– Зираэль, прошу тебя, – произнес он, осторожно разворачивая ее руку ладонью вверх. – Я стараюсь ради твоего же блага, я пытаюсь защитить тебя, как… Как не смог защитить ее.

– А ты разве пытался? – огрызнулась девушка, вновь попытавшись выпутаться из его хватки.

– О, уверен, о том, как я пытался уберечь ее от столь жестокой судьбы, Эредин тебе не рассказал. Королю это не принесет пользы, а Ястреб не действует, если действо не приносит выгоды ему.

– Отпусти, – шикнула девушка.

Ей не стоило задавать этот вопрос, не стоило провоцировать его, но, что важнее всего – не стоило звать Аваллак’ха в эту комнату. В памяти Цириллы мелькнул недавний момент: Знающий закрыл дверь на ключ, запер ее здесь, внутри, вместе с собой без попытки выбраться. Обессиленную, все еще не пришедшую в себя… Что ему стоит – причинить ей вред? Ведьмачка сделала шаг назад.

Знающий, словно почувствовав ее тревогу, заставил себя вновь выпрямить спину, убрать руки за спину и пристально вглядеться в ее лицо. Бледная, все еще бледная, с яркой полосой шрама, разрезающей чуть впалую щеку, она смотрела на него с явным вопрошанием. Чего ты хочешь от меня, зачем пришел? Зачем ты пришел, если не за обычной отвлекающей беседой?

– Прости меня, Зираэль, я не должен был так поступать. Я сожалею об этом. Видишь ли, за этот день слишком много всего случилось, и я теряю контроль над ситуацией.

– Я знаю, каково это. Терять контроль, – ответила девушка, осторожно повернув голову в сторону небольшого обеденного столика.

Она жестом указала эльфу на крепкий старый стул, дождалась, пока тот проследует к нему и устроится, а после села напротив. Знающий молчал, он не смел рассказывать сам, ждал ее вопросов. Цирилла же подбирала слова, впредь думая о том, что станет говорить. Ей страстно хотелось накричать на него в ответ, повести себя грубо, неблагодарно, но внутренний голос не позволял. Сейчас ей нужно побыть хорошей и воспитанной, сейчас, пока информации у нее нет.

– Ты расскажешь мне, что случилось? Эредин сегодня был… Будто бы немного опечален, – произнесла девушка тихо.

Когда ведьмачка упомянула короля, взгляд Знающего снова изменился. Словно имя Эредина резало ему слух, словно оно мешало, доставляло дискомфорт его ушам, имело неприятный запах. Цири сделала вид, будто не замечает его неприязни и продолжала ждать ответов. Жаль, что у нее не было в руках чашки горячего чая, чтобы как можно скорее спрятать губы за ней.

– О, так он тебе не рассказал? – спросил он, позволяя себе самодовольную ухмылку. – Забавное поведение для правителя, предлагающего такое.

– Нет, не успел все сразу. У нас было мало времени для разговоров, – поделилась девушка, позволив себе эту шпильку.

– Случилось то, Цири, – игнорируя ее выпад с небывалым умением, продолжил гость. – Что твой король озвучил свою абсурдную мысль в самый неподходящий момент, и пересуды захватили не только замок, но и всю столицу. Грядет катастрофа, и что-то серьезное должно случиться, чтобы все разговоры смолкли.

– Пересуды? – спросила девушка, подаваясь вперед.

Она ничего не знала ни о морали в мире Ольх, ни о том, в чем принято исчислять грехи любого уважаемого в обществе эльфа. Все, что Цирилла могла сейчас – догадываться, о чем идет речь. Он объявил о том, что намерен превратить Цириллу в свою королеву, на долгие-долгие годы запереть ее здесь, как свою самую дорогую игрушку? Больше у него не было новостей, способных вызвать в обществе столь глубокий раскол. Но ведь Эредин – не ребенок, не избалованный принц, не порывистый юнец, готовый жертвовать спокойствием своих подданных ради сиюминутной прихоти. Разве мог он поступить так опрометчиво по собственной воле?

– Я вижу в твоем взгляде скепсис, – произнес эльф. – Ты не веришь в то, что твой король мог совершить некую ошибку? Ошибку такого масштаба, что…

– А ты тоже считаешь, что человеческой женщине не место на вашем престоле?

