Но в школе Снейпу могли помешать - у Дамблдора был нюх на пакости-в решающий момент он мог выпрыгнуть, как боггарт из старого шкафа, и предложить разговор по душам под чаёк с лимонными дольками. Северус не хотел рисковать, ведь второго шанса провернуть задуманное у него не будет. Поэтому он решил поехать домой, дождаться когда отец налакается до отключки, а мать запрется в своей комнате и сделать то, что должен. Его родители были не из тех, кто чувствует, когда их сыну грозит опасность. Единственное, из-за чего они могли всполошиться, это из-за шума, но он не собирался шуметь. “Нет, все пройдет тихо, как по маслу”, – повторил себе Снейп и притянул колени к груди. Он плотнее запахнул плед, который походил на кокон. Без толку. Холод раз за разом отыскивал новые лазейки. «Для усиления эффекта в горячее антипростудное зелье нужно добавить три ложки липового меда» - пронеслось у него в голове. Меда у него не было, зато пузырек с антипростудным зельем стоял в шкафу еще с прошлого года. Он не будет его разогревать, чтобы лишний раз не пересекаться с матерью, выпьет холодным. А если не поможет, добавит пару таблеток аспирина. Кажется, увидев аспирин, один французский алхимик сказал, что маглы давно бы передохли, если не были так изобретательны. “Лучше бы передохли”, - Северус перевернулся на другой бок. Он так и не смог заставить себя встать и дойти до шкафа, хотя не в его привычках было давать себе поблажки. Мысли в голове звучали как ласковый, успокаивающий шепот: у него полно времени, к полуночи он соберется с силами, у него все получится, не может не получится, иначе всему конец. А если он забудется и заснет, ничего страшного - скоро придет мать и вытряхнет его из кровати. Снейп подумал об этом и усмехнулся. Дома ему не дадут болеть или поддаваться слабости, хоть в этом на родителей можно положиться.
***
«Мне восемнадцать, а отец все равно обращается со мной как с мальчишкой, у которого нет собственной палочки», – Люциус раздраженно нахмурился и едва не вцепился в подлокотники кожаного кресла. Но усилием воли заставил себя сидеть спокойно. Пронзительный взгляд блеклых серых глаз Абраксаса всегда становился чуть холоднее, когда он замечал, что собеседник вот вот потеряет над собой контроль. Любые проявления чувств были для лорда Малфоя, все равно что кровь для акулы. В этом случае пощады от него ждать не стоило.
Обстановка кабинета отражала характер хозяина – человека властного, рано постаревшего, умеющего сочетать наследие предков со своими личными вкусами. Мебель в комнате со временем потемнела и приобрела оттенок темного дорогого вина. Стол, кресло, в котором сидел Люциус, держа спину прямо, будто на экзамене, и пушистый ковер остались от прежних времен. Но свое кресло Абраксас выбирал сам и, как только стал полноправным хозяином, то снял картины и развесил на стенах холодное оружие – одержимость, которую Малфой-младший не понимал и не разделял. И лорд не сомневался, что когда сын займет его место, то быстро уберет сабли и кинжалы с глаз долой. В поместье полно пустующих комнат, куда годами не заглядывает никто, кроме прислуги, и где вещи могут лежать годами, пока наконец не утратят силу оживлять неприятные воспоминания.
Все шпаги оставались в ножнах, тем не менее разговор больше напоминал поединок, чем беседу отца и сына. Люциус яростно нападал, Абраксас лениво парировал. В чем-то они были похожи: один цвет волос и глаз, аристократическая бледность и одинаковый рисунок тонких губ, но материнская кровь смягчила острые черты Малфоев, добавила им немного холодной красоты. В то время как Абраксас даже в молодости не отличался привлекательностью. В те годы он походил на мелкого злобного зверька, а с возрастом расплылся, погрузнел, платиновые волосы стали тусклыми и даже не седыми, а попросту бесцветными, глаза потерялись в складках заплывшего жиром лица.
Люциус ростом и телосложением пошел в материнскую родню – стройный и худой. На пятом курсе он отрастил волосы до лопаток, так что между отцом и сыном стало еще одним отличием больше.
- Отец, у нас просто нет выбора. Мы или поддержим Лорда, или наш мир просто исчезнет.
