Переводчик и оформитель — Лена Меренкова

Оформление — Наталия Павлова

Перевод подготовлен для группы — https://vk.com/beautiful_translation

Прошло два месяца с моего признания Дексу Форею в любви. Два месяца мы жили вместе, как пара, в его квартире в Сиэтле. Два месяца, как Ребекка Симс присоединилась к нам третьим колесом в шоу. Понятно, что эти два месяца были лучшими в моей жизни.

Но, конечно, не идеальными. Мои отношения с семьей теперь были неловкими — сильнее, чем прежде, а это о многом говорит. Я говорила с родителями раз в две недели, и эти моменты были кошмарными, когда рот не слушается, и ты вдруг выпаливаешь что-то о погоде или недавнем скандале знаменитости, лишь бы разговор не обрывался, лишь бы не было паузы, лишь бы не говорить о слоне в комнате.

Да… кстати о слоне. Я оставила родительский дом, где прожила почти двадцать три года, и решила жить с напарником, Дексом. Родители его ненавидели, потому что я умудрилась влюбиться в него, пока у него была девушка (не судите), и он повел себя гадко, когда я с ним переспала (не судите), и у меня случился выкидыш (тут никак без осуждения). Это не весело, ведь это чуть не разрушило меня, когда меня почти захватил демон, но вы понимаете, почему для моих родителей Декс Форей — враг номер один.

Они не одобряли мою новую жизнь. Я понимала, что они умалчивали, что не спрашивали. Они даже не уточняли, вернусь ли я домой, и это стало проблемой. Для меня. Я хотела, чтобы они переживали. Чтобы что-то говорили, даже если бы они кричали на меня.

Я могла честно поговорить в любой день (даже если только сообщениями) с младшей сестрой. Ада была рада за меня, рада, что с Дексом все хорошо (хоть она часто начинала разговор с «Вы еще вместе? Да? Круто»), но она не говорила мне, что хочет, чтобы я вернулась, хоть просто навестить.

Я боялась. Часть меня хотела вернуться, все уладить, все исправить. Может, если они увидят Декса спустя пару месяцев и в хорошей обстановке, они полюбят его. Увидят его, как видела я. Увидят, как он заботится обо мне. И я хотела увидеть Аду, обнять ее, чтобы она поняла, что не одна против родителей. Но другая часть меня думала, что это было ошибкой — они никогда не откроются ему, и я пожалею. Я могла сделать только хуже.

Мне требовался знак.

— Ай, блин, — выругалась я от боли в запястье. Я посмотрела на крупного бородатого татуировщика, тот хмуро смотрел на меня.

— Старайся не дергаться, — проворчал он, рука в перчатке зависла над моим голым запястьем.

— Почти готово, милая, — сказала Ребекка со своим британским акцентом, похлопав по моей другой руке. — Пара минут. Выглядит отлично.

Я вздохнула и попробовала расслабиться. Я пришла в себя от размышлений. Я была с Ребеккой, лежала на спине в тату-салоне в Сиэтле, на моем запястье рисовали чернилами. Моя первая татуировка. Болело не так, как я представляла, но все еще было неприятно. Не помогало, что она была на чувствительной зоне. Мне повезло, что я выбрала один цвет, а не разные.

О, да, я делала татуировку якоря. Клише, знаю, но это для Декса. Когда он сделал татуировку в мою честь, я решила, что так будет правильно. И он был моим якорем. Когда он дал мне резинку с якорем на острове Дарси, это так много значило для меня. И после всего, что с нами случилось, он оставался моим камнем. И якорь был сексуальнее большого булыжника на коже.

— Он будет так удивлен, — сказала Ребекка, машинка татуировщика загудела снова.

Я стиснула зубы от покалывания.

— Угу. Надеюсь.

Я попросила Ребекку сходить со мной, чтобы не проходить это одной. Я хотела удивить Декса, так что сказала, что мы пошли по девичьим делам. Он точно представил, что мы пошли состязаться в боях подушками, он точно не подумает про татуировку. Я не была любительницей тату — интересы в жизни постоянно менялись, но любовь к Дексу была постоянной, как чернила. Я хотела, чтобы он знал это.

