У горгоны был нюх на скрытые мотивы. Она посмотрела на него, наклонив голову, невысказанное “Хм”, будто повисло в воздухе.
- Что он вам сделал, мистер Риддл?
- Долгая история, как нибудь расскажу вместо сказки на ночь.
- Я бы не купилась на такую дешевую приманку.
- Вы - не самоуверенный, не знающий поражения громила. Не сомневайтесь, мисс Смит, Джагнар придет. - Том хмыкнул. - Он как бешеная собака всегда несется по прямой. Займите свое место.
Риддл собирался добавить, что ничего плохого не случится. Но горгона покачала головой и грустно улыбнулась, будто говоря не надо. Зачем сотрясать воздух пустыми обещаниями?
- Не бойтесь, - все таки сказал он, когда “Анна” послушно встала на выжженное пятно. - Вероятность того, что магия оберется против вас один на миллион. Посмотрите на Джагнара - больше от вас ничего не потребуется, дальше я разберусь.
- Здесь нет костров, это обнадеживает.
- А вы - язва, - протянул Том без раздражения, скорее с одобрением.
Смит прикусила губу, помолчала немного, будто хотела придумать остроту, которая попала бы в большую книгу афоризмов. Но потом усмехнулась:
- Только для вас, мистер Риддл.
Том не нашелся с ответом. Его смутила не сама фраза, не шибко остроумная если подумать, а та легкость с какой Смит отказалась от желания взять вверх в перепалке, ее готовность первой посмеяться над собственной серьезностью. В любом случае один ноль в пользу горгоны.
Вернувшиеся в зеркала отражения не принесли с собой ощущения заполненности, наоборот, комната показалась больше. Горгона вздрогнула, ее лицо снова превратилось в равнодушную маску. Поддавшись внезапному порыву, колдун Том взял ее ладони в свои и осторожно сжал. Он еще никого не держал за руки и хотел все сделать правильно.
– У нас все получится.
Смит твердо произнесла:
- Вы нарушили свое обещание.
Том выпустил ее руки и сделал шаг назад.
- Не дайте себя убить, мистер Риддл.
Что-то в ее голосе, заставило его вскинуть голову. Колдун успел ухватить взглядом искорку тепла в ее глазах.
- Постараюсь.
- И смотрите сами не окаменейте.
- Не надейтесь, я - змееуст.
Лукавая улыбка колдуна, удивление горгоны все повторилось в зеркальных омутах. Своенравные пряди нашли лазейки между шпильками, растрепанная прическа придавала “Анне” несерьезный вид. Том поймал себя на мысли, что ему хочется увидеть ее настоящую, без маскировки.
Зеркала предупредили “Идет” их шепот был как внезапный холодок, забравшийся за шиворот. Нахальная усмешка исчезла, Том снова стал собранным и спокойным. Он достал из сумки деревянный футляр, опустился на одно колено, немного повозившись, открыл хитрую блестящую защелку. Бережно отполированное дерево снаружи и бархатная ткань внутри наводили на мысль, что футляр был чьим-то подарком. В этой роскоши блестящий тупорылый револьвер с коротким стволом выглядел как боров в нежном атласе. С тихим щелчком патроны вошли в барабан, Риддл взвел курок. Футляр сам собой закрылся и растворился в воздухе. На лице горгоны впервые проступил испуг, который она быстро спрятала. Маглы умели вкладывать в свое оружие странную зловещую силу. Ее не улавливал ни один измеритель магии, зато чутко улавливал умный спинной мозг, который тут же начинал быть тревогу. Том встал, ствол пистолета смотрел в пол, взгляд колдуна был направлен туда же. В первые секунды тяжесть оружия была непривычной, но потом включилась мышечная память и револьвер будто врос в руку, стал ее продолжением, как жало на конце скорпионьего хвоста.
