- Твой выход, Том.

При помощи заклинания он смотал свой свиток, сунул его мне в руки и поплелся на сцену. Хвост тоскливо волочился по земле и выглядел при этом совсем, как настоящий.

***

Вскоре, нам с Олисой снова пришлось разматывать бумажную змею. Девушка держала ее начало, я же ухватился за середину, пытаясь в потоке слов обнаружить свои реплики, остальная же часть кольцами лежала на земле. Убористый кривоватый подчерк Лизи на желтоватой бумаге смотрелся как чешуя на теле диковинного зверя. Я все еще не оставлял надежды выйти на сцену во все оружии, и, напрягая глаза, разбирал строчки. А тем временем дела шли все хуже и хуже. Лорд Б. вначале державшийся бодрячком, к середине спектакля совсем скис и произносил свои реплики так, будто у него полный рот толченой картошки.

На это зрелище без жалости смотреть было невозможно, и Олиса взялась подсказать ему пару фраз. Наш несчастный хозяин стазу повеселел и бодро повторял за девушкой, осторожно косясь на Лизи, а та хотя и мерила его недовольным взглядом, но молчала.

Олиса отнеслась к своим обязанностям очень ответственно. Она старательно читала текст, делая длинные частые паузы, чтобы Лорд успевал за причудливым ходом мысли своей доченьки. Беда еще в том, что он был немного глуховат, а Лизи писала, как курица лапой. И часто бодрый голос Олисы замолкал, наткнувшись на особо хитро выкрученное слово.

Например, сейчас она задумчиво поворачивала кусок свитка, рассматривая текст под разными углами, и от этого по всей бумажной змее пошло легкое движение. Я отвлекся от своей роли и взглянул на сцену, где Том созерцал окрестности, Лизи нервно теребила несчастный пояс, будто желая разорвать на части, а ее отец растерянно почесывал подбородок под накладной бородой. На него было трудно смотреть без слез, та мочалка, что ему пришлось нацепить выглядела еще ужасней, чем мой парик из дохлой кошки. Я поневоле проникся к нему почти родственным сочувствием.

Моя «грива» болталась на ветке дерева, стоящего рядом, на той же ветке висел и черный зонтик Олисы. Вот только, к моему большому огорчению, дождик, несмотря на надежнейшие предсказания бабушкиных костей, и не думал собираться.

- Разбирающий, нет, кажется, раздевающий, – неуверенно произнесла девушка. - Раздевающий вопль… – она оторвала недоуменный взгляд от текста.

Из природного благородства я поспешил на помощь. Теперь мы вместе пытались разобрать коварное слово. Я украдкой бросил взгляд на Риддла, ведь я почти прижимался щекой к щеке его девушки. В глазах Тома разгорался адский огонь, определенно, это добавило спектаклю недостающего драматизма. Я довольно хмыкнул. Когда напряжение на сцене достигло своего накала, мы, озаренные, одновременно выкрикнули:

- Раздирающий вопль, – а потом радостно продолжили. - Потревожил покой седых гор, но он не поколебал ледяного сердца моего. Прими же демон эту прекрасную жертву.

Лорд Б. слету подхватил слова и бодро выпалил:

- Раздувающий вопль потревожил ледяные горы, но не уронил моих седин. Принимай же демон жертву.

- Ага. Хорошо, – рассеяно бросил Том, не сводя глаз с меня и Олисы.

- Нет, плохо! – Взвизгнула Лизи.

- Ну, плохо, – отстранено согласился Риддл.

- Нет, ужасно!

- Хорошо, ужасно.

Только убедившись, что я удалился от его девушки на расстояние в пол свитка, Том обратил внимание на Лизи.

Из ее горла вырвался воинственный рык. Такое «гррр» ожидаешь услышать от разъяренной гарпии, а не романтичной барышни. Я уже размечтался, что сейчас Лизи пошлет нас к черту и обиженно умчится в дом. Но она взяла себя в руки и репетиция ни шатко ни валко, хромая на обе ноги, поковыляла дальше своим ходом.

Главная беда с этими любительскими спектаклями, что чужие реплики всегда помнишь лучше, чем свои. Когда настал час выпрыгивать на сцену с палкой наперевес, я отлично помнил слова колдуна, хуже реплики Фурфура, но вот мои собственные напрочь вылетели из головы. Услышав зов Лизи, я сорвал парик с ветки, подбежал к ней и уже открыл рот, но вспомнил, что забыл палку, сорвался и бросился обратно. Наш режиссер, наблюдающий за моими метаниями, медленно, но верно выходила из себя.

