– Какая горячая, а! Огонь! Порох! Ну что же, милочка, возьмите вот эту записку – тут мой адрес в здешней гостинице. Я буду в Пате ещё два-три дня, так что вы в любой момент сможете передумать. В любой момент!

Невзирая на сопротивление Юты, он засунул бумажку в карман её платья и резво скрылся в темноте.

– Ах ты столичный паршивец! – девушка топнула ногой. Порылась в кармане, но записка Семенека уже безнадёжно затерялась среди других бумажек, фантиков и прочей ерунды, которую не положено таскать при себе приличной девушке. В этом хаосе даже платок не всегда можно было отыскать, не то что ещё один клочок бумаги.

«Ладно, выброшу дома», – решила Юта, продолжая путь. – «Надо же, такой вечер испортил!»

*

Карэле перечитал письмо, вложил его в конверт и запечатал. Аккуратно вывел адрес и отложил на угол стола, поверх небольшой стопки других писем, ожидающих отправки наутро. Машинально потянулся, чтобы закрыть чернильницу, и рассмеялся сам над собой – она и так была закрыта. Кондитер уже с неделю пользовался новеньким самопишущим пером, выписанным из Люндевика. А старые привычки остались…

Убрав бумагу и перо на место, Карэле встал и подошёл к распахнутому окну. Уселся, опираясь спиной о раму. Поставил одну ногу на подоконник, покачивая второй. Носок щёгольского ботинка легонько задевал пол мансарды.

Внизу изредка раздавались шаги прохожих. Карэле знал, что они поглядывают на силуэт в окне с неодобрением. Мнение горожан Пата было однозначно: известному кондитеру не подобает торчать по ночам на чердачном подоконнике, как какому-нибудь нищему поэту. Забавные люди…

Карэле думал о будущем, в котором на смену маленьким уютным кондитерским придут шумные шоколадные фабрики из камня и стали. Этот Марек Семенек не верит, что в шоколад нужно вкладывать душу. Как и в любое дело, которое ты делаешь, если делаешь его по-настоящему. Но что, если он вложил свою душу в саму фабрику? В свои любимые механизмы, способные работать без участия человека?

А если так, то будет ли результат одинаковым? Хватит ли одной человеческой души на огромную, шумную фабрику, на бесконечную горячую реку сваренного машинами шоколада?

– В конце концов, время покажет, – Карэле закинул голову, любуясь летними звёздами.

Тихонько скрипнули цепи: скелет, подвешенный к потолку, перевернулся, устраиваясь поудобнее.

*

– Если позволите, госпожа Алли… – несмело сказала Сейли и замолкла, сосредоточенно складывая снятое с кровати бельё.

– В чём дело, девочка? – подняла на неё глаза хозяйка, наводящая перед сном порядок на туалетном столике.

– Это насчёт господина Венсана, – горничная вконец смутилась. – Он на меня так странно смотрит…

Алли с улыбкой покачала головой.

– Венсан не позволит себе лишнего, да ещё и в отношении такой молоденькой девчушки, как ты. Я думаю, это профессиональный интерес. В конце концов, он известный оккультист, астролог, таролог… Он с первого дня почувствовал в тебе кровь Сумеречного Народца, хотя и не понял, в чём дело. Видимо, эта загадка его и привлекает. Венсан у меня ничего не спрашивал, потому что любит решать такие задачки самостоятельно. Но, если хочешь, я могу с ним поговорить.

– Ох, нет, госпожа Алли, лучше не надо!

Взметнувшаяся над кроватью чистая простыня скрыла зардевшуюся Сейли от глаз хозяйки. В комнате запахло лавандой.

– А ещё он спрашивал, когда я родилась, – пожаловалась девушка, тщательно расправляя складки.

– Просил назвать время и место? – уточнила Алли.

– Нет, только день.

– Ну, тогда ничего страшного. Такие вещи он спрашивает у всех подряд. Хочет понять, к какому знаку Зодиака ты относишься – у астрологов всегда только это на уме. Вот если он попросит назвать время с точностью до минуты, тогда можешь начинать беспокоиться. Значит, он собирается составить твою натальную карту, а это дело сложное, ради кого попало им не занимаются.

