– Готовить будет Рон? – спрашивает Гарри, пытаясь казаться наглым, хотя мысль о том, чтобы позволить Гермионе повторить свои диагностические заклинания, заставляет его чувствовать себя немного неловко.
– Сегодня его черед, да.
– Тогда приду.
Гермиона вздыхает, сжимая записную книжку.
– Гарри, ты знаешь, я не люблю вмешиваться, но… Что?
Гарри смеется и ничего не может с этим поделать.
– Нет, любишь.
Уголки губ Гермионы слегка приподнимаются, несмотря на ее явное нежелание улыбаться.
– Только когда я беспокоюсь о ком-то, кого люблю, – твердо говорит она. – Слушай… Я знаю, что ты не ходишь к целителям, потому что безумно упрям, но считай это консультацией, хорошо?
– Хорошо, – осторожно говорит Гарри.
Гермиона садится прямо и разглаживает свой зеленый халат.
– Я знаю, что вы не хотите этого слышать, мистер Поттер, но вы слишком сильно давите на самого себя. Ваше здоровье страдает, и ваши друзья и семья имеют право на беспокойство. Вам нужно немного отдохнуть…
– Гермиона, я не могу…
– Не спорьте со своим целителем, – говорит она строго. – Не меньше недели. Никакой работы, никакого министерского дерьма. Я назначаю отдых, хорошее питание, объятия, сон и чай.
– Это официальное назначение Отдела Ликвидации Урона от Заклинаний госпиталя Св. Мунго? – спрашивает Гарри, устало выгибая бровь.
– Да, – говорит Гермиона, а затем, возвращаясь к своему нормальному голосу, добавляет, – пожалуйста, Гарри. Я знаю, что вот так продолжается уже давно, но тебе нужно остановиться. Прежде, чем что-то остановит тебя. То, что произошло сегодня, не нормально, и я не позволю тебе прикидываться, что все в порядке.
Гарри смотрит на нее, и все внутри него болезненно скручивается, когда он представляет себе неделю без привычной рутины. Без офиса, без приемов и без Драко. Он не знает, сможет ли выдержать.
– Обещай мне, – говорит она, и, несмотря на нарастающую панику в груди, Гарри знает, что должен сделать.
Он глубоко вздыхает.
– Одна неделя, Гермиона. Обещаю.
***
К половине одиннадцатого Гарри снова остается в доме один. Он выпил несколько чашек чая и съел свежие тосты под строгим надзором Гермионы и чувствует себя ожившим после горячего душа и внушительной дозы оставленного целительницей обезболивающего, которое бежит по его венам горячей дикой волной, и которое по меньшей мере в два раза эффективнее, чем то дерьмо, что стоит в недрах его шкафчика в ванне. Он начинает первый день своего не-совсем-отпуска с прекрасной идеи тепло одеться и устроиться за столом с пером и пергаментом, чтобы написать письмо своему персоналу и объяснить ситуацию настолько, насколько сможет, не имея при этом необходимости ее действительно объяснять.
Однако, как только письмо было отправлено, Гарри внезапно осознает, что не знает, что делать наедине с самим собой. Разумеется, он мог проигнорировать все указания Гермионы и все равно пойти на работу, но из головы не выходили ее обеспокоенные глаза и его обещание быть хорошим мальчиком, и, в конце концов, все, что он может делать, это слоняться по дому в поисках того, чем бы ему отвлечься.
Он не помнит, когда в последний раз бывал дома дольше, чем несколько минут в день. Все, что он здесь делает, это спит, принимает душ и иногда ест, и это заметно. Большой старый дом выглядит заброшенным и неуютным; в гостиной и кабинете стоит спертый воздух, а все свободное место захламлено коробками и пакетами, документами и вещами, требующими сортировки и уборки. Гарри спотыкается о несколько таких кучек, прежде чем сдаться и плюхнуться в кресло, которое не помнит своей изначальной формы.
Он не уверен, когда все это произошло, но знает, что когда-то он гордился особняком своего крестного. Он пользовался своими способностями трансформации, чтобы сделать это место обжитым и комфортным, и каждый год с энтузиазмом его украшал. Гарри смотрит в угол комнаты, где должна стоять елка. Ее не было ни в прошлом году, ни годом ранее, и он не понимает, даже сейчас, какой в ней смысл, если его никогда не бывает дома достаточно долго, чтобы успеть ею насладиться.
