Из более же видных людей королевства сегодня присутствовали бывший министр и переводчик Вольтера сеньор Уркихо, замечательный искусствовед и брат первого секретаря премьер-министра сеньор Сеан Бермудес с супругой доньей Лусией, а также виднейший философ и министр юстиции Мельчиор де Ховельянос.

Все дамы щеголяли длинными черными юбками, низко вырезанными лифами и тугими поясами. На плечах большинства красовались болеро – маленькие курточки с кисточками. Мужчины предпочитали белые рубашки, коротенькие курточки, туго обтягивающие ляжки короткие штаны, шелковые чулки и башмаки с огромными пряжками. Волосы они забирали в сетки, как у тореро или ярмарочных цыган. Это были костюмы так называемых мачо и мах или попросту испанского простонародья.

Впрочем, среди светских одежд виднелась здесь и фигура, одетая в традиционную монашескую одежду – дон Антонио Деспиг, архиепископ Сеговии. Считаясь другом семьи и постоянно бывая на всех званых вечерах герцогини, он в то же время был тайным личным осведомителем главного инквизитора Испании Лоренсаны. Именно с его помощью герцогиня надеялась свалить ненавистного ей первого человека в правительстве страны – фаворита королевы – бывшего гвардейца Годоя. В этот вечер бывший гвардеец, получивший необычный титул Князь мира, как раз был на вершине своей славы, и дело представляло собой необычайную трудность. Однако герцогиня успела обсудить с архиепископом темы для трех доносов, которые поступят к главному инквизитору от трех простых монахов, еще до начала этого торжественного обеда. Доносы были необходимы для возбуждения трибуналом Святой инквизиции тайного следствия. Осуна рассчитывала, что после делового разговора Деспиг уйдет, но он, узнав о прибытии откуда-то из Европы таинственного гостя, воспользовался формальным приглашением герцогини и задержался. Архиепископ не сомневался, что на обеде несомненно будет говориться многое из того, что заинтересует Лоренсану и что войдет в тайные досье, заведенные на всех бывающих у герцогини гостей.

– Сегодня здесь собрались только истинные друзья вашей светлости. Такие грандессы, как Мария Тересия герцогиня Альба, в жизни своей не прочитавшая ни одной книги и интересующаяся лишь боем быков да скандальными связями с мужчинами, или Мария Луиза принцесса Пармская, хотя и являющаяся ныне нашей всемилостивейшей королевой, но интересующаяся лишь украшениями и мужскими ласками, сегодня не будут оскорблять ни взора, ни слуха вашей светлости. Точно так же не удостоились чести быть зваными на наш сегодняшний вечер и Их Католическое Величество король Карлос Четвертый, кому важна лишь охота, да своя уникальная коллекция часов. Он непременно попросил бы вас потягаться с ним в леонской борьбе, ибо чрезвычайно гордится своей физической силой, в то время как умом не блещет совсем. Не зван нами также и фактически первый человек государства, наш досточтимый премьер-министр, получивший на днях титул Князя мира за очередную распродажу нашей страны. Этот мужлан, через постель королевы в несколько лет превратившийся из последнего человека страны в первого, с каждым днем все более заплывает жиром и не интересуется ничем, кроме собак и задирания женских юбок, извините, граф, за столь плебейскую откровенность. Но наш премьер, похоже, и в самом деле поставил себе целью исследовать, что скрывается под юбками у всех лиц женского пола вверенного ему королевства…

Так щебетала герцогиня, сопровождая своего таинственного гостя к отведенному для него почетному месту во главе стола. Ее выразительные серые глаза, казавшиеся еще крупнее на сухом лице, так и сверкали.

– В таком случае приходится только удивляться, дорогая герцогиня, как при всем этом они еще умудряются управлять страной, – осторожно заметил де Милано.

– Удивляет, Ваша Светлость, не это, удивляет другое: что кто-то еще всерьез верит в действительность их управления страной, – тут же съязвила герцогиня.

– А вам палец в рот не клади, – прикрылся граф бесцветной фразой.

