И тут Камилле вдруг вспомнился один давний эпизод… Когда ей было шестнадцать, отец как-то раз вернулся домой поздно вечером из какого-то клуба и с явным беспокойством в голосе сообщил, что «на этот раз Блэквуд не сдержался и теперь-то его наверняка повесят». И еще вспомнилась стихотворная подпись к карикатуре «Крукшанка».

— «Чертов Блэквуд жену обольстил, а потом ее мужа убил», — пробормотала Камилла себе под нос и ужаснулась, увидев, что глаза собеседника внезапно стали ледяными.

— Вы всегда говорите людям в глаза об их провинностях? — негромко произнес Китинг и со вздохом добавил: — По-видимому, нам обоим недостает деликатности.

Камилла судорожно сглотнула.

— Да, полагаю, так и есть.

Теперь ей стало понятно, почему безумный поступок какого-то Блэквуда так встревожил тогда ее отца. Ведь как-никак его старшая дочь давным-давно была обещана в жены кузену этого негодяя. Неудивительно, что Блэквуд никогда не ассоциировался у нее с Фентоном, — тот делал все возможное, чтобы этот скандал не запятнал его репутацию.

— Как видите, — продолжил Блэквуд подозрительно ровным тоном, — ваш побег из церкви и даже ваша служба в клубе «Тантал» ничто по сравнению с тем, что натворил я. У вас не пропало желание беседовать со мной? Ведь я, как выяснилось, отпетый мерзавец.

До ее почти состоявшегося замужества ответить на такой вопрос было бы очень просто. Ответ выразился бы в том, что она убежала бы к себе в спальню и заперла дверь на засов. И, возможно, на всякий случай спряталась бы под кровать. Разумеется, все это происходило бы в доме ее родителей, где у нее была собственная спальня. Но даже здесь, в клубе, она по привычке продолжала прятаться. И внезапно осознание этого факта встревожило ее.

Масштабы скандалов, главными действующими лицами которых стала она сама и ее собеседник, невозможно было даже сопоставить: она всего лишь сбежала из-под венца, а Блэквуд убил человека. Однако он все-таки ответил на ее вопрос. И теперь она понимала, почему он заинтересовался ее точкой зрения. Интересно, сколько друзей он потерял? И надеялся ли, что о нем просто забудут, оставят в покое?

— Тот человек, которого вы убили… Это было убийство или честный поединок? — спросила Камилла.

Блэквуд пристально взглянул на нее, немного помедлив, ответил:

— Он ворвался в мой дом, угрожая мне пистолетом, но, несомненно, к этому его побудили мои поступки.

— Вы сожалеете об этом?

— А вы решили исповедовать меня?

Камилла склонила голову к плечу и пробормотала:

— Пожалуй, у нас с вами есть нечто общее. Но вы, сэр, не ответили на мой вопрос.

Снова помедлив, он едва заметно кивнул.

— Да, сожалею. Я раскаиваюсь во всех своих поступках, имевших отношение к лорду и леди Балтроу.

Возможно, искренности в его словах не было и в помине, но Камилле почему-то казалось, что он сказал правду. Более того, она вдруг подумала о том, что, пожалуй, могла бы кое-чему у него поучиться. Возможно, он мог бы объяснить ей, как правильно держаться, появляясь в Лондоне, в кругу людей, знавших о ее «проступке»…

— Меня ждет обед в столовой для служащих клуба, — нерешительно проговорила девушка. — Не хотите ли составить мне компанию?

Блэквуд взглянул на нее с некоторым удивлением и тут же кивнул:

— Да, конечно. Не откажусь. И могу заметить, что обычно я не такое уж чудовище. В сущности, я даже весьма забавен.

— Позвольте мне самой судить об этом.

— В таком случае я приберегу для вас самую забавную из моих шуток, — отозвался Китинг.

Когда он следовал за ней через вход для слуг, а затем вверх по лестнице на третий этаж, Камилла невольно чувствовала себя доверчивой ланью, ведущей в свое убежище черную пантеру. Некоторые девушки из клуба приводили джентльменов наверх или же в свою постель, но сама Камилла впервые пригласила постороннего в верхние комнаты, которые считала своим святилищем.