Она не желала тянуть с главным своим вопросом, не собиралась ждать дольше, потому что Знающий пытался увильнуть от ответа все резвее и резвее. Цири оглянулась к окну, понимая, что, казалось бы, краткий разговор двух старых знакомых длился больше, чем следовало. Тени густели на улице, вечер сменил день. Аваллак’х тоже заметил, как быстротечно время.

– Мне нужно идти, Зираэль. Я направлялся в другое место, когда ты заметила меня в саду.

– И все же, ты пришел сюда сам, я не заставляла тебя врываться в эту спальню и затворять за собой двери. Расскажи мне подробнее, что происходит.

– Мир Ольх на пороге гражданской войны, вот что, – нехотя ответил эльф, понимая, что Ласточка и без него об этом узнает. – Половина эльфов хочет возродить с твоей помощью былую мощь, вторая считает, что пользоваться твоей помощью – путь к бесчестью, как и любое взаимодействие с человеком.

Так почему они не уговорят Эредина отослать ее домой, в ее собственный мир? Цирилла закрыла глаза, ощущая, как злость охватывает ее тело. Они презирают ее настолько, что не желают видеть не просто на троне, но и при дворе, живущей рядом… Ее помощь для них постыдна, отказ от нее – тоже вызовет у эльфов гнев. Так почему бы не отпустить ее? Девушка горько усмехнулась, понимая, что бы та ни сделала сейчас, эльфы всегда будут ею недовольны.

– Эредин снова не дал распоряжение накормить тебя? – спросил эльф, желая скорее сменить тему разговора. – И я, и лекари говорили ему об этом.

– Он куда-то очень спешил, – произнесла девушка тихо. – Ушел уже уставшим.

– Значит, скоро вернется, и нам нужно как можем скорее разойтись по своим углам.

Ведьмачка осторожно кивнула, закусывая губу в гнетущим ее молчании. Она понимала, что больше тянуть нельзя. Знающий поднялся с места, грустно оглядел спальню, чувствуя, что не желает уходить на этой ноте. Чувства, испытываемые им к пленнице короля, нельзя было описать одним единственным словом, но поступки, свершаемые им ради нее – давали весьма краткий ответ. Ответ, который мог не устроить всех троих участников действа.

– Я еще не решила, хочу ли я уходить, Аваллак’х.

Ее слова прозвучали еще тише, чем было нужно, но Знающий смог различить их в густеющей тишине чужих покоев. Он оглянулся через плечо, посмотрел на Цири не то с интересом, не то с жалостью, а после сделал еще один шаг в ее сторону. Ведьмачка поднялась, встретив его взгляд без послабления. Ее ладони, стиснутые на животе замком, выдавали волнение.

– Что ты сказала? – спросил ее Знающий.

Голос его не дрожал, но выдавал волнение, охватившее эльфа, едва последнее слово сорвалось с розовых губ пленницы. Глаза Цириллы распахнулись шире, понимание укусило ее за шею, заставляя неприятно поежиться. Он не знал, он ничего не знает о плане Йеннифер, ничего не слышал ни о побеге, ни о том, когда тому суждено произойти. Ласточка закусила губу, ладонью проводя по загоревшимся румянцем щекам. По одной, по второй, словно желая унять жар.

– Ничего, – бегло ответила девушка. – Да, я немного проголодалась.

– Нет, Зираэль, повтори, – произнес эльф снова, положив на небольшой столик предложенную ей ранее жидкость в остром флаконе.

– Я же сказала: ничего.

Но эльф не мог ослышаться. Он уже разжал губы, собираясь повторить свою просьбу, но вместо этого сложил их плотнее, сжал до белой нити. Дверь за его спиной заскрипела, ключ угодил в замок, поворачиваясь в нем несколько раз, и Знающий закатил глаза, понимая, что случится секундою позже. Разговор затянулся, эльф и ведьмачка допустили фатальную ошибку: забыли о времени, позволяя своим беседам течь бездумно, долго и серо.

И теперь их поймали с поличным, время кончилось, кончился и разговор. Сначала в проеме мелькнуло не лицо, не чужая конечность, нет… Ярко-розовый подол новенького платья вынырнул из-за порога. Эльфка с длинными каштановыми волосами лениво вошла в покои, на ее красивом лице держалась улыбка, улыбка нехорошая и самодовольная. Офелин осторожно кивнула Знающему, издевательски поклонившись и Зираэль. Произошедшее ее только забавляло.