– Да, Ваша Светлость, это вы верно заметили, – подтвердил усаживавшийся по правую руку от почетного гостя маркиз Пеньяфьель герцог Осунский, двоюродный брат и супруг герцогини, бывший на три года моложе ее. Сама герцогиня села по левую руку от гостя. – Вы слышали анекдот о том, как Сант-Яго, попав к Богу, просил его о милости для нашего народа? – вдруг с усмешкой спросил графа маркиз.

– Нет, Ваше Сиятельство, не доводилось.

– Если изволите, я коротко расскажу вам, пока гости рассаживаются.

– Будьте так любезны, Ваше Сиятельство.

– Покровитель нашей благословенной страны Сант-Яго после смерти предстал перед Богом. Господь, довольный его подвигами, сказал, что исполнит все, о чем бы тот ни просил. Тогда Сант-Яго попросил, чтобы Бог даровал Испании богатство и изобилие. – Быть по сему, – ответил Бог. – Храбрость и мужество народу, – продолжал Сант-Яго, – славу его оружию. Быть по сему, – был ответ. Хорошее и мудрое правительство, – продолжал Сант-Яго. Но это невозможно, – вдруг ответил Господь. – Ведь если в Испании будет еще и хорошее и мудрое правительство, то все ангелы покинут рай и уйдут в Испанию.

Граф де Милано для вежливости посмеялся, но подумал при этом, что девятый герцог Осуна, в отличие от своей блистательной жены, пожалуй, все-таки не очень далек умом. Впрочем, герцогиня на самом деле тоже не знает, насколько близка она к истине в своем последнем замечании… Но этим людям таких вещей знать и не следует.

– У каждой эпохи есть своя золотая пора, – продолжала между тем весьма словоохотливая герцогиня, – У язычников были говорящие животные, которые загадывали загадки. У христиан – евангелическая пора чудес. Средневековье развлекалось колдовством и ведьминскими шабашами, на которых черти в человеческом обличье растлевают девиц. А в наши дни единственной областью поистине необыкновенного является всемогущий разум. В наше время уже не место чудесам.

– А как же свобода, дорогая? – лукаво улыбнулся герцог. – Разве мы не верим в свободу больше, чем во всемогущий разум?

– Посмотрите, что сделали со свободой за Пиренеями, – вздохнула герцогиня. – Испугавшись такой свободы, наши помазанники Божии уже натворили немало чудес. Флорида-Бланка в изгнании, Аранда томится в далекой Памплоне. Нет, господа, что ни говорите, а потомственная монархия все же ведет к вырождению. Мало того, что наш королевский дом каждый год отсылает папе за специальные разрешения этих внутрисемейных династических браков сотни тысяч реалов, в результате еще и рождаются одни уроды. Вы только посмотрите, господа, на нашего короля. – В зале повисло тягостное молчание, но герцогиня, будто бы ничего не замечая, продолжила. – И вы заметите явные признаки вырождения. А что в результате? В результате у нас при дворе совсем не осталось настоящих мужчин, и на первые роли выходят такие мужланы, как Годой. Нет, что ни говорите, но управлять страной должны императоры, люди по-настоящему волевые и сильные.

– Но, Ваше Сиятельство, императоры всегда тираны, – осторожно заметил граф де Милано.

– Почему?

– Потому что они либо силой берут власть, либо силой удерживают ее.

– Возможно, вы правы, граф. Тогда остается американский вариант. Я слышала, там всенародно выбрали некоего Джорджа Вашингтона и назвали его президентом.

– У них нет иного пути, Ваше Сиятельство. Это пока еще страна без традиций, – сказал граф, делая легкий глоток из стоящего перед ним бокала шампанского.

– В таком случае, нам остается лишь сохранить Бурбонов на троне, – грустно сказала герцогиня, при этом почти неуловимым движением посмотрев на сидящего на другом конце длинного стола прямо напротив почетного гостя человека в таких же темных одеждах. Почти в то же самое мгновение граф де Милано спокойно окинул взглядом всех собравшихся и с удовлетворением отметил, что, похоже, никто не уловил этого осторожного движения герцогини. Впрочем, он остался не совсем уверен в святом отце, лицо которого выглядело холодно отстраненным.

Только тут герцогиня вдруг обратила внимание на то, что остальные гости так и продолжают напряженно молчать, слушая, о чем говорят они с графом, и практически не участвуя в разговоре.