Однако любимчик Азазеля оказался патологически наглым глупцом, издевательски ответив, «Как вам будет угодно, господин Михаэлис!», он швырнул юного графа прочь, да с такой силой, что тот непременно разбился бы насмерть, ударившись об стену.

Поймать господина Себастьян уже не успевал, но все же предпринял отчаянную попытку спасти драгоценную жизнь своего подопечного. Структура кафельной плитки изменилось, на миг преобразовавшись в стеганый войлок, которым обивают стены камер для душевнобольных. Опыт знакомства с Бедлемским госпиталем помог демону-дворецкому мгновенно найти выход из критической ситуации.

Но удар все равно оказался слишком сильным, хрупкое тело мальчика обмякло и упало на залитый водой пол. Лицо сделалось совсем бледным, из носа и рта потекла кровь, расползаясь на мокром кафеле алым пятном. И все же он был жив.

Буквально дрожа от гнева и напряжения, Себастьян выдохнул набранный в легкие воздух, и тут ему на глаза попалась плеть, валявшаяся в кровавой воде. Это стало последней каплей.

Тем временем ухмылка исчезла с губ молодого выскочки, верно оценив настроение старшего коллеги, он молниеносно рванулся к окну.

Не говоря ни слова, Михаэлис бросился за ним, выпуская длинные когти и обнажая клыки. Ему хотелось порвать щенка на сотню кровавых ошметков, но так, чтобы тот успел ощутить весь ужас окончательной смерти. И как можно больше боли. Этьена он схватил уже на подоконнике и рывком вернул в помещение.

— Я обо всем доложу Азазелю! – зло воскликнул молодой демон. – Вы со своим любимчиком привлекли жнецов! Почти сорвали мне проект многолетнего проклятья! Я готовил его целых полгода!

— Наглость и глупость – губительное сочетание качеств… – ледяным тоном процедил сквозь зубы Себастьян и, схватив противника за горло, поднял над полом.

— Ты пожалеешь об этом, Михаэлис! – заорал Этьен, когда увидел собственную плеть в свободной руке старшего демона.

Но в следующую секунду Себастьян зашипел от боли, нечто острое вошло ему под левое ребро, чудом миновав сердце.

Резким движением сломав позвонки противника, Михаэлис бросил его на пол и выдернул из себя кинжал. Это оказалось особое оружие, очевидно, зачарованное самим Азазелем. Острая боль пронзала грудь демона, а рот наполнился густой кровью. Себастьян невольно поморщился и плотно сжал зубы, его ярость только усилилась. Но, прежде чем он собрался вновь схватить Бронтэ, тот уже успел подняться на ноги.

Противно хрустнули встающие на место кости, а затем за спиной фаворита Азазеля раскрылись большие кожистые крылья – тело Этьена стремительно менялось, принимая демонический облик.

Себастьян криво усмехнулся. Этот сопляк бросал вызов, демону второго ранга, рассчитывая неизвестно на что. Хотя, возможно, он просто хотел спасти свою шкуру, однако допустить этого Михаэлис теперь не мог.

Даже, несмотря на ранение, Себастьяну потребовалось всего пару секунд, чтобы превратиться в могущественное создание мрака во всей красе. Для Бронтэ это явилось неожиданностью, и он вновь совершил попытку сбежать, но был настигнут одним молниеносным броском. Острые когти впились в спину юного демона, разрывая плоть, и тонкие перепонки крыльев. Этьен издал громкий вопль, больше похожий на крик раненого животного, затем рванулся вперед и, чудом освободившись, прыгнул на потолок душевой. Себастьян тотчас последовал за ним, он уже почувствовал кровь врага на своих губах и теперь полностью отдался низменным инстинктам, которые приказывали лишь одно – убить соперника!

Битва двух исчадий ада, со скрежетом цеплявшихся когтями за потолок, подобно гигантским летучим мышам, могла бы свести с ума любого смертного, который случайно стал бы свидетелем этого жуткого зрелища. На каждый удар и укус юного фаворита Азазеля Михаэлис отвечал десятком, терзая когтями и зубами тело противника так, что оно превращалось в сплошную рану. Черным клубком, с криками и скрежетом когтей они метались по душевой, разбивая кафель и оставляя повсюду кровавые кляксы.

