– Что ты собираешься делать?! – Громко и нарочито взволнованно воскликнул Сергей, стараясь привлечь внимание Симонова к себе, чтобы дать вампиру еще немного времени. – Ты ведь не станешь просто так издеваться над беззащитным человеком?

– А я и не собираюсь издеваться над «человеком». – Язвительно выделив интонацией последнее слово, ответил Кирилл и, сделав шаг, поднес раскаленный крест к лицу пленника.

Стас отпрянул назад, стараясь отстраниться как можно дальше, насколько только позволила цепь.

Симонов злорадно усмехнулся, удовлетворенный его реакцией.

– Для начала, тварь, я лишу тебя твоего смазливого личика, подправив его раскаленным серебром. Следы от таких ожогов не исчезнут в течение нескольких дней. Я тебе даже зеркало принесу, чтоб ты смог оценить! – Он еще ближе поднес крест к лицу Тотского, заглядывая ему прямо в глаза.

Стас тоже смотрел на него, пристально, не мигая. Их взгляды встретились, и с лица Симонова мгновенно сошла краска. Он отступил назад, пальцы задрожали, разжались, крест с глухим звоном упал на пол.

Было заметно, что Кирилл пытается бороться, но дрожащая рука все равно потянулась к столу и судорожно вцепилась в рукоятку ножа. Сергей с ужасом наблюдал, как не в силах оторвать взгляд от голубых глаз вампира, его бывший друг все ближе подносит лезвие к своему горлу. Искаженное дикой гримасой лицо покрыла испарина, рот искривился в оскале, крепкие мышцы на руке напряглись. Кирилл явно обладал незаурядной силой воли, и все же в этом поединке преимущество было на стороне хрупкого пленника.

На побледневших, пересохших губах вампира появилась едва заметная торжествующая улыбка, когда серебреное острие достигло цели, и за ворот мантии побежала тонкая алая струйка.

Пораженный этим зрелищем, Донцов уже хотел зажмуриться, чтобы не видеть жуткого финала. Но внезапно Кирилл очнулся, словно разбуженный болью, затуманенный взгляд прояснился.

– Ну, уж нет, тварь! – Гневно взревел он и рванулся к стене, на которой было много непонятных приборов.

Сергей оторопел, а в глазах Стаса промелькнуло изумление, мгновенно сменившееся страхом. Еще секунда и комнату озарил пронзительный белый свет ультрафиолетовой лампы.

Вампир вздрогнул и болезненно зажмурился. Симонов вдавил пальцем еще какую-то кнопку и поехавшая вверх цепь, заставила пленника подняться на мыски.

– Убью, мразь! – Хрипло гаркнул Кирилл, он был просто в бешенстве.

Тотский дернулся, громко вскрикнул и зашелся кашлем, когда кулак главы братства нанес ему сокрушительный удар в живот. Затем Симонов схватил задыхающегося пленника за волосы и, оттянув назад голову, приставил нож к горлу.

– Здохни, сученыш! – Казалось, острое лезвие способно без труда рассечь сухожилия и отделить голову.

– Кирилл, нет!!! – Что было сил, крикнул Сергей. – Остановись!

В эту секунду в его голове пронеслась мысль: «если Стас погибнет сейчас, окажется, что Кира пожертвовала жизнью напрасно». Допустить такого он не мог.

Но Симонов, к его удивлению, сразу выпустил волосы пленника и опустил нож.

Стас повис на цепях, с хрипом хватая ртом воздух и не в силах сдержать нервную дрожь, на его лбу выступили крупные капельки пота.

– Спасибо, брат. – Переведя дыхание, с улыбкой произнес глава братства. – Если бы не ты, я бы сейчас лишил себя удовольствия, которого ждал столько лет! Нельзя было допустить, чтобы этот упырь отделался такой легкой смертью.

Донцов содрогнулся, с ужасом понимая, что только что обрек напарника на жуткую участь, уж лучше бы было позволить ему умереть без мучений.

Кирилл взял со стола все ту же плеть, а затем потянулся к какому-то странному прибору.

– Перед использованием мы опрыскиваем хвосты нитратом серебра, это не позволяет ранам тварей быстро затягиваться и каждый новый удар приумножает их боль. – Любовно обрабатывая орудие пытки, пояснил он.

