из гражданских. Да и мы – не подразделение Красной Армии, к сожалению. А дело у нас общее и сложное. Предлагаю по именам. Согласны?

– Согласны, Иван, – опередила молчавшего Скубжевского Татьяна.

Вилору не понравилось, что она так быстро и радостно отреагировала на предложение Коновалова. Пришлось приглушить в себе возникшее раздражение:

– Да, Иван, это правильно будет.

Информация Ивана Коновалова о наличии в райцентре немецкого штаба показалась Скубжевскому и Сёминой очень интересной. Правда, не было ясно, что это за штаб и имеет ли он хоть отдалённое отношение к таинственному объекту Z, который им надо было обнаружить. Судя по словам видевших этот штаб партизанских разведчиков, вряд ли между ним и объектом имелось что-то общее. В райцентре было расквартировано обычное мотопехотное подразделение, усиленное небольшим количеством танков. Правда, разведчики видели и людей в чёрной униформе СС. А это уже кое-что.

Необходимо было взглянуть на штаб своими глазами и таким образом определиться, офицера какого уровня можно попытаться захватить в качестве «языка».

Вилор рвался в разведку сам, но в конце концов признал правоту Тани, утверждавшей, что неместному молодому мужчине крайне небезопасно появляться в посёлке. В их маленькой группе Скубжевский являлся командиром, но все вопросы решал сообща с Татьяной и старался в итоге прийти к единому мнению. Его самолюбие нисколько не задевало то обстоятельство, что в большинстве случаев приходилось менять первоначальную точку зрения под влиянием аргументов Сёминой. Напротив, всякий раз Вилора приводили в восхищение ум и железная логика Татьяны.

Девушке подыскали гражданскую одежду. В непонятного цвета длинном жакете, цветастой юбке и сползающем почти на глаза платке она совершенно преобразилась. Даже в возрасте прибавила лет десять, не меньше. Красноармейские сапоги на её ногах сменили резиновые ботики, обнаружившиеся у партизанской поварихи Дарьи. Их небесно-голубоватый цвет вызывал у Вилора сладостный прилив нежных чувств к Тане.

После долгих колебаний Коновалов согласился, чтобы вместе с Таней пошёл Стёпка, паренёк лет 12, прибившийся к отряду, точнее, к тому, что в будущем станет отрядом, ещё летом сорок первого, когда выходили из окружения. В суматохе эвакуации он потерял мать с сестрой на вокзале в Гомеле и так и не смог никого найти.