- И почему мир должен исчезнуть? – спросил лорд Малфой с небольшой долей любопытства. В этот раз он не парировал, а уклонился от удара, продолжая испытывать терпение противника, который жаждал ввязаться в настоящий спор.
- А разве нет? - спросил Люциус, стараясь подражать спокойному тону отца. - С каждым годом маглорожденных и полукровок становится все больше. Вместо того чтобы принять наши традиции, они пытаюсь навязать нам свой уклад - магловский уклад, – чем больше он говорил, тем сильнее распалялся. Все-таки мальчишка унаследовал от матери и чрезмерную романтичность, и склонность к драматизму. – В конце концов, мы, чистокровные колдуны, просто окажемся лишними в своем собственном мире.
- Неужели наше будущее настолько трагично? – поинтересовался мужчина и принялся набивать трубку.
- Если бы вы только послушали Лорда…
- И что же предлагает твой лорд?
Люциус замешкался с ответом, наблюдая за отточенными, доведенными до автоматизма движениями.
- Он предлагает нам целый мир. Мир, от которого мы отказались и отдали маглам. Мир, который по праву принадлежит нам, – в его словах Абраксас услышал отголоски чужих речей и недовольно нахмурился. Малфои всегда думали своей головой, а не повторяли, как попугаи, слова безродных проходимцев. Он вдохнул дым. Курение было его маленькой слабостью - приятной и успокаивающей. И жизненно необходимой в те моменты, когда сын своими глупостями почти выводил его из себя.
- Наши предки не зря приняли решение разделить два мира. Они руководствовались доводами разума и время лишь подтвердило их правоту.
- Ваше благоразумие - это обыкновенная трусость.
- Когда станешь старше, то поймешь, что лорды приходят и уходят, а Малфои остаются. Ты - Малфой, и должен служить своей семье, – слово “семья” Абраксас произнес особым тоном, будто говорил о чем-то священном, - а не расчищать путь к власти для очередного самозванца.
Люциус растерялся. Все, что говорил отец, звучало разумно и логично. Как и всегда. Ребенком он бы принял слова Абраксаса на веру, а теперь мальчик вырос и хотел найти собственные идеалы. Идеи Лорда стоили того, чтобы за них сражаться, но Малфой-старший закончил словесный поединок одним решительным ударом.
- Тебе не кажется, что для колдуна, озабоченного чистотой нашего мира, ты слишком много времени проводишь с полукровкой? - сказал Абраксас, будто выстрелил в упор, причем в безоружного противника.
Люциусу ничего не оставалось, как замолчать и настороженно посмотреть на отца. Тонкие пальцы с силой вцепились в подлокотники кресла и, если бы оно вдруг решило взбрыкнуть и попыталось скинуть его на пол, то ничего бы не вышло. Бледное лицо казалось непроницаемым, но Абраксас легко читал мысли сына и неодобрительно хмурился. Слишком многое в мальчишке было от матери, хотя, видит Мерлин, он очень старался вытравить из наследника те черты характера, которые напоминали ему о покойной жене.
- Что ж… - после небольшой паузы продолжил Малфой-старший. - Если ты достаточно взрослый, чтобы рассуждать о политике, значит пришло время официально назвать дату вашей свадьбы с Цисси Блэк. Я поговорю с ее матерью. А потом с Энди Бриксбейном, ему как раз нужен новый помощник. Служба в Визенгамоте станет неплохим началом твоей карьеры. Конечно, твой свободный год еще не закончился, но я считаю, что тебе пора заняться серьезным делом. Это научит тебя лучше разбираться в людях и в идеях, которые они отстаивают.
Его слова совсем не обрадовали Люциуса. Должно быть, мальчишка думал, что ему и дальше будет позволено водиться со всякой швалью, полукровками и самозваными лордами. Нет, ему придется поумнеть и поумнеть быстро. Время было против Абраксаса, но тот не собирался уходить, не убедившись, что сын достоин занять его место.
Мужчина выпустил дым в потолок, а потом посмотрел на своего наследника, спрашивая взглядом, почему тот еще здесь. Люциус медленно встал и вышел из кабинета, держа спину неестественно прямо. Абраксас довольно улыбнулся. У старика Кегеля, учителя, которого он переманил из Дурмстранга, была тяжелая рука - стоило воспитаннику ссутулится или чуть опустить плечи -сразу же следовал шлепок между лопаток. Результат не мог не радовать.
