– Влад… – охнула женщина, щеки её залил румянец.

По лицу Влада пробежала улыбка, беззаботная, открытая, такая появляется только при встрече старого, доброго друга. Светик-Семицветик!

– Владок, – прошептала Светка. – Владок-холодок… – Женщина больше никуда не спешила. – Влад, – вдруг рассмеялась она, – откуда ты взялся?

Влад дернул плечом, и правда, откуда он взялся на этой дороге, в тот самый момент, когда шальная Светка, с которой они не виделись тысячу лет, чуть ли не бросилась под колеса его драндулета?

– Мы… переехали сюда… в прошлом году, – споткнулся на «мы» Влад.

– Значит, мы соседи. – Светка сделала вид, что не заметила эту маленькую заминку. – Соседи! Как в детстве! Помнишь, по батареям перестукивались?

– Один раз – жду во дворе! Два – шухер, предки дома! – скороговоркой выпалил Влад, так, как будто использовал позывной только вчера.

– А кого-нибудь из наших видел? – Светка поправила воротник платья.

– Да нет, растерял всех, а ты?

Светка отрицательно покачала головой.

– Ну а сама как? Какая же ты была тогда… недосягаемая…

– Ага, недосягаемая, – засмеялась Светка, как будто что-то вспомнив, посмотрела на него долго, тягуче и опять стала серьезной.

– Ну, а сейчас как? – не сводил с нее глаз Влад. Бывают случаи, когда, задавая подобный вопрос, меньше всего хочешь услышать в ответ что-то приятное.

– Сейчас? Как у всех, – поняла его Светка. Надо же, столько лет прошло, а она, как прежде, его понимала. – Занудный быт… Скуко-ота-а-а… – протянула женщина, блеснув до невозможности синими глазами.

Прозвенел телефон, Влад нехотя полез в карман пиджака.

– Да, – сухо ответил он. – Сегодня задержусь, прилетел заказчик из Читы, – и, больше не вдаваясь в подробности, отключился.

Сидящая рядом Светка улыбнулась – «не все в порядке в Датском королевстве».

Влад закинул телефон в бардачок. Больше им никто не мешал.

Спустя неделю Влад съехал с шоссе на повторитель, неторопливо проехал мимо рынка. Рядом сидела она, ездить быстро она не любила. Все новости были напичканы авариями и несчастными случаями, зачем подвергать свою жизнь лишней опасности? Неразумно… Вообще, она была очень разумная и деловая, Влад с тоской посмотрел на мелькающие лица прохожих. Сейчас каждая вторая была такая. Деловая, уверенная, всезнающая…

«Что это? Издержки времени? А может, мы сами делаем их такими?» – подумал Влад.

– Что молчишь? – повысила голос она. – Влад, я с тобой разговариваю!

– Извини, – сухо ответил он. – Что ты сказала?

– Я говорю об участке, у наших у всех дачи… в ближайшем Замкадье! – На последнем слове было сделано ударение.

Влад прекрасно понимал, зачем она это делала, никакая дача им в ближайшее время не светит, во всяком случае – пока не будут окончательно зализаны раны от ремонта, и ей это известно, как никому.

– А зачем? – после некоторой паузы спросил он. – Для кого? Детей у нас нет… – Это был удар ниже пояса, но Владу было не жаль сидящую рядом женщину, как ей было когда-то не жаль его и его семью, в которой только что родился ребенок, тогда, наверно, можно было еще что-то исправить, если бы не её железная хватка… и потрясающая предприимчивость…

– Подлец, – отвернувшись, с силой выдохнула она. – Какой же ты подлец!

Еле накрапывал дождь, редкие капли упали на лобовое стекло, замелькали дворники. Дождь постепенно набирал силу, по асфальту текли бурлящие реки, прохожие разбегались в поисках укрытия, окна в машине стали запотевать, Влад направил струи воздуха на лобовое стекло. На стекле, с её стороны, стал отчетливо виден след: два пятна, одно – почти идеально ровное, второе – чуть смазанное.

«Ступня, – безошибочно определил Влад. – Светик-Семицветик».

