Со стороны эта парочка выглядела, как пародия на магловский нуар: статуя плыла по воздуху, а Флетчер целил в ее сгорбленную спину палочкой, будто пистолетом. Так они оказались на третьем этаже.

Каменная дура плавно опустилась перед массивной деревянной дверью, Мунгус убрал палочку и прислушался. Вроде бы цокот каблучков затих где-то этажом выше. Вряд ли красотка пришла к кому-нибудь в гости, а значит она возвращалась к себе, что создавало определенные проблемы. Этот дом не просто так выкрасили в желтый цвет. Те, кто сумел прожить в нем больше недели, не нуждались в психологической экспертизе, лишь в уточнении диагноза. Все знали: нормальные люди здесь не задерживаются, зато всякие психи чувствуют себя, как Мерлин на сиськах Морганы.

Впрочем, Мунгус не принадлежал к мужчинам, которые считают здравый ум главным достоинством женщины. На кой бабе мозги, если у нее такие… память в подробностях воспроизвела фигуру незнакомки. Одна беда красотки не клюют на голозадых, так что Флетчеру не следовало стоять тут и щелкать клювом.

Палец решительно надавил на потертую кнопку звонка. За дверью квартиры 7 сигма раздался противный визг, который поднял бы хозяина не то что с постели - из гроба. Под звонком была медная табличка, очередного клиента Мунгуса звали Т. М. Риддл.

***

Риддл выглядел лет на 20, но Флетчер знал, что ему 25 или около того. Т. М. расшифровывалось как Томас Марволло. Имечко как раз для полукровки. Один старый ханыга болтал, что мамаша у Риддла - магла, а папаша из благородных, а может наоборот. Черт его знает. Природа наделила Тома разнообразными талантами, при помощи которых можно было укротить нос любопытному и язык говорливому. Поэтому в прошлом этого сверх меры одаренного колдуна оставалось много темных пятен: никто не знал откуда он взялся в магическом мире, почему пошел на службу к Горбину Берку и каким образом сумел продержаться там почти три года, не угодив в лапы аврорам.

Горбина пройдоха Флетчер знал прекрасно, делец тот еще: легко заставит человека продать собственные потроха по цене свиной требухи. Раньше старик ссужал деньги под залог и обирал бедолаг, попавших в его сети до последней нитки, не брезговал он скупкой краденого, а также подделкой магических артефактов, но то было раньше. В последние годы Горбин стал уважаемым господином, хозяином антикварной лавки, куда абы кто не заходит - одна чинно-благородная публика Для грязных делишек он находил себе помощничков вроде Риддла, колдуна без прошлого. Мунгус пересекался с Томасом Марвало раньше, но дел с ним не вел. Видите ли, у Флетчера тоже имелась репутация, которая была стопроцентной гарантией того, что товар, прошедший через его руки, подделка. Так что он не знал точно, чем именно Риддл зарабатывает себе на хлеб с маслом.

Впрочем шила в мешке не утаишь, кто-то словечко обронит здесь, кому-то виски развяжет язык там, а Мунгус всегда держал ухо востро. Клиенты не бегали за ним толпами, тряся набитыми кошельками и умоляя всучить им разную дрянь, поэтому приходилось постоянно вылавливать в мутной воде сплетен ниточку, которая могла привести к горшку с золотом.

Начать вор решил издалека и угодливо поинтересовался:

- Горгулька не нужна? – а для солидности добавил. – Это исторический мема.. мена.. чего-то там… ал.

- Мемориал, - подсказал Риддл и лицо Мунгуса просияло.

- Он самый. Вещь с богатым прошлым и наследством, - эта характеристика в устах мошенника, далекого от искусства, означала, что висящая перед носом Риддла статуя является частью культурного наследия. – Горгулья с собора Парижской Богоматери.

- Это химера, - кривая улыбка ни чуть не красила бледное лицо. Заспанным Том не выглядел. Вряд ли он встал на рассвете, скорее колдовал всю ночь напролет, пока луна шла в рост. Что даром для него не прошло: под глазами чернели круги, на лице - щетина, темные волосы пахли алхимической дрянью, на правом рукаве коричневой мантии ворожба оставила жирные пятна.