Отворив дверь, она вошла в просторную общую комнату, где уже накрыли к обеду шесть длинных столов. Здесь сидели пятнадцать товарок Камиллы, присутствовали также охранники — мистер Джейкобс и мистер Смит. И все они разом повернули головы в сторону прибывших. Камилла ужасно смутилась и тотчас подумала, что совершила ошибку, пригласив сюда гостя. Ведь многие в клубе и так смотрели на нее с неодобрением после утреннего происшествия. Знакомство с Чертовым Блэквудом наверняка сочтут серьезным ее недостатком.

Но что же теперь делать? Выставить отсюда Блэквуда? Нет, конечно! «Это всего лишь обед», — напомнила себе Камилла. Разумеется, ей хватит духу продержаться какой-нибудь час. Она заняла место за одним из столов, а мистер Блэквуд без колебаний уселся на скамью напротив нее.

— Я ожидал увидеть здесь не совсем то, что увидел, — заметил он, взяв с блюда два сандвича с огурцом и положив себе на тарелку.

— Чего же вы ожидали? — спросила Камилла.

— Если в общих чертах, то ожидал увидеть пламенно-красные драпировки на стенах и более чем скудные одежды.

Щеки Камиллы вспыхнули.

— То есть публичный дом. Что, разочарованы?

Гость мило улыбнулся.

— Нет, удивлен. А я люблю удивляться. Такое нечасто случается.

— Ведь это вы приходили сюда сегодня утром, да? — послышался женский голос.

На скамью рядом с Китингом уселась хорошенькая брюнетка, от которой, казалось, исходил аромат соблазна. Но каким бы заманчивым ни был этот аромат, Китинга гораздо больше привлекала осторожная и сдержанная девушка, сидевшая напротив.

— Да, я. Меня зовут Китинг Блэквуд. А вы…

Девушка захлопала ресницами, окаймлявшими ее удивительно яркие голубые глаза.

— А я мисс Хэмптон. Люсиль. — Взяв с тарелки клубничку, она нарочито медленно и томно отправила ее в рот. — Вы повели себя чрезвычайно галантно, мистер Блэквуд.

— Но я ведь ударил человека…

— Да, верно. Но вы сделали это, защищая честь дамы, то есть поступили как истинный джентльмен!

Китинг бросил взгляд на Камиллу. А та, глядя в свою тарелку с гороховым супом, выглядела отчаявшейся и смирившейся со всеми бедами, обрушившимися на нее. «Черт бы побрал идиота Фентона!» — мысленно воскликнул Китинг. Снова повернувшись к девушке, сидевшей с ней рядом, он с улыбкой проговорил:

— Итак, мисс Хэмптон, дабы отрекомендоваться вам, могу напомнить о разбитой губе того толстяка. — Он понизил голос. — И если этого достаточно, почему бы нам не найти уединенную комнату, где вы сможете показать, насколько велико ваше восхищение моим подвигом?

Голубые глаза брюнетки широко распахнулись, после чего она снова захлопала ресницами.

— Ведь я как-никак герой, — продолжил Китинг. — И знаете, я вообще-то защищаю честь юных леди регулярно, дважды в день. А по воскресеньям трижды. Но сегодня утром у меня ужасно разболелась голова, а тот болван раздражал меня своей дурацкой болтовней. Кроме того, мне просто нравится дубасить всех, у кого нет ни возможности, ни готовности защищаться. — Придвинувшись к девушке поближе, Китинг добавил: — А вам не помешало бы прежде выяснить, с кем флиртуете, мисс Хэмптон. А вдруг я убийца? Откуда вам знать?

Нежное личико брюнетки побледнело.

— Вы шутите, мистер Блэквуд, вне всякого сомнения…

— Вообще-то нет, не шутит, — донесся вдруг от двери низкий, протяжный голос.

Китинг насторожился. Обычно он никогда не садился спиной к двери, но сейчас… Медленно повернув голову, он проговорил:

— Приветствую вас, Хейбери.

— Мисс Хэмптон, Камми, вы не оставите нас? — сказал маркиз. — Всего на минутку. — Он обошел вокруг стола и, взглянув на Камиллу, добавил: — Мне надо переброситься парой слов с давним приятелем.

— Да, разумеется. — Камилла поднялась.

Китинг же не сводил глаз с маркиза, севшего на освободившееся место.

— И часто вы наведываетесь в дамские комнаты этого клуба? — спросил Китинг, снова принимаясь за еду. — А ваша жена об этом знает?

Хейбери же взглянул на него в упор и тихо проговорил:

— А разве нам не полагается обменяться сначала приветствиями, а уж потом — колкостями?