— Здесь есть пруд, значит, готовка на мне, — объявил Эниер, даже не заходя в дом. — Лог, не обижайся, но рыбу я жарю лучше. Ты вообще готовить не умеешь!

Памир не обратил на него внимания, он взял нечто, похожее на тряпочный плед, и потеплее укутал засыпающую девушку.

— Устала? — он ласково погладил её по голове.

— Ага, — пробормотала Теннея. — Холодно.

Памир нежными движениями принялся растирать её кожу, чтобы помочь согреться.

«Какая она красивая… — неожиданно для самого себя, подумал он. — А ведь Теннея не подозревает, насколько привлекательна. У неё такое стройное упругое тело… Сежеллинам это не нравится. Они любят мягких уютных девушек. Для них женщины всего лишь матери. Эта раса не наслаждаются красотой женской фигуры. Они не умеют вкушать их сладость. Если мне удастся соблазнить её, она будет первая из своей расы, для кого секс станет не признаком принадлежности, а удовольствием».

Теперь Памир гладил девушку по талии. Теннея что-то бессвязно пробурчала во сне. Лог не удержался и легонько коснулся губами её век, затем поднялся и тихо вышел на улицу.

========== Глава 9 ==========

Эниер всё ещё возился с костром. Сухих веток он не нашёл, а свежие срубленные молодые деревья не желали разгораться. Бросив оружие на землю, Памир выгнулся, разминая мышцы.

— Вот это сегодня была битва… — Ринт наконец сумел развести огонь.

— Да, неплохая охота, — согласился Лог.

— Мне не терпится рассказать другим солдатам, — Энир довольно улыбался. — Я завалил такого монстра! А со слов Алекса ясно, что немногие на это способны. Даже ты не хотел вступать с ними в бой.

— Когда будешь хвастаться, не забудь упомянуть, как неуклюжий друг прятался за камнями, — Памир равнодушно прикрыл глаза.

— Да ты что, я не стану принижать твои заслуги! Ты двоих убил, пока я с одним еле…

— Энир, я серьёзно! — твёрдо повторил Лог. — Не забывай, что ты путешествуешь с Памиром, а не Пумой. И не упомяни, по глупости, о цели путешествия. Для всех мы ищем сбежавшую жрицу.

— Но… если сказать, что ты не дрался, то куда делись остальные? Убежали? Никто не поверит, если я заявлю, что прирезал троих.

— А разве на нас напали трое? Я из-за камня разглядел только одного.

— Как ты так можешь?! — всплеснул руками Эниер. — Специально принижаешь свои умения, позволяешь другим насмехаться над собой.

— Не важно, что другие обо мне думают. Моя сущность от этого не изменится, — Памир вновь принялся разглядывать свой меч. — Спасибо отцу, что смог мне это объяснить. К сожалению, его мудрость я усваивал только после очередного горького опыта.

— Тебе не кажется, что украшать лезвие оружия, которым пользуется и Памир, и Пума, слишком неосторожно?

— Это не украшение, — Лог провёл пальцами по острию. — Я делаю такую гравировку на всех своих мечах. В руках Пумы оружие мелькает слишком быстро, чтобы заметить её. Да и свидетелей мало в живых остаётся. Ты встречался со мной дважды, но увидел гравировку, только когда я специально показал.

— Трижды, — поправил Эниер.

— В первый раз я не обнажал меча, — напомнил черноволосый эльс.

— Гравировка что-то означает?

Памир медленно кивнул.

— Что это за язык? — юноша не отрываясь смотрел на выграненный символ.

— Это не язык, — бывший граф тяжело вздохнул. — Раса зорнины тебе о чём-нибудь говорит?

— Почти ни о чём, — признался Ринт. — Кажется, мы с ними воевали.

— Эльсы уничтожили много безобидных рас, — Памир смотрел в одну точку невидящим взглядом. — Просто потому, что они им что-то не дали. Просто потому что захотели…. Зорнины погибли несколько лет назад. Я был там…

Лог замолчал. Эниер ждал, затаив дыхание, не решаясь торопить его. Когда Памир заговорил вновь, его тихий голос звучал спокойно, но в глазах затаилась невыносимая горечь.

