Беседа с полицией оказалась слишком изматывающей. Их интересовало с самого начала, как Сергей вошёл в доверие к сотрудникам. Да и услышав о пропавшем напарнике, записали его данные, чтобы узнать, куда тот неожиданно подевался. В причастность к ограблению Светика Ян категорически не верил, но рассказал всё, что знал. Может, мальчика найдут и объяснят потом, почему от него ни слуху, ни духу?
Убедившись, что ответил на все имеющиеся вопросы, Ян дал свой номер телефона, а после, чувствуя, как ему становится хуже, решился на просьбу.
— А… ммм… Вы не могли бы меня отвезти домой? Я не дойду пешком, а автобусов больше не будет… тут недалеко…
Такой жалобный взгляд и слезливый голос равнодушным никого не оставил.
— А, может, всё-таки, в больницу? — предпринял последнюю попытку врач.
— Я домой хочу, — всхлипнул юноша. Слишком много стресса, слишком много переживаний. Да ещё общение с докторами выжало из него все остатки мужества. Захотелось плакать. Но слёзы всё же удалось сдержать.
Над Яном сжалились. Тот же полицейский, что его опрашивал, взял служебную машину и быстро отвёз юношу прямо до дома, даже до двери проводил. Задерживаться он не стал, нужно было обратно на место преступления возвращаться. Но перед уходом мужчина всё же оставил свой номер мобильного и попросил, если станет хуже, не артачиться и вызвать скорую. Ян только угукнул. Он не мог даже головой кивнуть, чтобы мир не поплыл.
Оставшись один, он, еле перебирая ногами, доплёлся до кровати и очень аккуратно лёг, не раздеваясь. Голову ему перевязали, но Яну показалось, что так только больнее. Он снял повязку в каком-то полусознательном состоянии, не понимая, что делает, просто стремясь к наибольшему комфорту. Мысли снова наполнила темнота, накрывшая его полностью, словно волна. Ян плыл в ней, то опускаясь к самому дну, то поднимаясь выше. Через некоторое время ему показалось движение перед глазами, какие-то тени, чей-то знакомый голос. Из-за взволнованной интонации владельца голоса удалось узнать не сразу. Август… Вот только его сейчас не хватало… Но… он же не настоящий? Иначе бы появился во плоти перед глазами, а не только голосом. Глупые воспоминания о ненавистном итальянце, когда хочется ни о чём не думать.
То, что сейчас испытывал Ян, нельзя было назвать полноценным сном, но и настоящим рассуждением это не было. Скорее дрёмой. Состояние, когда находишься между миром грёз и реальностью. Вроде бы думаешь, но разум не контролируешь.
— Малыш… надо просыпаться.
Яна буквально вырвало из темноты несильным шлепком по щеке. Юноша застонал, слабо пошевелившись. Глаза открывать не хотелось. Просто лежать и чувствовать мягкую кровать, тёплое одеяло, нечто влажное и прохладное на лбу… Последний факт немного насторожил. Насколько Ян помнил, на голову он себе ничего не клал. Нежнейшее прикосновение к макушке обеспокоило ещё больше. Парень резко распахнул веки. В первую очередь пришёл приступ боли и дурноты. Во вторую он увидел ярко-зелёные глаза с вытянутыми зрачками. В третью заметил светлые волосы, свободно зачёсанные назад, в четвёртую до него дошло, что это Август. Итальянец сидел рядом, на кровати, очень осторожно прикасаясь к его голове. Наверное, в другом случае юноша сильно перепугался бы, снова увидев своего насильника, но сейчас он был полностью истощён психически. Ни паники, ни ужаса, только стремление к покою, теплу, ну ещё немного удивления.
— Я ещё сплю? — тихо осведомился он, даже не думая, что лишним словом разозлит мужчину. Вероятно, воспоминания о мучениях слишком притупились.
— Увы, нет, — итальянец перевернул полотенце на лбу парня более влажной стороной.
— Как вы здесь оказались?
— Ты не запер дверь.
Ян начал гадать, что имеет в виду мужчина. Какую-нибудь дверь разума? До него не сразу дошло: Август говорит о самой обычной входной двери его дома.
— Но почему? — юноша хотел было сесть, но изящная ладонь легла ему на грудь, заставляя лежать.
— Я же не чудовище, чтобы оставить тебя в полумёртвом состоянии.