— Готово, — сказал мужчина, убирая иглу. Стало тихо после постоянного гула.

— Правда?

Он хмыкнул и махнул мне сесть. Я медленно села и посмотрела на левое запястье. Крови не было, а я подозревала, что будет, ведь он порой протирал руку тканью. Татуировка была блестящей и припухшей, кожа вокруг покраснела, но выглядело красиво. Просто, но красиво. И я ощутила, как стала круче.

Я посмотрела на Ребекку для одобрения, пока татуировщик перевязывал мою руку. Ее красные губы растянулись в улыбке, глаза сияли. Она выглядела так радостно, что это было даже странно.

— Ему понравится, — сказала она. — Правда-правда. Это будет много для него значить.

Я улыбнулась.

— Хорошо.

Декс знал о моих чувствах к нему. После того, как он чуть не умер у меня на глазах, как я много раз чуть не потеряла его, я сорвалась и часто говорила о любви. Но почему-то порой мне казалось, что Дексу сложно мне поверить. Когда я говорила ему, что люблю его, он обращал это в шутку, типа: «Ты всем парням так говоришь», и я подозревала, что этому есть причина. Я надеялась, что татуировка его успокоит.

Как я и говорила, то были лучшие два месяца в моей жизни, но не идеальные. Сложно ценить происходящее, когда ждешь при этом, что случится что-то плохое.

Я свесила ноги со стола и посмотрела на черную повязку на запястье. Это, мои новые зеленые ботинки и кожаная куртка были слишком жаркими для удивительного теплого мая, но я ощущала себя еще лучше, чем прежде. Хоть я и не могла отогнать плохое предчувствие (не знаю, откуда оно взялось), я набрала вес, пока жила с Дексом. Я могла сколько угодно винить его диету, но он ел хорошо и ходил в спортзал каждый день, так что у него было оправдание. Я знала, что эти килограммы были «счастливыми», как у влюбленных подростков, но это все равно меня тревожило. Декс любил меня и такой, но мне все еще хотелось быть такой, чтобы он мог похвастаться, как его прошлой девушкой. Я потеряла форму, в которой была к Рождеству, и я все время боялась, что наступит день, когда он поймет, что я недостаточно хороша для него.

— Идем, — Ребекка потянула меня за руку к кассе. — Пора тебе домой к своему мужчине, — она прошла к стойке на красных каблуках, покачивая узкими бедрами в юбке-карандаше. Ребекка была моей противоположностью. Они с Эмили расстались, и она лишь теряла вес, хоть это ей и не требовалось.

Не помогало и то, что при последней встрече с Джимми Квоном из Shownet насчет шоу, он заявил, что Ребекка должна быть перед камерой. Он не прогонял меня, по его словам, но две красивые девушки были лучше одной. Ребекка, к счастью, отказалась, сообщив, что она будет менеджером, а ее дни как ведущей закончились с «Крохами с вином». И хотя Ребекка была его подругой, Декс согласился. Иначе я бы его ударила.

После Нового Орлеана мы сделали втроем около пяти шоу. К четвертому шоу — дом с призраками во Флориде — мы нашли свой ритм. Съемка почти не изменилась, но у нас с Дексом появилось расписание, мы подстраивались под Ребекку. Это даже помогло — мы не задерживались в одном месте, успевали посетить больше зон, а еще учились новому. Мы были не просто Перри и Дексом, а помнили, что и Ребекка рассчитывает на нас. А еще Ребекка была не такой как мы. Она редко видела что-то сверхъестественное, и ей было не по себе, когда мы с Дексом пугались или говорили с призраками, а она смотрела в пустоту. К пятой серии — библиотеке с призраком в Юрике — Ребекка решила, что будет рядом, если надо, или помогать со съемками, но призраков оставит нам.

— Интересно, где мы будем снимать дальше, — отметила Ребекка, пока мы шли по улице к ее машине.

Я удивленно посмотрела на нее. Может, она слышала мои мысли. Я все еще умудрялась так делать, даже улавливала порой мысли других людей. Обычно так было с Дексом, но бывало и со случайными людьми. Но Ребекка никогда не получала мысли Перри. Пока что.