Письмо счастья

«Любовь творит чудеса.

Это письмо счастья для Вас. Оригинал письма хранится в Новой Англии. Оно прошло вокруг мира девять раз. Сейчас у Вас есть возможность сделать свою жизнь счастливой. Чтобы счастье к Вам пришло в течение четырех дней, Вы должны разослать дальше это письмо. Это не шутка. Наградой Вам будет счастье. Не посылайте денег, пошлите копии этого письма людям, которым Вы хотите пожелать счастья. Не посылайте денег, счастье не имеет цены.

Не храните это письмо. Оно должно быть разослано в течение девяноста шести часов. Офицер ВВС Америки получил четыреста семьдесят тысяч долларов. Джон Элиот получил сорок тысяч долларов и потерял их, потому что не послал письмо дальше и прервал цепь. Джордж Хиш, живущий на Филиппинах, потерял свою жену на пятьдесят первый день после того, как получил письмо. Он тоже не послал письмо дальше. Однако еще до ее смерти он получил семь миллионов семьсот семьдесят пять тысяч долларов.

Пожалуйста, пошлите двадцать копий этого письма, и Вы узнаете, что случится в течение четырех дней. Первое письмо было написано святым Антонием Де Кру, миссионером из Венесуэлы. С тех пор письмо ходит по миру, Вы должны сделать двадцать копий и разослать их друзьям и знакомым. Через несколько дней Вас ждет сюрприз. Это истинная правда, даже если Вы в это не верите. В 1953 году Константин Диаз попросил свою секретаршу сделать двадцать копий этого письма и через несколько дней выиграл в лотерею два миллиона долларов.

Долан Фэйрчайлд получил это письмо и, не поверив в него, выбросил. Через девять дней он умер.

Не игнорируйте это письмо. Оно работает».

Ну вот, все понятно. Ты, как тот злополучный офицер ВВС, не разослал двадцать копий! Вот причина всех твоих несчастий. Что, если бы ты сделал на прошлой неделе все, как надо? Что, если… Что, если ты уже готов поверить всеведущему рассказчику, который знает обо всех, кто получал это письмо до тебя — с самого первого из Венесуэлы. Последний всеведущий на планете, все остальные ушли на пенсию или были разжалованы из писателей, стали невидимыми детективами, следящими за результатами путешествия этого полуграмотного письма в офисе Джона Элиота, в спальне Долана Фэйрчайлда, в мозгу Джорджа Ниша (чьи имена, думаю, были придуманы каким-то недоделанным несовершеннолетним, но обладающим богатым воображением писателем), а также в твоем доме (наверное, через почтовую щель в двери).

Как в старомодной истории. Или в многобюджетной романтической комедии, поскольку Голливуд позаимствовал у новеллистов идею исполнения желаний: соединение несоединяемого, единство противоречий, преодоление недопонимания. Все исчезло, все свелось к… поцелую.

Патетика души и размякшие мозги почти принимают идею, что этот лист бумага имеет магическую силу и влияет на твою жизнь. Коннор Макнайт не ответил на письмо. Через неделю его бросила девушка, ушла из дома, забрав диафрагму. Через две недели его сбило такси. А может, еще не поздно? Может, прямо сейчас и разослать?

В поисках подходящей бумаги ты натыкаешься на новый номер «Эсквайр джентльмен».

Звонок на побережье

13.05–13.42. «Эсквайр джентльмен». Кто за пиджак бутылочно-зеленого цвета?

13.43. Звонок в Лос-Анджелес этой ужасной агентше Чипа Ральстона, Джудит Виртел. Секретарша просит подождать. Во время паузы слышна незабываемая песня «Я кажусь тебе сексуальным?» в исполнении Рода Стюарта. После того, как она прозвучала два раза от начала до конца, кто-то наконец поднял трубку.

— Мы рассматриваем ваше предложение, — говорит Джудит без всяких приветствий. Даже удивительно, что тебя соединили прямо с ней, потому как у нее самой, как у слишком известного агента слишком известной личности, есть свой представитель, который обычно и общается с такими мелкими писаками, как ты. — Я вам вышлю по факсу описание приемлемого формата вопросов и контракт о цитировании.

