— Остаемся. — припечатал я итог ночного совещания, а про себя добавил — "И будь что будет".
Ненавижу такие моменты, когда на кон поставлены жизни десятков тысяч людей. Но кроме меня такой груз никто на себя не взвалит. Точнее, люди-то найдутся, и не один десяток, но раз я тут самый главный — мне его и тащить. Уходить с поста и перекладывать ответственность на кого-либо другого сейчас, в разгар войны, было политически неправильно. Уж не знаю, насколько надежды и чаяния людей связаны с руководством и персонально со мной, но пока все не утрясется, лучше действовать по принципу "Работает? Не трогай!". Тем более что я вроде бы научился перекладывать ответственность за такие решения с себя на тех, кто такие решения заставляет принимать — в данном случае — на немцев. Они мне за все ответят!
Так что, выбрав наименее плохой вариант, мы начали действовать. Бог не выдаст — свинья не съест. Большие надежды были на транспортную авиацию — ведь в Полтаве находился крупный аэродром, который до войны был базой бомбардировочной авиации СССР. Перед нашим приходом немцы начали организовывать на его основе новый аэроузел взамен разгромленных нами — теперь от него до фронта было всего ничего, а не как раньше — двести километров лета. Соответственно, мы захватили несколько батарей 88-мм зениток, которые тут же начали встраивать в систему ПТО города, распределяя по узлам ПТО. Ну и кучу всякой мелочевки — и 20, и 37 миллиметров — у немцев также наблюдался ренессанс этого калибра, из-за наших штурмовиков и БМП. Нашли на аэродроме и радиолокационную аппаратуру — немцы устанавливали тут два радиолокатора, и три зенитно-ракетные батареи, причем одна уже была введена в строй.
Обнаружился тут и настоящий самолетный зверинец. Про истребители — мессеры, фоккевульфы — можно было бы и не упоминать, как и про бомбардировщики — этого добра мы захватили под сотню штук. Но были тут и невиданные ранее экземпляры. Так, мы нашли звено бомбардировщиков Не-111, оборудованных для пуска крылатых ракет — как раз для борьбы с нашими высотниками. И, хотя мы уже срисовали радиочастоты и готовили средства РЭБ, чтобы глушить канал наведения этих ракет и уводить сигналы их локатора в сторону — это в довесок к противоракетам, но познакомиться с оборудованием вживую лишним точно не будет — заодно и отладим на оригинале. Но это еще не все! Тут был такой зверь, как сдвоенный Не-111! He-111-Z1, представлявший собой два бомбардировщика Не-111, соединенных центропланами. Если оригинальный бомбер имел размах крыльев 22 метра и четыре двигателя по 1000, а последние серии — по 1350 лошадиных сил, то этот уродец имел размах крыльев 35 метров и уже пять двигателей по 1350 лошадей — пятый был прилеплен как раз посередине между фюзеляжами. У нас тоже были такие — двухфюзеляжные, на базе высотных разведчиков. Целых три штуки — отрабатывали как варианты конструкций, так и воздушные пуски тяжелых ракет — будем пулять ими в космос или по кораблям — как получится. При наших технологиях только двухфюзеляжные пока и могли поднимать большие грузы — мы рассчитывали на ракеты весом десять-двадцать тонн, но уже проектировали самолеты под нагрузку тридцать-сорок тонн, хотя это, наверное, пока будет перебором — я смутно помнил, что White Knight от Virgin Galactic имел размах крыльев под сорок метров — как и у нас сейчас — и должен был поднимать где-то пятнадцать тонн на пятнадцать километров. А поднимал он как раз космический корабль, причем уже второй версии, а первая вообще весила менее четырех тонн и взлетала на высоту более сотни километров — космос. Так что по идее мы сможем пулять в космос и с первой версии нашего самолета, разве что, наверное, уже на реактивных, а не поршневых двигателях, но еще посмотрим. Ну — пусть потренируются, более тяжелая платформа потом все-равно потребуется — например, для пилотируемых полетов или вывода на геостационарную орбиту. Пригодится. Так что в этом плане мы шли в общей колее — у нас были двухфюзеляжники, вроде бы у англичан они были, вот и немцы сподобились в дополнение к своей раме, пусть и с одной кабиной, сделать двухфюзеляжный самолет на основе бомбардировщика.