Донцов вдруг вспомнил прекрасную Амели и то обещание, которое дал ей вчера. Он понимал, что надежды почти нет, но решил использовать последний шанс:

– Кирилл, не делай этого! – Севшим голосом проговорил он. – Прошу тебя, просто запри Стаса в какой-нибудь камере, пусть сидит. Он еще сможет нам пригодиться. Станем кидать ему крыс и кормить помоями, если захочешь. Поверь, это будет для него даже хуже пыток.

Сергей попытался выдавить дружескую улыбку.

– А я сделаю все, как ты скажешь: стану твоим соратником, вступлю в Братство. Будем вместе охотиться на упырей, все, что захочешь!

Симонов пристально взглянул ему в глаза и вдруг поморщился, словно от отвращения.

– Даже спрашивать не хочу, почему ты так защищаешь эту гнусную тварь. Поишь своей кровью и бережешь, аки красну девицу. – Сквозь зубы процедил он и, харкнув, в очередной раз сплюнул на пол. – Ты словно не видел, что он только что хотел сделать со мной. Почему-то ты не кричал ему «Нет!!!».

Хорошо подумай, на чьей ты стороне, пока будешь созерцать пытку. Я, брат, шутить, не намерен, даже с тобой.

Симонов грозно сдвинул брови и, взяв со стола широкий скотч, решительно шагнул к Сергею.

– А теперь посиди молча. Не твои крики я хочу слушать сегодня ночью.

С этими словами он плотно залепил другу рот, так что теперь тот мог только мычать.

С замиранием сердца Донцов смотрел, как глава братства возвращается к столу, берет в руки плеть, поворачивается к пленнику, который едва успел восстановить дыхание и выпрямиться. Бледное лицо Тотского исказил страх, он уже был не в силах скрывать эмоции.

– Что ты от меня хочешь, Кирилл?! – Срывающимся голосом спросил он. – Я уже признался в несовершенных преступлениях! Что тебе еще нужно?!

Тонкие пальцы вампира дрожали, в глазах стояли выступившие от боли слезы.

Симонов злорадно усмехнулся.

– Чего я от тебя хочу? – Издевательски переспросил он. – Я хочу увидеть, как ты будешь кричать, корчась от невыносимой боли. А затем, глотая собственные слезы умолять меня о пощаде. Твою казнь я буду проводить очень медленно, не спеша, позволяя ощутить весь спектр боли. Моя мать и сестра испытывали душевные страдания, но у тебя, тварь, души нет. Так что придется ограничиться разнообразием физических мук. Ты готов к новым ощущениям?

Стас отшатнулся, едва не потеряв равновесие, его тело уже била дрожь, в широко-раскрытых глазах отразился непередаваемый ужас.

Симонов шагнул к маленькой двери и громко крикнул:

– Давид, иди сюда! Хватит дрыхнуть!

В комнату вернулся заспанный громила и, потянувшись, с тупой улыбкой взглянул на главу братства.

– Я готов, Учитель. Что нужно делать? – Радостно пробубнил он.

– Держи плеть! – Кирилл кинул ему орудие пытки. – Только начинай легонько, в треть силы, чтобы тварь успела сполна насладиться процессом.

Он вновь повернулся к смертельно бледному пленнику и пояснил:

– Я бы с удовольствием сделал это сам, но тогда я не увижу твоего искаженного болью лица.

– Да ты просто больной! Больной садист!!! – В отчаянье выкрикнул Стас.

Симонов удовлетворенно хмыкнул и присел на край стола, намериваясь насладиться зрелищем.

– Ну, давай, Давид, начинай. – Спокойно приказал он. Тотский весь напрягся, учащенно дыша. Он стиснул зубы и крепко сжал кулаки, приготовившись терпеть боль. Не в силах ничем помочь, Сергей с ужасом смотрел на обреченного товарища, он понимал, что главе братства не придется долго ждать его крика.

Громила встал за спиной пленника и, перенеся свой вес на одну ногу, широко размахнулся: плеть мелькнула в воздухе, и в ту же секунду тишину разорвал…. грохот выстрела. С глухим воем Давид повалился на пол, судорожно хватаясь за простреленную лодыжку.

Сергей замер от изумления: на пороге камеры стояла та самая статная темноволосая женщина, которую он видел здесь днем. Она стояла как солдат, расставив ноги на ширину плеч и твердо сжимая в руке пистолет. Ее глаза покраснели и опухли от слез, губы были плотно сжаты, но сейчас она уже не плакала. Еще секунда и женщина шагнула в комнату.