Смех Пеллегрини напоминает звонкий стук жемчужин. Не в силах остановиться, она садится рядом с Миели и прикрывает глаза ладонью.

— Конечно, — отвечает богиня, вытирая слезы. — Ах, мой Жан, ты опять меня провел.

Миели ловит себя на мыслях о воре. Как бы она ни относилась к его смерти, все перекрывает тоска по «Перхонен», но, несмотря на различия, они неплохо работали вместе, и порой она его понимала. Почти. Мысль о том, что он мог погибнуть вместе с «Перхонен» или попасть в лапы Чена, усугубляет ее боль.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает она.

— Теперь это не имеет значения, дорогая. Важно то, что ты абсолютно права. Большая Игра каким-то образом перехитрила бедного, сверхсамоуверенного Матчека. Они заставили его поверить, что он завладел камнем Каминари. А это означает, что камень у них.

Пеллегрини прикасается к щеке Миели, ее кольцо холодит старый шрам.

— Моя дорогая красавица Миели, мы обе по-прежнему можем заполучить все, что хотим, и даже больше. Но сначала тебе придется принять свое наследие. Ты должна стать частью Большой Игры зоку.

Глава шестая

ВОР И АРСЕНАЛ

— И так, полковник, что ты об этом думаешь? Грандиозная идея, не так ли?

Барбикен лучезарно улыбается, а я покачиваю портвейн в бокале в такт своим мыслям.

Я щурюсь, глядя на термоядерную вспышку, после которой на истерзанной поверхности Япета образуется новый кратер. Дети и спички. Эта мысль дает мне ниточку, и дилемма неожиданно разрешается.

Я улыбаюсь Барбикену.

— Согласен! Твоя объективность и искренность восхищает меня и моих друзей. Если позволишь, я ненадолго выйду за пределы Круга и посоветуюсь с ними по поводу изменений в сделке.

Старейшина зоку кивает, отчего его цилиндр энергично покачивается.

— Естественно!

Он машет рукой в сторону серебристой границы Круга.

Я допиваю портвейн, вежливо киваю Чеховой и переступаю черту.

Резкое освобождение от замков Шредера, замыкающих Круг, вызывает головокружение. В поле зрения появляется интерфейс спаймскейиа. В тот же момент исчезает иллюзия гостиной. Я оказываюсь в безликой белой трубе, созданной из интеллектуальной материи и заполненной инертным утилитарным туманом, похожим на цветочную пыльцу.

Я сразу же ускоряю свое внутреннее время до максимума, приемлемого для моего дешевого синтбиотического тела. За спиной, в окружении викторианской мебели, дерева и бронзы, Барбикен и Чехова застывают, словно статуи. Еще одна приятная неожиданность: члены Ганклуба слишком хорошо воспитаны, чтобы выйти из Круга следом за мной.

Из наплечной сумки я достаю яйцо из компьютрониума. Оно тяжелое, холодное и очень красивое, словно снесено одной из птиц Фаберже. Глядя на рисунок в стиле модерн, легко забыть о сложной системе теплоотвода и миниатюрном до уровня атомов вычислительном устройстве внутри. На одно только это яйцо ушла большая часть моих доходов от транспортной пирамиды, но без него я не смог бы поддерживать вир книжной лавки и сохранять информацию Сирра. Перед тем как доставить реконструированную пулю Вана в Ганклуб, я тщательно стер с нее все следы.

Мысленным приказом я открываю через яйцо кват-канал.

Матчек?

Ответ поступает через несколько секунд.

Да?

Помнишь, ты говорил, что хотел бы помочь Миели?

Долгая пауза.

Это было так давно. Но я помню.

Его голос изменился... Стал старше? У Ауна странное представление о времени. Интересно, сколько лет прошло в вире?

Ты еще можешь ей помочь, говорю я.

Скажи, что именно я должен сделать?

Кват доносит эхо такого сильного воодушевления, что у меня сводит зубы.

Несколько мгновений я молчу в нерешительности. Может, лучше просто сократить потери до минимума, сбежать отсюда, а потом отыскать другой путь? Нельзя втягивать в это дело Матчека. Какое я имею на это право?