Известие, что его горгулька оказалась не горгулькой, Флетчера не расстроило. Он пожал плечами и как ни в чем не бывало спросил:

- Ну так как насчет химерки?

- Сам собор к ней прилагается? – серо-голубые глаза смотрели на незваного гостя, как на приставучую уличную шавку, вроде и хочется пнуть да нога не поднимается, очень уж псина грязная и вонючая.

- Нее… – протянул Мунгус, по его спине пробежал легкий холодок. Интуиция не нашла лучшего времени, чтобы предупредить – он ходит по краю, того и гляди магическое заклинание, колдовской аналог хорошего пинка, схватит его за широт и спустит по грязной лестнице.

- Когда сопрешь весь собор, тогда и поговорим, - хмыкнул Риддл.

В другое время Флетчер конечно же возмутился. Разве он вор! Воры вламываются в чужие дома или шарят по чужим карманам, а он всего лишь берет то, что оставлено без присмотра. И кто посчитает это воровством? Хозяева уведенных им вещей не в счет. Если человек не может уследить за своим имуществом значит, он дурак, а дураки не имеют права высказывать мнение по спорным вопросам.

Риддл собирался захлопнуть дверь и Мунгусу пришлось оставить свою философию при себе.

- Это не все! – воскликнул он, а когда Том вопросительно приподнял брови, выпалил:

- Джагнар в Англии.

В ответ лишь равнодушное пожатие плечами. Флетчер надеялся на более бурную реакцию, однако чутье подсказывало, что его слова зацепили клиента.

- Проходи и не забудь свою подружку, – буркнул тот и отступил в коридор.

Мунгус считал Риддла чем-то средним между подонком, который ради выгоды любому перережет глотку и психом, который расчленяет людей забавы ради. Болтали, что Том чародей, и одних этих слухов хватало, чтобы умный человек держался от него подальше. Чародеев от нормальных колдунов отличали две вещи: слишком много мозгов в голове и слишком много магии, которая свербила в противоположном от головы месте. Такое фатальное сочетание обрекало человека строить грандиозные планы порабощения мира и обращения врагов в пыль. Мунгус готов был поспорить, что планов у Риддла - тьма и сам черт сломит ногу в его чокнутых мозгах. Как и в его жилище.

Квартира 7 сигма походила на лавку старьевщика: ящики разные по виду и по размеру громоздились здесь как попало, образуя запутанный лабиринт, бродить по нему не пожелаешь и злейшему врагу. Мунгус был парнем щуплым, но все равно продвигался вперед осторожно, следя за каждым своим движением. Не хватало еще ненароком разбудить какое нибудь прилипчивое чародейство. Комнату заливал магический свет, зеленые шторы плотно закрывали единственное окно. Одна стена полностью исчезла за стопками книг. Том принадлежал к тем фанатикам, которые ради них без раздумий жертвуют личным пространством. На всех предметах лежал густой слой пыли. Но вот что заслуживало подробного описания так это обои. Стены комнаты выглядели как спина бедолаги, угодившего под заклятие солнечного ожога. Дешевая бумага пузырилась, висела клочьями, края отслаивались, кое-где отвалились целые полосы. Под первым слоем обоев был еще один, а за ним еще и еще. Скорее всего бумага составляла изрядную часть от толщины стен. Изначально слои различались по цвету, но со временем краски поблекли, стали однотонными, красновато-желтыми и на редкость унылыми. Мунгус, известный бродяга и неряха, наморщил нос и спросил себя насколько же сильно человек должен не любить свой дом, чтобы довести его до такого состояния.

За лабиринтом из ящиков обнаружились два кресла, причем одно из них недавно жевала гигантская собака. Кресла стояли перед огромным камином, куда можно было впихнуть мелкого дракона и оставить жарится на собственном огне. Лепнину кто-то старательно разбил, уцелел лишь один купидончик, но он остался без рук и носа и больше походил на покровителя сифилитиков, чем влюбленных. Дверь рядом с камином скорее всего вела в спальню. Справа от нее, как часовой, стоял массивный саркофаг и зная Риддла не стоило надеяться, что он был пуст.

Том выбрал целое кресло, а Флетчеру досталось пожеванное. Он не стал привередничать пристроил цилиндр на хлипкий столик и сел.