— Я уже все подписал, Джудит, примерно две недели назад.

Это не самая приятная процедура, демонстрирующая недоверие и неуважение к мнению журналиста, стала обычной в последнее время при общении со звездами, хотя речь не идет о секретах национальной безопасности. Но Джудит сама придумала ее пару лет назад, тут уж ничего не поделаешь.

— Чип сейчас на переговорах с Тарантино, а потом едет на съемки своего нового документального фильма о выборах, так что я не намерена беспокоить его по всяким пустякам. С вами свяжутся через неделю или две.

И повесила трубку. Без всяких там «до свидания». А ты как был, так и остался в заднице.

13.45. Поход за сигаретами и «Дэйли ньюс» до киоска. Нет, ты, конечно, не начал снова курить, просто надо пережить кризис. Но постепенно привыкаешь. Дым в себя, из себя. Как езда на мотоцикле. Начинаешь с сигареты — заканчиваешь пачкой в день. Вот здесь на углу прикурю первую. А вдруг Филомена сейчас позвонит? Продираюсь сквозь толпу пешеходов, расталкивая стариков на колясках, вывезенных принимать солнечные мумификационные ванны.

Интерлюдия отвращения к себе

13.51. Сообщений нет.

14.00–14.13. Все вокруг тебя, весь город занят какой-то целенаправленной деятельностью, пока ты вяло, бессмысленно, в унынии мотаешься из угла в угол. Жизнь потеряла смысл. Утеряно направление. Неудивительно, что Филомена тебя бросила. Звонок, по счастью, прервал начало самоэкзекуции.

— Я не могу писать, — это Джереми, — я даже читать не могу. Статью в «Таймс» отложили.

Благослови, Господи, еще одного непродуктивного жителя Нью-Йорка. На заднем плане бормочет «Ничего не изменить» Тодд Рандгрин.

— Может, все исправится?

— Ты не хочешь позавтракать? — спрашивает он. — Сделать то, что делают нормальные люди в это время, позавтракать? Перехватить? Перекусить? Как там еще говорят? Эти, люди с нормальной работой и расписанием дня. Поправь меня, если я ошибаюсь, но, кажется, они ходят на работу в офисы, говорят по телефону, сидят на собраниях, спасают мир, а потом примерно в полдень, в половине первого, идут в кафе и рестораны, чтобы возместить потерянные калории, проглотив кусочек мяса млекопитающих или булочку, или что ты там ешь в компании своих коллег. Я думаю, что это привилегия… людей, не имеющих нормальной работы, — не иметь своих коллег. Привет, это мой коллега, Хомер Ланчбокс, позавтракаем вместе?

Многие люди считают, что это просто счастье — иметь расписание жизни Джереми, располагать временем по своему усмотрению, но он думает, что свобода и безделье — тяжелое бремя, навязанное засранцами, которые каждое утро просыпаются, чтобы идти на работу, ехать на поезде или писать глупые статейки о еще более глупых звездах. Именно это я и люблю в Джереми — его бескомпромиссную безрассудность.

Я ответил, что ничего не имею против маленького безумного мероприятия, которое называют ланчем (хотя, если честно, не был голоден).

За обедом

— Эта твидовая жопа пялится на меня.

— С чего бы это?

— Не знаю, может, он ненавидит евреев.

— Джереми, ты не похож на еврея, — шепчу я, — даже у твоей матери были сомнения. Ты похож на гребаного шведа. Как Тор или Один. Тебя в детстве кормили скандинавским молоком?

Смотрела «твидовая жопа» на Джереми или нет, не знаю, но теперь этот человек явно повернулся к нам и обнаружил свою более семитскую внешность, чем у Джереми.

— В чем дело? — кричит Джереми. — Что, никогда не видел еврея-блондина? — показывая на свою пышную гриву пшеничного цвета, спрашивает Джереми.

Джереми восхищается шестидесятыми, он все еще борется со «старыми» ценностями, потому что в свое время не успел побороться. Как священник забытой религии, он нападает на коррумпированность общества, в котором «Революция» «Битлз» используется для рекламы сникерсов.