— Кто? — слова итальянца подействовали на Яна, как красная тряпка на быка. Тормоза у него и так были выключены. Сдерживаться он сейчас не мог. — Не чудовище?! Да вы… ты! Ты изнасиловал меня! Запугал! А едва я начал привыкать… разорвал и порезал!
Итальянец прищурил глаза, отчего у Яна по спине поползли мурашки. Кажется, он только что, сорвавшись, подписал себе смертный приговор. Но мужчина заговорил абсолютно спокойно.
— Ты сам виноват. Незачем было провоцировать меня. Тем более когда, как мне показалось, мы начали неплохо проводить время вместе, с обоюдным удовольствием, ты заявил, что я всё ещё насилую тебя и запросился на волю, несмотря на мою заботу. Я вернул всё на свои места.
Заботу?! Не оценил заботу?! Да он издевается?! А компресс на голову он тоже потом потребует «оценить»? Юноша не выдержал несправедливости.
— Насилие - это не когда больно, а когда заставляют против воли! Спроси ты моего согласия, я бы ни за что!.. Я не сопротивлялся только из-за страха!
— Это был всего лишь сон, — холода в тоне Августа прибавилось. — С твоим реальным телом ничего не случилось. Оно до сих пор девственно, хоть ты и позволяешь себе сейчас орать на меня. Так и быть, спишу всё на травму мозга. Даже позволю и дальше говорить мне «ты».
Предупреждение подействовало. Неосторожность вполне могла бы привести к прощанию со своей задницей. Пришлось умерить голос, пока итальянец ему ничего никуда не засунул.
— Но я чувствовал всё по-настоящему. И до конца жизни буду помнить, как меня изнасиловал мужчина…
— Так ужасно, да? — Август помешал очередной попытке встать, а потом наклонился близко-близко к лицу юноши. В его глазах заплясали опасные огоньки. — Хочешь, сотру тебе воспоминания? Ты забудешь меня и абсолютно всё, что я с тобой сделал. Прямо сейчас!
— Нет! — вырвалось у Яна, поскольку итальянец уже коснулся пальцами его виска. — Нет… — медленно повторил он более осознано. Странно… А ведь раньше только об этом и мечтал. Растерявшись, он посмотрел на мучителя.
— Тогда чего ты ноешь?
— Я… я не знаю… Не знаю, почему не хочу, — щёки юноши начали краснеть.
На самом деле он прекрасно знал. Понял сразу, что его потаённая частичка, которая действительно получала небывалое наслаждение, возбуждалась от страха и тосковала по Августу, не хочет уходить. Она уже родилась, живёт и не собирается умирать из-за потери воспоминаний. Она уже давно стала частью его личности.
Кажется, итальянец удовлетворился неполным ответом. Он снова выпрямился, попутно проверяя, не нагрелся ли компресс. Ян решил побыстрее сменить тему.
— Зачем это? — он ткнул пальцем на полотенце.
— У тебя травма головы.
— Разве… ты не можешь вылечить меня, как делал раньше? Или я… опять тебя очень разозлил?
— Я не умею лечить реальные тела. Я сын Сомна, а не Эскулапа.
— Эм… Чего?!
На этот раз юноша всё же приподнялся на локтях. Информация его поразила. Август лишь усмехнулся.
— А ты решил, что перед тобой сам бог сновидений? Нет, я только его сын.
— Сколько тебе лет?! — по правде, Яна заинтересовал этот вопрос, едва он узнал про древний Рим.
— Тридцать два.
— То есть несколько тысяч тридцать два?
Мужчина громко расхохотался. Юноша поёжился, как-то слишком неосторожно он с Августом. Нельзя забывать, что перед ним не безобидный кузнечик.
— Малыш, я обычный смертный, — итальянец никак не мог отсмеяться. — Не умею телепортироваться, изменять реальность и доставать предметы из воздуха. Максимум зачарованные маки. Символ моего отца, с которым ты уже сталкивался.
— Но… царапина на бедре… засосы… — про боль в попе юноша решил не добавлять.
— Это уже идёт из мира снов. Там я всесилен. Могу сотворить с человеческим сознанием что захочу. Если внушу рану — она появится на самом деле. Если внушу смерть — человек умрёт. Пока он спит, я во власти и травмировать, и исцелять. Но стоит перенести рану в реальность, и залечить её уже не смогу. Максимум — заставить тело быстрее регенерировать, что проделал вчера с тобой. Полагаю, ты чувствуешь себя уже лучше?