Не прошло и пары минут, как Этьен понял, что силы не равны и взмолился о пощаде:

— Хватит! Я ничего вам не сделал! – кричал он, пытаясь прорваться к окну. – Душа вашего раба цела и невредима, забирайте ее в Междумирье и наслаждайтесь!

— Ты посягнул на мою собственность. Нарушил приказ Азазеля. – прохрипел в ответ Михаэлис. – За подобную наглость я имел право наказать тебя, причинив адские муки, но все это было до того, как ты попытался меня убить.

При этих словах он вновь бросился на израненного врага и, зажав его в смертельной хватке, сломал обе руки, выворачивая из суставов, словно разрывал жареного цыпленка.

Дикие вопли огласили душевую, но Себастьян уже позаботился, чтобы их никто не услышал. Превращая тело Бронтэ в бесформенный кусок окровавленной плоти, он кинул быстрый взгляд на хрупкую фигурку мальчика, недвижно лежавшую на мокром полу. Только благодаря связывающей их печати, Михаэлис еще мог слышать слабое биение детского сердца.

Несмотря на горячее желание прикончить поверженного противника, Себастьян все же сдержался. Убивать фаворита Азазеля было слишком опасно, но и оставлять эту тварь в живых он тоже не собирался. Сбросив на пол полуживую жертву, Михаэлис спрыгнул следом и двумя точными движениями раздробил Бронтэ бедренные кости. Тот был уже настолько слаб, что даже не вскрикнул от боли, лишь издал слабое шипение.

Себастьян с отвращением искривил окровавленные губы, затем схватил изуродованное тело врага за шиворот и вышвырнул в окно.

Осколки разбитого стекла полетели вниз следом за поверженным демоном. Принимая человеческий облик, Михаэлис выглянул во двор и злорадно усмехнулся. К беспомощно дергающемуся на земле любимчику Азазеля уже спешили жнецы. Еще несколько секунд и из-под вонзенного точно в сердце лезвия секатора Уильяма Спирса вырвался вихрь пленки. Теперь гибель Этьена Бронтэ является заслугой жнецов, а они вряд ли станут вписывать в отчет, что полумертвый демон свалился им на голову.

Окончательно приняв облик образцового дворецкого, если не считать нескольких еще не до конца затянувшихся ран, Себастьян поспешил к своему господину. Мальчик был едва жив: присев на корточки и прикоснувшись рукой к его горячему лбу, Михаэлис сразу почувствовал внутричерепное кровотечение. Медлить нельзя было ни секунды.

Но самое худшее, что сил у демона осталось совсем мало. Он недавно получил ранение от косы смерти, много использовал магию, излечил многочисленные травмы профессора Грина, а теперь еще и сразился с другим демоном, поразившим его зачарованным кинжалом Азазеля. И все же, Себастьян собрал всю оставшуюся энергию и приступил к лечению юного господина.

Закрыв глаза, дворецкий подложил левую ладонь под затылок графа, а правой накрыл бледный как мел лоб. Первым делом Себастьян остановил кровотечение, затем ясно представил, как набухшие гематомы твердеют, собираясь вместе в теменной области. Теперь осталось самое сложное, расщепить живую плоть на молекулы и извлечь кровяные сгустки из головы мальчика.

Себастьян открыл горящие малиновым светом глаза и взглянул на безжизненное тело своего подопечного. Голод буквально сдавливал внутренности демона, ощущаясь сильнее с каждой секундой, внезапно перед его взором ярким светом вспыхнула печать раба на принадлежащей ему душе. Какой же притягательной казалась сейчас ее неповторимая мерцающая синева! Несмотря на все, после убийства Флика душа графа вновь восхищала своим совершенством, пробуждая животный аппетит. Демон жадно облизал пересохшие губы. Печать манила его, все мысли и чувства отошли на второй план, уступив место всепоглощающему желанию насытиться. Прямо сейчас!

— Се-бастьян… – вдруг, едва слышно, прошептал мальчик, с трудом разлепив влажные ресницы.

Его большие синие глаза выражали полное доверие, глядя в искаженное голодом лицо дьявольского слуги.

— Мне плохо… – чуть громче добавил Сиэль, – Тошнит, и я… не чувствую ног. Себастьян, помоги…