Неподвижная фигура так и сидела отвернувшись, еще вчера он бы, наверно, испугался, стал судорожно перебирать в голове отмазки, строить версии, только бы пустить следствие по ложному следу… Она ведь очень любила вести следствие. Влад вдруг подумал о том, что такие, как она, наверное, были незаменимы где-нибудь в Гестапо или застенках НКВД…

Влад стал набирать скорость, ему вдруг захотелось, чтобы она наконец повернулась и всё увидела… Крутанув ручку магнитолы, он усилил звук.

– Спятил?! – взвизгнула женщина, ястребиный профиль повернулся к нему и застыл, она заметила след. Влад окаменел.

Женщина открыла рот, шипение вот-вот должно было сорваться с тонких губ:

– Останови у магазина, я забыла купить йогурт. – Губы сложились в узкую линию. Она ликовала!

На деревьях зажглись огни, бесстрашный Прометей уже добыл огонь и возвращался к людям, на перекрестке Влад перестроился и повернул к магазину, купить йогурт…

Лизавета Николаевна встала спозаранку, но назвать себя жаворонком язык уже не поворачивался, какой там! Старость – не радость, всю ночь что спала, что не спала, а в пять утра хоть глаз коли. Всю свою жизнь старушка мечтала спать меньше, Наполеон, говорят, спал по четыре часа, потом влезал на своего Маренго и враз пол-Европы истаптывал, и что её три горы белья в сравнении с его походами?! Но теперь даже горы остались в прошлом, Лизавета Николаевна вела жизнь почти незаметную.

Не дала ей завянуть новая приятельница Евдокия Семеновна Косточкина. Женщины знали друг дружку не очень давно, лет пять как: схлестнулись по делам подъездным. С незапамятный времен Лизавета Николаевна занимала пост главной по подъезду, пост этот, надо сказать, её тяготил, требовал качеств, ей неприсущих: уверенности, напористости, решительности – так, чтоб тебе слово, а ты десять! Тебе в бровь, а ты в глаз! Лизавета Николаевна еле-еле тянула лямку, и только из уверенности, что больше некому: народ в доме сплошь занятой, таким не до лампочек в подъезде. Вскоре она начала выбиваться из сил, несколько раз слезно просила снять её с занимаемой должности, и тут, как по волшебству, нарисовалась Евдокия Семеновна, которая переехала к ним из Мытищ.

Лёд и пламень! Такова в двух словах была эта парочка. Евдокия Семеновна как-то разом выбила пять ведер краски, выкрасила в зелёненький цвет подъезд, вмиг приструнила шпану, и, кажется, даже подъездные кошки теперь не выходили на прогулку без её ведома. Лизавета Николаевна с облегчением выдохнула, но рано! Могло ли ей тогда прийти в голову, что в ведение Евдокии Семеновны попадут не только двенадцать этажей подъезда, холл, консьержка, два лифта и мусоропровод, но и она – собственной персоной. Евдокия Семеновна была из тех женщин, которые любили и умели брать на себя ответственность, в особенности если видели, что кто-то в этом нуждается. Лизавета Николаевна к такому повороту была не готова, но её никто и не спрашивал, ей осталось одно – довериться судьбе, как щепке, попавшей в пучину… Но какие бы испытания ни выпали на долю щепки, сейчас, после пяти лет знакомства, Лизавета Николаевна должна была признаться – именно с появлением Евдокии Семеновны у нее началась самая настоящая жизнь, а не откинутая через марлечку кашица, когда из развлечений остается только поход в поликлинику и выклянчивание пятого за год УЗИ.

Лизавета Николаевна натянула на макушку вязаную беретку, влезла в чистенькое пальтишко. Вообще, когда они шли на дело, Евдокия Семеновна требовала, чтобы подруга одевалась с особой тщательностью, важно было создать впечатление благонадежных, а не каких-нибудь сИрот, выкинутых детьми на улицу. Кстати, между старушками был также уговор: если заметут одну, другую за собой не тянуть. Одна должна остаться на воле – будет кому передачки носить, письма писать, всё не детей просить, у них и без того дел по горло. Лизавета Николаевна повесила на плечо маленькую сумочку с блестящим ремешком и двинулась в путь. Подруга жила этажом ниже, но старушки друг за другом не заходили и у подъезда не встречались, каждая следовала до места по своему маршруту.

Супермаркет «Продуктовый рай» находился в трех остановках от дома.