Армен подскочил к карете первым, жалостно затрещала срываемая с петель дверь, и он отскочил в сторону. Первый удар получил я, едва устояв на ногах. Ментальный удар был силён и страшен, атаковал не маг, а нечто, но сеньор Ирон отчасти был готов к такому повороту событий. Схватка началась.

Армен не сбежал, как могло показаться, он просто зашёл с другой стороны, разрубив от плеча до пояса слугу сидевшего на запятках. Затрещала вторая дверь.

– О-о-ка…! Не лезь!

Эльфы упрямый народ, она что-то шептала и плела в пальцах, загородив меня своей узкой спиной, и давая время оправиться от удара. Затем О-о-ка…Саана вскрикнула и осела на пожухлую придорожную траву.

– На-а-а!

Армен оказался крепким парнем, заклинание, предназначавшееся мне, маг сидевший с той стороны, разрядил в него. Амулеты…, наёмник знал, с кем столкнётся, знал, но не предупредил заранее.

Клинок широкой абордажной сабли глубоко вошёл в податливую плоть, широкой струёй хлынула алая, как и у всех кровь. Маги они такие же люди как мы, им свойственно жить и умирать. Однако, этот явно не торопился на тот свет. Одной рукой взявшись за лезвие сабли он обломил его прямо в ране и в то же мгновенье молния сорвалась со второй.

– А-а-а-а!

Армен заревел. Ещё тлели опалённые волосы и шипел вытекая из глазницы правый глаз, а наёмник уже кромсал обломком клинка руки и лицо мага. Мгновенья слились в вечность и лишь тогда, словно протрезвев, я бросил взгляд на нечто…, и не смог отвести.

У него не было лица, лишь глаза и капюшон. Человек, мёртвый человек, вот кем было оно. Где-то там, за границей слуха, обречённо звенела сталь, а я остолбенело смотрел в эти глаза.

– Ирон! Ирон! Очнись!

О-о-ка…Саана, да, несомненно она. Как хорошо, что она есть и жива, мне страшно было бы потерять её именно сейчас.

– Да-а?

Мой распухший внезапно язык прилип к нёбу, а руки не желали подняться на уровень груди, и выше, чтобы закрыть глаза от этого пронизывающего до костей взора. Кто-то кричал, пахло горелой плотью….

Я нашёл в себе силы, широкий клинок ткнулся в мёртвую плоть, и продолжал рубить, упрямо отсекая крохотные куски. В голове пылал костёр, выжигая все мысли, желания и вселяя ужас в застывшее испуганным свирестёлом сердце.

Сеньор Ирон не привык трусить, даже в детстве, с коротким самодельным ножом, в неполные тринадцать лет, он выходил против троих, старше и сильнее его. Я не боялся смерти, с тех пор, как похоронил мать и отца, братьев и сестёр….

Мёртвое нечто не желало умирать, хрипел искромсанный на куски маг, не раздавался больше окрест звон стали о сталь, а глаза под капюшоном не желали гаснуть.

О-о-ка…Саана стонала где-то за спиной, получив ментальный удар из-под чёрного капюшона, Армен шатаясь ходил кругами вокруг кареты, ничего не видя и не слыша вокруг. По всему выходило, что приканчивать нечто предстоит мне, а не кому-то ещё…, с этой мыслью я и продолжил начатое.

Глаза мёртвого тела продолжали жечь насквозь, ледяным холодом, а он сам казалось, усмехается, чёрной дырой беззубого рта.

Я рубил, не замечая крови, летящей крупными каплями из носа и ушей, на безумную боль в кипящей голове, ни на его шепчущий смех. Мертвенная плоть поддавалась, медленно, словно нехотя, отделяясь от костей мелкими частицами, и я радовался тому факту, что ещё жив.

– Н-н-на-а-а-а!

Не представляю, как, возможно помощь ему оказали амулеты, болтающиеся на бычьей шее Армена, но он нащупал мёртвое тело, и сабля ударила в неподатливую плоть. Я лишь чуть посторонился, продолжая рубить, шатаясь от усталости и боли, молясь всем богам, которых знал и единому абсолюту Предвышнему.

Мне недоставало сил использовать магию, уже не поднималась рука, когда наконец голова нечто отделилась от тонкой шеи. Я не знал тогда с кем или чем столкнулся и не мог предположить что в будущем эти встречи станут частым явлением.

– Хрендец!

Я бы не делал столь скоропалительных выводов, но возможно Армен был прав. Ментальное давление значительно ослабло, хотя монстр всё ещё пытался приладить голову назад.