“Ближе” - отражения потеряли всякую индивидуальность. Темнота поглотила лица, фигуры потускнели, выцвели, растеклись как тушь в воде. Только хорошо развитое воображение могло уловить в кривых сочленениях расплывчатых линий подобие человеческих фигур. Том отошел чуть в сторону, туда где искаженная геометрия ловушки лучше всего отводила взгляд. Он посмотрел на мисс Смит, она стояла, выпрямив спину. Пустой взгляд был направлен на дверной проем. Зеркальные чары отдаляли ее, делали меньше, беззащитнее. Она выглядела как человек, что уходя, в последний раз окидывает взглядом пустую комнату. У нее вместо комнаты была целая жизнь, с которой нужно было то ли попрощаться то ли проверить не осталось ли где беспорядка. Ридллу захотелось поменяться с ней местами. Одиноким его сделала не магия, а то что он всех людей воспринимал как простые орудия. С теми, кто относился к нему по доброму он обращался бережно, остальных без сожаления ломал и заменял новыми. Сейчас страх за другого почти пересилил инстинкт самосохранения. Впервые за всю его жизнь. Колдун ощутил острое чувство близости к едва знакомой девушке, но разобраться в странностях, творившихся с ним, не успел.
“Уже скоро” - едва слышно пропели зеркала. Отражения соединились, став одной сплошной пеленой мрака. Первый круг предупреждающих чар Том поставил на расстоянии трехсот футов, второй - ста пятидесяти, третий - сорока. Он положил вторую ладонь на рукоять пистолета и поднял оружие.
- Приготовьтесь.
На лице Смит проступила обреченность, но сочувствие помешало бы Риддлу сделать свое дело. Он отстранился. Оставались считанные секунды их как раз хватило, чтобы прошептать поглощающие звук выстрела заклинание, прикинуть где будет голова Джагнара, прицелился точнее…
Душа будто задержала дыхание, готовясь нырнуть под воду. Исчезло прошлое, будущие потускнело, все чувства погрузились в холодный зимний сон. Ощущения наоборот стали ярче насыщеннее: краски, звуки, запахи… Человеческое уходило, замещаясь простыми хищными инстинктами.
Все мы – будущие мертвецы и все мы носим внутри семена, того страшного предсмертного одиночества. В душе Риддла из семян потянулись первые ростки. Взойдут ли они горькими травами или нет, вернется ли он обратно к теплу, к свету, к людям, или будет падать дальше во тьму, пока не опустится на самое дно, все зависело от кусочка метала весом чуть меньше чем одиннадцать грамм.
Три – казалось, это слово выдохнула вся комната.
Два - в черном проеме проступали очертание чего-то массивного, пугающего своей бесшумностью.
Один - и зеркала окончательно опустели. Темнота выпустила гиганта и его массивная фигура полностью закрыла собой выход.
Том Риддл был уверен, что видит узор, который сплела судьба. Ярко красная нить предназначалась Джагнару, потому что именно его кровь вскоре брызнет на зеркала. Цвет его, Риддла, нити конечно же был черным, как дуло револьвера, из которого вылетит та самая роковая пуля. А горгоне досталась золотая нить, что-то в ее глазах, заставляло вспомнить летние дни полные тепла и солнца. Ее взгляд и стал началом этого узора.
Вступив в комнату, охотник застыл. Темные глаза пылали яростью. Мышцы вздулись от нечеловеческих усилий, казалось, они вот вот разорвут, если не чары, то кожу. Пуля положила конец краткой отчаянной борьбе с магией. Она попала в правый глаз, разнесла череп и угодила в угол зеркала. По стеклу должны были побежать трещины, но сплющенный кусочек метала будто застрял в полузастывшей смоле. Новый выстрел прозвучал почти сразу, едва первая пуля вылетела из головы охотника, вторая - разворотила грудь. Багровое отверстие, сочившиеся кровью, напоминало след от присоски паразита. Тело отклонилось назад, и казалось Джагнар рухнет туда во тьму, но в последний момент он покачнулся и упал на бок, перегородив проход. Едкий, отдававший на языке кислым запах пороха поглотил запах крови.
Поэт-декадент, обкурившийся опиумом, смог бы разглядеть в этой картине своеобразную жуткую красоту. Он сравнил бы кровь с разлетевшимся во все стороны бисером, деликатно закрыв глаза на не эстетичные ошметки мозгов и кусочки кости. И в то кроткое мгновение, когда тело охотника еще стояло на ногах, как верный солдат, выполняющий приказ уже мертвого капитана, его воображение дорисовало бы рядом с Джагнаром темную тень смерти. Она обняла бы громилу напоследок, будто удерживая в этом мире, а потом безжалостно разжала бы объятие.