И предназначался этот зверь для буксировки другого зверя — тяжелого планера Ме-321. При сухом весе в 11 тонн и размахе крыльев аж 55 метров он мог брать 20 тонн грузов, ну или 130 десантников. Его разрабатывали для высадки в Англию, но не срослось, поэтому использовали в Африке, а теперь вот и у нас. На его базе был построен и нормальный самолет — Ме-323, с шестью моторами по 950 лошадиных сил и грузоподъемностью в 11 тонн. Длина "слоненка" была под тридцать метров, высота — почти десять. Эдакий бочонок, скорее даже головастик — скошенный нос, высота, ширина и длина самого корпуса почти одинаковы, и сзади сужающийся сравнительно тонкий хвост. Причем конструкция была довольно современной даже для моего времени — многоколесное шасси, приподнятая кабина и раскрывающийся в носу грузовой люк.
Наш новый транспортник, правда, был гораздо красивее и еще "современнее", ну так это и понятно — идеи-то шли от меня. Кабина была также поднята, но как у Боинга-747, горбом, шасси было многоколесным, но мы такое использовали еще на старых транспортниках, за счет чего они могли садиться чуть ли не в грязь, да и со взлетом было меньше проблем, чем у самолетов с одной стойкой на борт. А вот грузовой отсек был уже сквозным, с откидывающимся носом и открывающейся кормой, с пандусами, грузовыми направляющими и лебедками — при полезной нагрузке в десять тонн он сам весил всего восемнадцать тонн, причем две трети — это двигатели и топливо — широкое применение стеклопластика с направленными волокнами делало наши самолеты очень легкими — ведь даже этот Ме-323, хотя и был обшит фанерой и полотном, но имел стальной каркас, причем с довольно густой вязкой труб. Да и двигателей у нас было всего четыре, мощностью по 1200 лошадиных сил, но весом каждый даже меньше чем французский Гном-Рон с Ме-323 — газотермическое напыление металлических и керамических покрытий, турбонаддув — вот и прибавка удельной мощности, причем немалая.
Мы уже обкатывали первый полк таких транспортников, и как раз в Полтаву и начали ими забрасывать по пехотной роте за раз, тогда как трехтонные "старички", которым всего год-полтора максимум, забрасывали только взвод. Растем. Хотя некоторые пилоты из начинающих были недовольны — "Это же потребуется в три раза меньше рейсов, соответственно, у нас налет будет расти медленнее!", на что им советовали не расстраиваться — "Просто рейсов станет больше, успеете еще повоевать" — мы-то, напомню, переводили в боевую авиацию только после определенного налета, в том числе в транспортной, вот народ и переживал, что не получится набить фрица хотя бы на стальной значок. А транспортная авиация у нас становилась уже стратегическим фактором в планировании операций, который мы также учитывали, когда решили остаться в Полтаве. А по мне так это был решающий фактор — как еще мы сможем поддержать окруженцев? Хотя я-то помнил про фиаско люфтваффе под Сталинградом — ну так там немцам надо было лететь над вражеской территорией минимум сто километров, тогда как у нас — двадцать. Это плюс к нашему превосходству в воздухе. И пусть танки мы пока перевозить не могли, но новые транспортники вполне могут подбросить за один рейс БМП или пехотную роту с тяжелым вооружением. При скорости в 250 километров в час — это открывает новые возможности, которые еще следовало осмыслить. Мы и со старыми-то транспортниками все больше наглели, так как могли быстро забрасывать немало войск на сравнительно большие расстояния, а тут… так что сейчас авиазаводы, снова в ущерб производству истребителей и штурмовиков, производили по два десятитонника в сутки, и нацелились на десять таких самолетов — приближающаяся распутица станет для нас еще меньшим препятствием.
Так что всю эту кунсткамеру мы сейчас паковали и перевозили к себе. Трофейные самолеты новых моделей, понятное дело, шли своим ходом, для чего сюда привезли летчиков-испытателей, и те, сделав пару взлетов-посадок, отправлялись на нашу территорию — будут изучать новую авиатехнику. А немецкие боевые самолеты прямо с этого аэродрома шли работать по немцам — снова, как и до этого, мы старались воспользоваться промежутком, когда у нас есть немецкие самолеты, но не все немцы про это знают — на сутки-другие эффект неприятной неожиданности кое-кому будет обеспечен.