– Отойди! Поджигаю!

Склянка с полупрозрачным содержимым полетела вовнутрь, и моментально из кареты ударило очистительное, небесно голубое пламя.

– Так!

Армен зашатался и упал, пламя, пожирающее карету, разгоралось всё сильней и ревело в ночи. Я пытался оттащить наёмника прочь, но руки не слушались, а пальцы бессильно разжимались, хватая лишь воздух.

Когда жар стал нестерпимым, я откатился прочь и потянул за стройную ножку О-о-ка…Сааны. Лёгкое эльфийское тельце поддавалось легче, мне удалось вначале сдвинуть её, а затем и оттащить от огня.

Пламя догорало, сквозь его ленивый треск, мне послышался чей-то мелодичный голосок.

– Ирон! Ирон!

Отлично О-о-ка…Саана очнулась и теперь требует того же от меня…, здоровое желание. Я прислушался к ощущениям. Голова больше не раскалывалась от каждого вдоха, а сердце билось почти в прежнем, нормальном ритме. Разум шептал, пора приходить в сознание и убираться отседова.

– Уходим.

Ноги слушались с трудом и, опираясь на хрупкое девичье плечико масенького эльфа, я похромал к трупу Армена.

– Тебе не к чему, а мне пригодиться.

Сеньор Ирон никогда не был мародёром, он лишь привык с детства прибирать к рукам нужные и полезные вещи…, так легче выжить. Он быстро повзрослел, но привычка из жестокого, голодного детства осталась.

Три малознакомых амулета, говорун, деньги я взял не у него, поворошив саблей в загадочно сверкающих углях, мне удалось вытянуть небольшой дорожный сундучок, набитый золотыми систерциями.

– Ну, пошли же!

И мы однако пошли, неспешно, словно на загородной прогулке, шаркая ногами на каждом шагу, точно два древних старца.

Безумный рассвет застал нас в пути, мокрая от росы трава, мокрые ноги и всполохи раннего, утреннего солнца там, далеко за линией горизонта. Звёзды уже умирали, гаснув, молнии разрезали упругий воздух, а метеоры всё падали и падали прожигая себе путь к земле.

– Красиво!

Да, безумно красиво, так бывает всегда, каждое утро в ночь после полнолуния.

– Загадай желание….

У меня было одно, в этот момент, но сеньор Ирон не суеверен и я пропустил её слова мимо ушей.

Мы поцеловались, но не больше…. Потом был день, двое даже не шли вместе, они просто гуляли, взявшись за руки. Незаметно подкатился развратник вечер, и нарисовалась яркая в своей холодной красоте луна.

Молодая, даже по меркам людей, она была эльфом и оттого казалась ещё моложе.

Милая, хорошая девочка О-о-ка…Саана, образно конечно…, напоминала мне то жёсткий стебель бамбука в лунную ночь, то казалась похожей на тоненькую тростинку, колышущуюся на ветру.

Она не была девочкой в прямом смысле этого слова, но выражение ангельской невинности присущее многом детям всё ещё сохранялось на её строгом лице.

Мы заснули порознь, лишь под утро, когда первые лучи раннего солнца пощекотали мир прохладой, мы прижались друг к другу, но не более….

Не было у нас с ней ничего и на следующий день и на после следующий и следующий за ним…. О-о-ка…Саана считала себя правильной эльфийкой, была помолвлена с кем-то, и оставалась ему верна.

Мне нравилось идти с ней, держа её узкую ладонь в своей руке, всё равно куда, и безразлично как долго. Но ничего не менялось, на мою долю приходились лишь редкие поцелуи, её щебечущий смех и лучезарный блеск милых, загадочных глаз.

Я не знаю, куда мы шли, явно не в замок сеньора Ирона, похоже я просто вёл её к любимому, что бы сдать с рук на руки. Пусть, меня устраивала каждая минута, проведённая с ней вместе.

Так мы шли…. Иногда она принималась колотить меня своими маленькими крепкими кулачками, и тогда я называл её – мой ангел. Она и была для меня ангелом, таким же чистым и таким недоступным. А я оставался мужчиной и потому был сволочью по определению.

– Ты можешь сломать мне жизнь….

Говорила она, в те редкие моменты, когда ей казалось, что она влюблена в меня до безумия. Но помолвка для тёмных эльфов это святое и мы просто шли дальше, никогда не ложась спать вместе. Никогда не делая последнего шага…, шага чтобы стать ещё ближе.