Я встряхиваю головой. Надо спешить, и другого выхода у меня нет.

Хорошо, Матчек. Слушай меня внимательно. Запоминай и точно выполняй мои указания.

Я формирую сложную мысль, накладываю ее на изображение скаймскейпа и отсылаю Матчеку. Он с энтузиазмом принимает послание.

Затем я проверяю статус ядерных боеголовок, проданных юнцам зоку под видом детализированных копий Царь-бомбы. Любой не слишком внимательный проверяющий мог бы принять их за самые большие водородные бомбы, когда-либо изготовленные на Земле, тогда как на самом деле это замаскированные кват-передатчики. В середине у них имеются ионные ловушки, связанные с такими же устройствами в нуле Вана, а сложный состав слоев дейтерия и трития создан таким образом, чтобы послать тщательно смодулированный нейтринный сигнал, способный пройти сквозь световые годы свинца — или хотя бы сквозь стены Арсенала Ганклуба.

Несколько Царь-бомб, к моей радости, еще не использованы, хотя термоядерная война уже в полном разгаре. Я вижу, как Матчек запускает кват-линию в одну из бомб, словно джинна в бутылку. Я даю себе клятву загладить свою вину перед мальчиком, а потом молюсь всем воровским богам, чтобы они дали мне сил вынести тяжесть всех моих обещаний.

В противном случае нас ждет эпический провал, как любят выражаться зоку.

— Мы будем счастливы принять ваше предложение, — говорю я Барбикену по возвращении в Круг, — однако...

— Что такое?

Я с сомнением смотрю на старейшину зоку.

— Не могли бы вы в ответ оказать мне одну услугу? Мне бы очень хотелось сопровождать вас и посмотреть знаменитый Арсенал. Может, я и дезертир, но я все еще солдат и люблю инструменты своего ремесла.

— Конечно, почему нет! — восклицает Барбикен. — Это наименьшее, что мы можем для тебя сделать.

Чехова разочарована. Я уверен, что ей не терпится принять истинный облик и покончить с этим делом. Но это было бы невежливо: Круг создан Барбикеном, и, покинув его, она потеряла бы лицо — и сцепленность. Я приветливо ей улыбаюсь, она сердито хмурится.

В кратере Торжис, где-то над Британскими островами, вспыхивает особенно мощный взрыв.

— Это Царь-бомба? — спрашиваю я.

Матчек, воспользовавшись сцепленностью и нейтринным потоком, переместился в Арсенал, в тело, заключенное внутри пули Вана.

— Клянусь Юпитером, ты прав! — отвечает Барбикен. — Какой ты сообразительный! Чехова, дорогая, перед нами настоящий ценитель древнего оружия! Ты должен осмотреть Арсенал! — Внезапно он хмурится. — Вот только спектр немного не соответствует норме. Ладно, значит, юнцам еще надо кое-чему поучиться! — Он энергично подталкивает меня массивной рукой-оружием. — Это все не важно. Там, куда мы отправимся, есть на что посмотреть!

От орбитального кольца перед нами отходит золотистый отросток, обвивающий поверхность Япета и уходящий за крутой горизонт, отчего спутник немного напоминает орех. Само кольцо представляет собой поток магнитных частиц, заключенных в трубу и разгоняемых электромагнитными полями до невероятной скорости, — другими словами, это гигантская кольцевая пушка. Отклонение части потока к принимающей станции на поверхности создает нечто вроде железнодорожной ветки. Поезд устремляется вниз, скользя между гигантским желтоватым глазом Сатурна и догорающими ядерными пожарами детской войны, а мы тем временем допиваем портвейн.

Арсенал Ганклуба зоку.

Это целая серия залов, расположенных под внушительным экваториальным хребтом Япета, включающим в себя самые значительные вершины во всей Солнечной системе. Некоторые залы протянулись на десятки километров, хотя в странном зеленовато-голубом освещении точные размеры определить трудно. Вопреки ожиданиям, стены здесь не из камня, они выглядят как свернутая в цилиндр небесная голубизна и почему-то сильно раздражают глаза. На этом веществе нет ни единой тени, возможно, это какая-то псевдоматерия, пикотехническая новинка, более прочная, чем все, что состоит из атомов.