— Никто не признал в наёмнике в плаще четырнадцатилетнего подростка. Мои боевые навыки вызывали восхищение даже у бывалых воинов. Я считал себя просто наёмником и не собирался рассуждать над приказами. Я полагал, что они выше моего мнения. Мне не было дела, что это раса безобидна. Меня волновал только приказ… — убивать всех: и мужчин, и женщин, и детей. Я — всего лишь убийца.

Памир не отрываясь следил за искрами от костра. Громкое потрескивание пламени не заглушало его тихих слов.

— Мы вырезали всех. Всех, кто обитал на планете. Даже женщин, которых обычно оставляем себе. Они казались эльсам нежеланными…

Последним объектом для зачистки стал погребальный город… кладбище, сокрытое огромным древним храмом. Именно в нём собрались все выжившие на тот момент. Зорнины понимали, что их убьют. Это не было попыткой спрятаться или убежать… они хотели попрощаться с мёртвыми… так странно… — Лог запрокинул голову. — Они готовились к смерти … и поэтому прощались с мёртвыми… когда мы зашли, зорнины сидели на коленях у могил. Никто не пошевелился, никто не проронил ни слова и не попросил пощады. Только самые маленькие дети плакали и тянулись к статуям умерших.

— Но ты же не… — Ринт не желал верить в то, что рассказывает Памир.

— Я убил их. Без сомнений или колебаний.

— Нет, — Эниер сглотнул. Ему стало по-настоящему жутко. — Ты не мог этого сделать. Только не ты. Такие ужасные вещи…

— Тебе они кажутся ужасными, Эниер? — мягко уточнил Памир.

— Да, конечно, ужасными.

— Неужели?

— Когда ты изменился? — Ринт ругал себя за то, что развёл Лога на откровения.

— Изменился? О чём ты, Эниер? — Памир изобразил вежливое изумление.

— Я не понимаю, — юноша нахмурился. — Ты же…

— Где мы сейчас, Эниер?

— В лесу… — недоумевая, ответил Ринт.

— Где мы, Эниер? — повторил Лог.

— Не знаю… на Сежелле…

— Что мы тут делаем?

— Ищем какого-то хранителя.

— Ещё раз. Что мы тут делаем, Эниер? — Памир по-прежнему не двигался.

— А, вот оно что, — до Ринта, наконец, дошло. — Эльсы здесь, чтобы захватить планету. Но ты ведь не для этого. Не для того, чтобы убивать…

— Я — нет. У меня личные мотивы. Но тем не менее, я не мешаю этого делать другим. И всё равно готов убивать тех, кто станет препятствовать моей цели, — внезапно, бывший граф внимательно посмотрел на Ринта. — А вот ты, Энир, прилетел сюда именно для убийств.

— Нет!.. — отшатнулся Ринт. Ему показалась история друга невероятно дикой, и он не желал думать, что сам поступает так же.

— Разве? — вскинул брови Памир. — А не ты ли пытался убить женщину, просто потому, что она тебе не подходила, и прикрыть свой поступок приказом? Всё ещё считаешь мои действия ужасными?

— Нет, — Эниер облизнул пересохшие губы. — Я уже считаю их ужасными!

— Как тебя понимать?

— Несколько дней назад, твой рассказ мне бы показался обычным, — признался парень. — Но теперь я так не считаю. Юрхайя раздери, кажется, после общения с Пумой у меня появилась совесть!

— Рад это слышать, — Памир вновь перевёл взор на пламя. — Совесть убережёт тебя от моих ошибок, которые не исправить и не искупить.

— Да, я считаю твой метод перевоспитания жестковатым… — Эниер невольно пощупал горло. — Но вынужден признать, он действует.

На губах Памира мелькнула слабая ухмылка.

— Так всё-таки, что означает гравировка? — Энир подкинул веток в костёр и только сейчас вспомнил, что собирался готовить.

— Этот символ я увидел на главной статуе в погребальном городе. Его значение узнал позже, увлёкшись культурой других рас. Тогда же понял, почему зорнины прощались с мёртвыми. — Памир повернул меч, чтобы Эниер хорошенько мог разглядеть гравировку. — Эта раса верила, что пока они помнят мёртвых, те не уходят, а обитают рядом, просто немного по-другому. Поэтому они прощались. Смерть расы означало полное забвение… то есть исчезновение из жизни, как будто их никогда не существовало. Если пытаться перевести данный символ, то получится слово вечность…. Но его значение куда больше обычного слова. Это обещание… клятва… помнить мёртвых.