– Конечно, я понимаю, – тихо сказала Сейли, натягивая наволочку на подушку. Алли показалось, что в её голосе проскользнула нотка разочарования.

*

Два дня спустя поздние летние сумерки застали Марека Семенека в тихом переулке позади кондитерской Карэле. Его карманы оттягивали мешочки с золотом. В левом кармане, под мешочками, лежала смятая записка, написанная торопливым, неровным почерком. «У заднего входа кондитерской, в девять», – гласила она. И нахально добавляла: «Восемьсот ренов».

Сумма, что и говорить, немаленькая. Но надежда на будущие прибыли всё-таки победила жадность. И потом, Семенек действительно вложил в фабрику душу. Мысль о том, что сверкающие, идеальные механизмы станут делать шоколад по неидеальному рецепту, погружала его в тоску. Он окинул мысленным взором машины, застывшие в нетерпеливом ожидании, и его сердце дрогнуло. «Достану для вас самый лучший рецепт, дорогие мои», – пообещал он.

Наконец скрипнула калитка в заборе. В переулок выскользнула Юта, озираясь по сторонам.

– Сюда! – прошептал фабрикант.

Девушка на цыпочках подошла к нему.

– Принесли? – поинтересовалась она.

– Само собой. А рецепт?

– Вот, – Юта вынула из кармана аккуратно сложенный вчетверо лист. – Можете проверить.

Семенек зажёг спичку и при её свете увидел ровные строки, выведенные изящным почерком Карэле. Танцующий огонёк выхватил из темноты фразы, от которых у фабриканта запела душа: «обжаривать какао-бобы три с половиной минуты», «добавить две меры самой мелкой сахарной пудры», «вымешивать до густоты»…

– Давай, давай скорее сюда! – он отшвырнул погасшую спичку. – Вот твои деньги!

Мешочки перекочевали в карманы платья Юты, изрядно оттянув их вниз. Девушка молча кивнула и скрылась за калиткой, оставив Марека Семенека, прижимающего к груди вожделенный рецепт, в тёмном переулке.

*

Карэле торжествующе улыбнулся.

– Значит, моя догадка была верной! – сказал он.

– Вполне, – кивнул Венсан. – Честно сказать, от Альбина Малледи я такого не ожидал. Хорошо хоть, никаких дополнительных сюрпризов, вроде самоубийства в открытом море, мне не предстоит.

– И это меня весьма радует. Стало быть, теперь у тебя есть два пути, чтобы избежать дальнейшего расследования дела. Либо вернуть ключ – естественно, с надлежащими мерами предосторожности, – либо заплатить за него.

– Каким образом? Разве полиция не отыщет человека, который это сделает? То есть,меня?

– Ты явно недооцениваешь мои логические способности, – укоризненно покачал головой Карэле. – Мой план таков: ты отправишься в любой другой город или, как собирался, за границу, где постараешься попасть в центр внимания общества. Как насчёт публичной лекции, например? А в этот же день из Даммленда, который находится крайне далеко от твоего маршрута, будет оправлена ценная посылка. Или банковский перевод от неизвестного доброжелателя, на выбор. Я списался с одним своим знакомым из этой страны, который в состоянии оказать мне такую услугу. Курьер, которого я отправлю к нему, человек проверенный. У тебя будет надёжное алиби.

– Спасибо, Карэле, – с чувством сказал Венсан. – Ты гений.

– Разумеется, – кондитер рассмеялся, хлопнув ладонями по столу. – Что ты выберешь?

– Знаешь, судя по всему, мне этот ключ особого счастья не принесёт. Может, дело в том, что я всегда недолюбливал Гауэра? Как ни крути, всё равно он шарлатан, хоть ему и достался настоящий магический инструмент.

– То есть ты решил вернуть ключ антиквару?

– Ну уж нет, – мотнул головой Венсан, – кто знает, в какие руки он потом попадёт? Я хочу подарить его Алли. Так будет лучше всего.

Карэле нахмурился.

– Извини, но подарки такой стоимости могу делать моей жене только я сам. К тому же в этом случае у тебя просто не останется денег на поездку.

– Зато я буду спокоен, а Алли счастлива, – упрямо сказал Венсан. – Ты слишком старомоден, Карэле.