Тем более, он не будет испытывать недостатка украшений, когда начнется предрождественский сезон. В пятницу Министерство зажжет свою огромную елку как часть Фестиваля Тысячи Шаров…и в этом году им придется заниматься этим без Гарри. Он со вздохом встает и идет писать письмо с извинениями за отсутствие, и, когда заканчивает его и откладывает в сторону, чтобы дать чернилам высохнуть, он задается вопросом, что подумает Драко, когда он просто не появится. Возможно, ему тоже нужно написать, думает Гарри, а затем морщит нос. Это было бы странно.
Конечно, он мог прийти в поместье и сказать об этом лично. Он почти уверен, что Драко помнил приглашение – или, скорее, вызов – сделанный тем вечером. Их разговор возникает в голове Гарри, и он улыбается всего какое-то мгновение, прежде чем вернуться к реальности. Да, путешествие, чтобы посмотреть на вымышленных питомцев Драко, несомненно, его бы отвлекло, но последнее, что Гарри сейчас нужно, – это перейти за границы дозволенного.
На самом деле, такие тревожные вещи, как Драко Обычным Днем, могут привести к тому, что эта и без того странная ситуация только ухудшится. Это плохая идея, говорит он себе. И, беря в расчет нецелесообразность подобного поступка, только то, что он не может выбросить его из головы, не означает, что его необходимо совершать.
Это действительно глупая идея, ругает он сам себя, даже когда надевает пальто, завязывает шарф и дизапарирует.
– Разумный человек остался бы дома, – бормочет он, приближаясь к высоким кованым железным воротам, и замечает, что рядом с ними растет точно такое же растение, как и у него в саду. То, которое выглядит таким красивым и сверкающим, когда смотришь на него, лежа на земле. Он все еще не знает, как оно называется.
Через минуту или две поисков он не находит ничего похожего на звонок, поэтому отправляет патронуса по подъездной дорожке и надеется на лучшее. Пока он ждет, Гарри решает осмотреть близлежащие территории, прищурившись от яркого солнца. Все выглядит так, как он себе и представлял, и в ухоженных лужайках, широкой дорожке из гравия и безукоризненных клумбах нет и намека на хаос зоопарка.
К тому времени, как в поле зрения появляется Драко, широкими шагами направляющийся к воротам, Гарри почти отбрасывает беспокойство и дискомфорт, вместо этого чувствуя себя вполне самодовольным.
– Чем я могу помочь? – спрашивает Драко, глядя на Гарри сквозь решетку ворот так, будто тот окончательно свихнулся.
В течение долгого времени Гарри просто смотрит на него. Он всегда подозревал, что видеть Драко без декораций помпезного вечера будет несколько непривычно, но он оказывается не готовым к взъерошенным ветром волосам, практичным темным брюкам и толстому зеленому джемперу. Смахивает на то, как если бы он каким-то образом поймал Драко на месте какого-то преступления, потому что он выглядит непозволительно обычным, и, когда порыв холодного ветра доносит до Гарри легкий цитрусовый аромат, его запутанные чувства путаются еще сильнее и не позволяют каким-либо словам покинуть его рот.
– Гарри? – Драко прищуривается, и хотя бы взгляд остается прежним. – Поттер, пожалуйста, соберись, черт тебя возьми.
Использование его фамилии каким-то образом заставляет Гарри стряхнуть с себя оцепенение, и он улыбается.
– Ты сам меня пригласил.
– Я пригласил тебя? Сюда?
– Прошлой ночью, – говорит Гарри, прикидывая, собирается ли Драко когда-нибудь открыть эти ворота. – Ты хотел, чтобы я пришел и посмотрел на твой храм поклонения животным.
– … ладно, – медленно говорит Драко, и, к восторгу Гарри, его бледная кожа немного сереет.
– Я знал, что ты все выдумал, – говорит он, ухмыляясь и отбрасывая все переживания по поводу собственного появления в поместье. Он задается вопросом, что на это скажет Гермиона. – Полагаю, это означает, что в течение нескольких следующих недель именно ты будешь разбираться с заместителем Скукой.