Затем я взобрался на сцену, и, поправляя криво сидевший парик, бодро брякнул:

- Вот и я.

Одного взгляда на Лизи хватило, чтобы понять теперь у меня есть смертельный враг. Но ни ее гнев, ни дурацкий парик не могли испортить мне миг моего триумфа. Ведь, наконец, наступил час расплаты, и деревянная палка в моих руках, будто приобрела приятную тяжесть карающего меча. Я занес ее над головой и, плюнув на длиннющую вереницу диалогов, крикнул:

- Держись адское отродье, - а потом бросился на Риддла.

Великая сила импровизации преобразила нудный спектакль до неузнаваемости, добавив в него свежую струю динамизма. Если еще минуту назад актеры неловко стояли, изнывая от скуки, то теперь все пришло в движение. Том с поистине дьявольской проворностью увернулся от удара, Лизи вскрикнула и отшатнулась, едва не налетев на меня, а ее отец, совсем сбитый с толку чистым искусством, резко рванул, но ошибся направлением. Так что вместо того чтобы избежать столкновения с Риддлом, бедняга наскочил прямо на него, и они оба грохнулись со сцены. Я тут же издал победный вопль и подбежал к ним.

Будучи чистокровным аристократом, я дал Тому время подняться на ноги, и, не теряя ни мгновения, тут же размахнулся и ударил его по плечу. Он успел неуклюже отскочить, и удар вышел не таким болезненным, как мне хотелось.

- Это за морок, – я кривовато ухмыльнулся, враг в ответ хмыкнул и огляделся в поисках оружия. Но ничего более подходящего, чем свиток с пьесой Лизи не нашлось. Немного поколебавшись, Риддл поднял его с земли.

Вокруг поднялась суета. Лизи и Олиса наперебой пытались нас вразумить, но все это происходило, будто на другом краю земли. А здесь мы с Томом настороженно кружили вокруг друг друга. Я выжидал момент, чтобы броситься в атаку, но противник тоже не дремал. Стоило мне приблизиться, он быстро отскакивал назад. Устав юлить я рванулся вперед, но Риддл оказался шустрее и тут же бросился наутек – я за ним. Я уже почти наступал врагу на пятки, но чертова простыня путалась под ногами и мешала мне настигнуть противника.

Теперь мы носились вокруг клумбы с розами. И тут чертова простыня опять меня подвела – зацепилась за куст. Пока я пытался высвободить одеяние – Риддл воспользовался моментом, коварно подкрался и заехал мне по шее свитком. Я зашипел от боли, резко обернулся, но враг уже оказался вне досягаемости.

- Это тебе за то, что клеился к моей девушке, – крикнул он.

Я осторожно помассировал шею, она болела, и не говорите мне потом, что слова не имеют силы и веса.

- А может она заслуживает кого-то получше, чем псих-грязнокровка, – огрызнулся я в ответ, пытаясь взбесить Риддла.

- Но не набитого болвана, вроде тебя, – тут же парировал Том. – Даже думать о ней не смей.

Высвободив свою распроклятую простыню, я в ярости сбил палкой с куста пару бутонов и воинственно произнес:

- О ком хочу, о том и буду думать.

- Еще раз к ней приблизишься, оторву тебе голову и набью крысиными мозгами. Может тогда в ней прибавится ума.

В меня полетел свиток, видимо, на нем были чары, потому что в воздухе он не развернулся, и я едва успел уклониться.

- Злобная гадина, – рявкнул я и опять кинулся на противника. Удивительно, но тот вместо того, чтобы опять улизнуть, подпустил меня на расстояние удара. Но когда моя палка была уже взлетела вверх, чтобы всыпать ему на орехи, Том сорвал с себя плащ и ловко накинул его мне на голову, а потом толкнул. Я шмякнулся прямо в центр клумбы.

Пока я барахтался, стараясь выбраться из треклятых кустов с наименьшими потерями, в полку наших зрителей прибыло. Рядом с взволнованной Олисой стояли Сестрички-не-разлей-вода, обе немного взбудораженные. Еще подошла Присси, беспристрастная, как классный журнал, и прямая, как учительская указка. А между ними, будто разъяренная львица с колючкой в лапе, металась Лизи.